Имена в энциклопедии

— Я вот сейчас пишу повесть, и мне нужна фамилия профессора.  

— Тимирязев, — недолго думая предложил поэт.  

Булгаков обошелся без подсказки. Назвал профессора — Персиков. Много лет спустя после этого диалога, вспоминая о жизни в Москве, нобелевский лауреат, русский физик с паспортом американца Алексей Абрикосов объяснил это решение так: “Булгаков был врачом, и фамилия Абрикосов — моего отца — ему была известна, по этому случаю он назвал профессора — Персиков”. Его Булгаков описал словами: “Лицо гладко выбритое, нижняя губа выпячена вперед”. Этот словесный портрет соответствует натуре Алексея Ивановича Абрикосова, названного в честь деда.  

К нему, как к модным врачам, не стояли очереди с последней надеждой. К доктору Абрикосову больные не стремились, потому что окончательный диагноз он ставил после смерти. В этом специфическом деле считался в царской России лучшим специалистом.  

В Советском Союзе ему поручили вскрыть тело Ленина и установить причину долгой мучительной болезни и смерти. Умер Ленин от прогрессирующего паралича. Соратники сочли диагноз унижающим величие “вождя мирового пролетариата”. И заставили консилиум подписать лживое заключение, что якобы смерть парализованного Ильича наступила от атеросклероза. Что породило волну слухов о нехорошей болезни, до сих пор не утихающую.  

Доктора медицины, выпускника Московского университета “Вся Москва за 1917 год” представляет приват-доцентом Императорского Московского университета, прозектором родильного дома имени А.А.Абрикосовой и врачом больницы имени К.Т.Солдатенкова (ныне — Боткинской).  

Судьба доктора медицины в Советском Союзе сложилась, можно сказать, счастливо. Именем Абрикосова названа открытая им опухоль и переулок на Девичьем поле, где он служил всю жизнь. После революции Алексей Иванович, будучи профессором, заведовал кафедрой, возглавлял институт. В именном переулке установлен бронзовый бюст. Научные труды по туберкулезу, нервной системе, аллергии считаются классическими. Его избрали вице-президентом Академии медицинских наук СССР.  

Несмотря на все награды и высокое положение, после того как в “Правде” появилась безымянная статья под названием “Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей”, в доме академика поселился страх. К арестованным “убийцам в белых халатах” Сталин разрешил применить методы “физического воздействия”, то есть пытки. Над головами лауреата Сталинской премии, Героя Социалистического Труда, ученого с мировым именем и его жены — прозектора Кремлевской больницы — повис дамоклов меч. Почему вдруг? Потому что жена была Фаня Давидовна Вульф. Обоих отстранили от службы в Кремлевской больнице. К телу умершего Сталина лучшего патологоанатома не допустили.  

— У меня сложилось впечатление, — вспоминал Алексей, сын академика, — что по крайней мере мать, а может быть, и их обоих вызывали в КГБ и очень даже усердно допрашивали. Но все-таки их не посадили.  

Во второй брак с Фаней Давидовной Алексей Иванович вступил по “служебному роману”, обязуясь поддерживать материально свою первую супругу. И в нем родилась у А.И.Абрикосова дочь Мария, ставшая на много лет главным врачом сборной СССР по гребле. Сын Алексей порадовал безмерно, когда отцу шел шестой десяток. Поздний ребенок унаследовал таланты отца и матери. Когда сын в первом классе, придя из школы, с радостью сообщил, что получил “тройку”, “деспотичная” матушка не давала ему спать, пока не убеждалась, что уроки он выучил на “пятерку”.  

Врачом, как родители и сестра, Алексей быть не хотел. Поступив в МИФИ, пришел к Ландау. Открывшая дверь дома жена академика приняла его за школьника. Когда за ним закрылась дверь, услышала: “Это не школьник, а студент первого курса, он на редкость талантлив, я из него сделаю настоящего теоретика”. В тот день студент решил все задачи Ландау и с годами оправдал полностью его надежды. Физики знают “решетку Абрикосова”, “вихри Абрикосова”, знают его открытия.  

В СССР лауреат Ленинской премии и Государственной премии восемнадцать лет жил “невыездным”, а когда дверь в мир открылась, этим воспользовался. Возмущенный, что на вверенный ему институт физики высоких давлений государство махнуло рукой, а его лишили всего заработанного, что хранилось в государственных сберегательных кассах, академик в 62 года “без копейки в кармане” улетел в Америку. И не увидел, как в Новых Черемушках над поверженными институтами АН СССР поднялась, поражая величием, штаб-квартира разбогатевшего Сбербанка. Я его называю небоскребом на крови вкладчиков.  

В год развала СССР физик с мировым именем принял приглашение Аргоннской национальной лаборатории. С тех пор здравствует в штате Иллинойс под Чикаго и, подобно Иосифу Бродскому, не желает появляться на родине. Улетая, жена академика взяла на память о России фирменную коробку конфет “Товарищества А.И.Абрикосова сыновей”. Фамилия его правнука прогремела после решения Нобелевского комитета присудить премию в области физики “за основополагающие работы по теории сверхпроводников и сверхтекучести жидкостей”. Ее получил совместно с Виталием Гинзбургом и американским коллегой сын советского академика и сам академик высших научных собраний мира.  

Ничто после рождения внучки Алексея Ивановича Анны, родной сестры академика-патологоанатома, не предвещало ничего незаурядного. Она жила рядом со вторым своим братом — Борисом, в доме на Пречистенском, ныне Гоголевском бульваре, 29. Фасад здания сохранился и после недавнего обновления радует своим красочным декором.  

В Московский университет Анна, подобно братьям, поступить по закону Российской империи не могла. Уехала в Англию, училась в колледже Кембриджского университета. Влюбилась в двоюродного брата Владимира. Имя его отца носила “Кондитерская мастерская В.А.Абрикосова” на площади напротив дома генерал-губернатора на Тверской. Владимир окончил историко-филологический факультет Московского университета, далее учился в Оксфорде.  

Молодые не хотели продолжать дело преуспевшего в жизни деда, старосты прекрасного храма Успения на Покровке. Они добились разрешения на брак, годами жили и путешествовали по Европе. Им, как в “Московской энциклопедии” сказано, “была чужда религиозность, как и большинству богатой и просвещенной молодежи, они придерживались свободомыслия в вопросах веры”. Хватило свободомыслия после свадьбы на пять лет.  

В Париже первой уверовала во Христа и приняла католичество Анна. Спустя год ее примеру последовал Владимир. Вернувшись через несколько лет домой, оба начали энергично проповедовать католичество в православной Москве. Дом на Пречистенском бульваре превратился в очаг, где горел огонь веры, почитающей Папу Римского наместником Бога на земле. По отзыву папского экзарха в России, “про эту семью можно сказать словами апостола Петра: “Приветствую домашнюю их церковь”. Редко где можно встретить молодых во цвете сил, столь преданных делу церкви и столь религиозных”.  

Анну и Владимира принимали в Ватикане. Как пишет знавший ее литератор, настоятель престола Петра в Риме: “Пий Х, вероятно, с любопытством смотрел на представительницу богатой православной Московии — Третьего Рима”.  

Под именем Екатерины Анна вступила в орден святого Доминика, основала в своем доме монашескую общину, школу, сплотив вокруг себя 25 русских девушек. В роковом 1917 году муж и жена в 37—38 лет приняли обет целомудрия. Владимир был рукоположен в сан священника и стал настоятелем прихода Рождества Пресвятой Богородицы. Перед лицом возникшей угрозы христианам, православным и католикам Владимир Абрикосов стремился к единению церквей. Терпеть проповеди этого священника советская власть не желала. Чекисты составили на него справку: “Инициатор происходящих у него в доме нелегальных собраний по вопросам соединения римско-католической и православной церквей. Близкий друг патриарха Тихона и протонатория Папы Римского экзарха Федорова, являющегося главой католичества в Петрограде”. По этому приговору отца Владимира в 1922 году посадили на “философский пароход” и выслали навсегда из России, угрожая смертной казнью за нелегальное возвращение на родину.  

Анна расставаться с общиной, эмигрировать из России не желала, за что жестоко поплатилась. Ее через год арестовали и дали десять лет тюрьмы как “руководительнице московской контрреволюционной организации, имеющей связь с Высшим монархическим советом за границей”. Настоятельница оказалась в Бутырской тюрьме и там восстановила общину. Ее пересылали из одной тюрьмы в другую, томили на Урале, в Сибири. По истечении срока заключения больную раком ненадолго выпустили из тюрьмы. “В эти “каникулы” матушка Екатерина наведывалась к нам. У нас в семье хранится карманная Библия на английском языке, изданная в Кембриджском университете. Это Евангелие она оставила нам перед последним арестом”, — говорит Дмитрий Абрикосов. Она умерла в Бутырской тюрьме, где начались ее хождения по мукам. Анну Абрикосову — Марию Екатерину Сиенскую — причислили к лику католических новомучеников России.  

Ее супруг, отец Владимир, пережил жену на тридцать лет и умер в полном одиночестве в Париже, не найдя взаимного понимания с Римом, желавшим не единения церквей, а обращения православных в католичество.  

Публикуя вслед за справкой на Алексея Ивановича Абрикосова справку “Абрикосов, Андрей Львович”, “Московская энциклопедия” не называет их родственниками. Рассказывает, что будущая звезда кино и театра “юные годы провел в батрачестве, поисках заработка на Кубани, где был водовозом, дровоколом”. Между тем, прибыв на Курский вокзал, приезжий направился не в гостиницу. Пришел в дом на Никитском бульваре, 17. Там ему открыли дверь квартиры номер 7, где жил известный нам бывший присяжный поверенный Борис Иванович Абрикосов.  

— Как попал в вашу квартиру человек с таким прошлым, его что, подселили как пролетария? — спросил я Дмитрия Абрикосова.  

— Приняли мы его потому, что приехал он к своей тете, моей бабушке. Жил недолго, его зачислили в труппу Малого театра, а известным стал в кино. Слава к нему пришла быстро. Станиславский увидел в красавце Андрее будущего актера и определил в театральную студию Зинаиды Соколовой, родной сестры. Пришедшего на кинопробу актера спросили: “Вы читали “Тихий Дон”?” Он ответил не моргнув глазом: да, читал. Пробу не выдержал, очевидно, потому, что о романе, которым зачитывались в Советском Союзе, не знал.  

Случайно в поезде увидев у попутчика “Тихий Дон”, прочел его на одном дыхании. Вторую пробу на роль Григория Мелехова выдержал. Ему было 24 года.
На роль Аксиньи без всяких проб утвердили Эмму Цесарскую. Она играла главные роли в немых фильмах, чаруя публику. Об этой актрисе я впервые услышал, когда и она, и ее фанаты уже умерли. Имя ее в беседе со мной соотносили с именем Миши Шолохова, носившего в Москве времен нэпа кубанку даже с наступлением весны. “Когда Шолохов жил у моего дяди напротив нашего дома, в Георгиевском переулке стоял Тверской пассаж, — вспоминал подполковник Ваган Сазандярян. — В нем теперь театр Ермоловой. В этом доме на втором этаже обитала семья бухгалтера Цесарского. На его дочери женился мой брат Виктор. А племянницей Лазаря Яковлевича была Эмма Цесарская. Она первая играла роль Аксиньи в фильме “Тихий Дон”.  

Эмма, принятая в 16 лет в московскую киношколу, с первого взгляда волновала мужчин, и будущий автор эпопеи не стал исключением из правила. Роман между ними вспыхнул позже, в 1929 году, когда Москва читала книгу, а в киностудии “Совкино” начались съемки фильма по первой книге “Тихого Дона”.  

Выпускников киношколы пригласили в массовку. Режиссер заметил в толпе новобранцев Эмму и сразу предложил ей главную роль в фильме “Бабы рязанские”. Картина сделал девушку кинозвездой. С тех пор она постоянно играла, по словам критиков, “простых русских женщин-крестьянок”. В кадре носила сарафан, ходила за плугом, ездила на тракторе, скакала верхом на лошади. Притом обладала “гипнотическим взглядом”. Михоэлс, любуясь Цесарской, спрашивал: “Эмма, как тебе удается так выразительно играть простых деревенских русских женщин?”  

Ничего неожиданного не было, что именно ее Шолохов утвердил на роль Аксиньи. Ей шел 21-й, ему 25-й год. Как описать любовь? Шолохов сам это сделал. Получив на Дон письмо от Цесарской летом 1930 года, обрадовался, как ребенок: “Письму знаешь как был рад! Во! Ни одну самую хорошую книгу не читал с таким восторгом и удовлетворением”. Закончил ответ так: “Письмо задержали поездки по колхозам. Но и в колхозах скучно без тебя, лихо ты мое, песня моя!” В конце декабря 1931 года желал ей “заглянуть под брови”. И признался: “Эмма, письмо это — мертвые знаки на бумажке, те же самые знаки, коими исчерчены могильные плиты и памятники. Не хочу я говорить с тобой вот через эту трехметровую бумагу. Хочу видеть и слышать тебя”. Спустя неделю — еще одно признание: “Хорошо и тягостно вспоминать в прокуренной комнате о тебе и о степном ветре, и о дорогах, исхоженных и изъезженных за мою недолгую жизнь: придется ли нам походить по ним плечо к плечу? Аюшки?”  

Как известно, походить не пришлось. Фильм “Тихий Дон”, пролежав на полке год из-за любовных сцен, “казачьего адюльтера”, выйдя на экраны, обошел земной шар.
Фильм видел в Японии дядя Андрея Абрикосова. Шолохову нравилась до слез игра Эммы и Андрея. “Вы, черти, ходите у меня перед глазами!” “Фактурная внешность” широкоплечего кудрявого Андрея позволила ему сыграть князя Владимира, Степана Разина. За роль русского богатыря в фильме “Александр Невский” Сергея Эйзенштейна получил Сталинскую премию. Сына в честь главного героя “Тихого Дона” и судьбоносного фильма Андрей Абрикосов назвал Григорием. Как отец, всю жизнь играл он в театре Вахтангова. Известность принесла “Свадьба в Малиновке”, где народный артист России, потомок “шоколадного короля” сыграл пана атамана.  

Хочу ответить на очевидно возникший у читателей вопрос. Что осталось в Москве от “Товарищества А.И.Абрикосова сыновей”? На Малой Красносельской улице, 7, сохранился в стиле модерн трехэтажный дом бывшего правления. Революция не обошла стороной кондитеров. У них содержались для рабочих бесплатные больница, столовая, детский сад, библиотека и школа. Свою продукцию они могли покупать за десять процентов от себестоимости. Захотели иметь все. Дали большевикам захватить власть, экспроприировать фабрику. В комнаты администрации вошли в конце 1918 года члены фабричного комитета. Спустя семь лет фабрику назвали именем погибшего в Сокольниках большевика Бабаева, не имевшего никакого отношения к кондитерскому производству.  

В заключение скажу: в описанной мной седьмой квартире с недавних пор адрес возрожденного “Товарищества А.И.Абрикосова сыновей”. Далее в доме 15 нас ждет “Зойкина квартира” и квартира, где жил автор “Катюши”.