Менее чем за два месяца она потеряла сразу двух самых дорогих людей — мужа и сына. И обоих, по ее убеждению, по вине врачей. Ее доводы частично подтверждает проведенная по обоим случаям судмедэкспертиза. И теперь женщина черпает в себе жизненные силы лишь для одного — наказать виновных.
— Все говорят мне: ты что, все бесполезно! У них там такая коррупция — все один за другого держатся. А я только для этого теперь и живу, — промакивает глаза носовым платком Антонина Семеновна.
У мужа, 76-летнего Василия Антоновича, был целый букет болезней. Таких — чего уж там — лечат у нас особенно неохотно. Ведь всегда потом можно сказать, что умер от старости.
…26 ноября 2008 года у пожилого человека отекли ноги. Участковый предложил лечь в больницу №3, где место оказалось лишь с 4 декабря, а до госпитализации выписал мочегонные средства. В стационаре терапию мочегонными продолжили, несмотря на то, что отеков уже не было. А 14 декабря пришедшие в больницу жена и сын застали отца совсем плохим: покрывшимся испариной, с судорогами и на грани обморока (Жуков потерял сознание прямо при них). Врач заподозрил инсульт, поставил капельницу — ничего не помогало. Вызвали “скорую”, врач которой сразу же измерил пациенту сахар — оказалось, тот упал до катастрофически низкой оценки в 1,1 ммоль/л. В таких случаях начинается отек мозга, что и вызывает судороги. Лишь после введения глюкозы Василию Антоновичу стало лучше. Утром он вновь потерял сознание — и снова помогла глюкоза. Но врачи решили перевести больного в другую, Подольскую клиническую горбольницу (ПГКБ), написав ему в заключении о сбое сердечного ритма и ни полслова не упомянув о перенесенном коматозном состоянии и гипогликемии (низком сахаре). Из этой больницы Василий Антонович не вернулся...
В реанимации супруга Антонины Семеновны сначала приняли за пьяного, потом заподозрили тромб. Когда жена робко предложила ввести глюкозу, ей ответили, что ввели уже три кубика — сколько ж можно? Откуда Антонине Семеновне знать, что три кубика — это мизерная доза? Вызванный утром эндокринолог установил резкое падение уровня сахара (не исключено, что из-за “переедания” мочегонных могли отказать надпочечники). Спасти Василия Антоновича не удалось — более суток он был в коме, продолжались судороги. 17 декабря он умер, не приходя в сознание.
Из заключения судмедэкспертов следует, что врачи ГКБ №3 не провели необходимого полного обследования, хотя имели для этого все возможности, и неверно установили диагноз. Диагноз “гипогликемическая кома” установлен лишь благодаря вмешательству “скорой”. За уровнем сахара нужно было следить постоянно, а количества вводимой глюкозы (3 куба) оказалось явно недостаточным. По мнению экспертов, наиболее вероятной причиной смерти Жукова В.А. стал отек головного мозга, который развился из-за резкого падения уровня сахара....Отец умирал фактически на глазах у сына: все последние часы Анатолий вместе с матерью провел в реанимации, где лежал Василий Антонович. После похорон 51-летнему мужчине пришлось оставить доходную работу водителя в Москве: он стал часто чувствовать слабость, поднималось давление, а один раз чуть не потерял сознание за баранкой. И вот когда настали сороковины, мать забеспокоилась, что сына все нет. “Звоню ему, говорю, сынок, приходи на поминки, а он: мам, ноги сильно отекли, обувь не лезет. Ну мы вызвали “скорую”, — рассказывает Антонина Семеновна. У мужчины к тому времени появилась сильная одышка, стало тяжело ходить. Но в день приезда, 27 января, врачи “скорой” госпитализировать человека с такими симптомами не стали — велели лежать и вызывать участкового. Участковый выписал направление на госпитализацию в больницу №2 (в эндокринологическое отделение, поскольку Анатолий страдал диабетом), куда родные 30 января 2009 года (на 4-й день после вызова “скорой”) отвезли его на такси: “скорых” не было, а ходить самостоятельно мужчина уже не мог.
— В день госпитализации в половине второго по дороге в столовую сын потерял сознание, остановилось дыхание, вывалился язык. Жена, сделав ему массаж сердца, побежала за врачами. Те вызвали ему “скорую”. С диагнозом острый инфаркт миокарда отправили в кардиологическое отделение другой больницы — ПГКБ, — рассказывает Антонина Семеновна.
Через две недели состояние Анатолия улучшилось, он вновь стал ходить, отеки спали. 12 февраля его переводят долечиваться в больницу №2 в связи с высоким уровнем сахара. И уже через 3 дня его состояние вновь сильно ухудшается: отекают ноги, низ живота, появляется одышка, и начинаются постоянные потери сознания. Однако обратно в кардиологию его уже не переводят и даже не приглашают на консультацию врача-кардиолога. Мало того — по словам родных больного, в больнице №2 не было выписанных ПГКБ сердечных препаратов. Пришлось покупать их самим. С каждым днем мужчине становилось хуже: он начал постоянно задыхаться, появилась синюшность на груди, страшно отекли ноги и живот. Со слов родных больного, врач предложила снимать отеки... активированным углем. В переводе в ПГКБ Жукову отказывали, несмотря на уговоры родных. Жена, Людмила, готова была заплатить за лечение мужа в ПГКБ, однако там требовали не денег, а направления, которого им никто не давал. По ее словам, зам. главного врача на очередную ее просьбу перевести мужа в ПГКБ зачитала ей приказ Минздрава с перечислением сердечных болячек, с которыми можно осуществить такой перевод. Анатолий под приказ не подпадал... Тогда родные сами пригласили кардиолога для консультации за деньги. Заключение кардиолога Мулярчик С.Н. о необходимости срочного лечения в условиях кардиологического стационара врачи больницы №2 оставили без внимания. Хотя кардиолог Мулярчик указала, что все симптомы (увеличение нарастания отеков и пр.) свидетельствуют о декомпенсации сердечной деятельности.
Но врачи все никак не могли понять, почему больному становится все хуже. Подозревали даже рак (огромную опухоль в животе), предполагали, что отечность идет из-за неправильной работы почек. И все — мимо. Куда обратиться, чтобы Анатолия вылечили хотя бы за деньги, семья попросту не знала. А 5 марта Анатолия в тяжелом состоянии перевели в реанимацию. Причем, как уверяют родные, поднимался он туда по лестнице сам с помощью соседей по палате, пешком, хотя ходить не мог — по пути мужчине сделали несколько каких-то “бодрящих” уколов. 7 марта Анатолий умер — отеки поразили легкие и мозг.
Его настоящий диагноз стал известен лишь после вскрытия. У Жукова обнаружили эндокардит (инфекционное заболевание, проявляющееся бородавочными наростами на сердце), которому было 10—14 дней (инфекцию занесли в стационаре?). Однако после этого родные обнаружили в истории болезни записи, которых раньше не видели, — о якобы перенесенной Анатолием в январе ангине (которую он лечил водкой и холодной водой!) и интоксикации, что и вызвало отеки по всему телу.
...Тем временем Управление здравоохранения г. Подольска ответило родным, что Жукова А.В. лечили и обследовали своевременно и в полном объеме. Переводить его в МОНИКИ было “необоснованно”. А диагностировать у него при жизни эндокардит было затруднительно. Проведенная (кстати, лишь 3 марта!) ЭХО-КГ бородавок (размером до 2,5 см) не углядела — то ли прибор был неправильным, то ли врач недостаточно квалифицированным. А на высокие показатели СОИ в крови (до 58 при норме до 10 мм/час) врачи, кажется, внимания не обратили. Кстати, в медицинских справочниках говорится, что эндокардит диагностируется именно по анализу крови и ЭХО-КГ.
Но из заключения Управления здравоохранения г. Подольска следует, что Жуков болел настолько сильно, что все равно бы в конечном итоге умер... Комиссия управления предложила... “усилить контроль за качеством оформления медицинской документации”. Тем более что во врачебных документах чудесным образом появилась запись о том, что больному Жукову, мол, был показан перевод в кардиологическое отделение, но вот родственники пожелали направить его исключительно в военный госпиталь и все хлопоты взяли на себя — да так ничего и не сделали.
Эксперты бюро СМЭ МЗ МО также руководствовались представленными им документами. Правда, они отметили, что госпитализировать Жукова должны были еще 27 февраля, чего бригада “скорой” не сделала. Эксперты пожурили врачей и за то, что их не насторожили высокие показатели СОИ в крови пациента, говорящие о воспалительном процессе в организме. На него же указывала и плохо поддающаяся даже инсулинотерапии гипогликемия (повышение уровня сахара в крови), а также появление белка в анализах мочи. Значит, врачам ПГКБ нужно было искать источник инфекции, а не переводить Жукова в эндокринологическое отделение, заключают эксперты. Что касается необходимости перевода Жукова из больницы №2 в кардиологическое отделение, то эксперты с этим согласны. Но верят объяснениям врачей, из которых следует, что родственники сами не смогли устроить перевода в военный госпиталь. В то же время судмедэксперты считают, что к бородавчатому эндокардиту привел ревмокардит — системное воспалительное заболевание, по всей видимости, бывшее у Жукова еще до поступления в подольские больницы. Которое могла вызвать та самая упомянутая в медицинских документах ангина!
Окончательный вердикт таков: причиной смерти Жукова стало его заболевание, а не ошибки врачей. В общем, с таким заключением Антонине Семеновне добиться справедливости будет непросто. Но она все равно не сдается.
Она до сих пор работает (у главного кормильца семьи Анатолия осталось двое детей), а в свободное время ездит по различным инстанциям — прокуратурам, судам, приемным президента... Из Минздрава МО пришла отписка — что проведение служебного расследования не представляется возможным, поскольку все медицинские документы по делу находятся в прокуратуре. А в возбуждении уголовного дела прокуратура отказала.
— Хорошие врачи говорят, что наличие заболевания предопределяет возможность его диагностики и лечения. Не имеет значения, что стало причиной эндокардита — его должны были диагностировать и лечить, — говорит глава Общероссийской лиги защиты прав пациентов Александр Саверский. — И только в этом случае врачи могут считаться невиновными, а Господу Богу решать — жить человеку или нет. Формально юридически значение имеет не то, что человек умирает вообще (считается, что все мы смертны), — вопрос в том, когда и какой смертью он умер. Когда человек умирает на фоне неоказания медицинской помощи (по поводу заболевания, повлекшего смерть), логично, на мой взгляд, считать, что смерть наступила от двух совокупных причин: болезни и бездействия врачей. Рассуждение о том, что пациент все равно умер бы, если бы ему оказали надлежащую помощь, имеет форму предположения, а суд не может основываться на предположениях. В данном деле есть много вопросов, ответы на которые, на мой взгляд, стоило искать в независимых от заинтересованных лиц организациях. Возможно, тогда ответы на многочисленные вопросы родных были бы более конкретными и не столь противоречивыми…