Сажаю в тюрьму со всеми удобствами

Развод “в клеточку”

— Переписные листы были заполнены на каждого десятого взрослого осужденного мужчину, каждую вторую женщину и каждого несовершеннолетнего. Перепись также коснулась всех осужденных пожизненно. Всего было заполнено 109 129 переписных листов на осужденных к лишению свободы и 13 988 переписных листов на содержащихся под стражей в СИЗО. Замечу, что эта перепись была восьмой по счету в истории пенитенциарной системы России (в последний раз она проводилась в 1999 году).  

— А кто выступил в роли переписчиков?  

— Сами работники учреждений уголовно-исполнительной системы. Кстати, большинство вопросов в переписных листах (а там было 82 позиции) заполнялись на основе документации. К примеру, возраст, образование, срок наказания, трудоспособность и т. д.  

— Среднестатистический осужденный помолодел? Стал образованнее?  

— Возраст осужденных особенно не изменился, большая часть (более 70 %) — от 20 до 40 лет. Около 60% имеют среднее полное общее и среднее профессиональное образование. Вместе с тем впервые (!) за все время проведения специальных переписей появилась категория неграмотных осужденных. Это пока всего 1,8%, но все же тенденция неприятная. Кроме того, увеличилась (с 5,5% до 6,6%) по сравнению с 1999 годом доля осужденных, имеющих самое низкое — начальное — образование.  

— Священники заявляют, что сегодня в неволе все чаще люди приходят к Богу. А что показала перепись?  

— Она это подтвердила! Если, согласно переписи 1999 года, большинство осужденных (63,2%) относили себя к неверующим, то теперь это число сократилось в 2,5 раза и составляет 25,6%. Среди осужденных женщин эта цифра еще меньше — всего 15%. Что касается конкретных религий, то большинство считает себя православными (66%), на втором месте находятся мусульмане (5,5%). Перепись активизировала дискуссию о закреплении за исправительными учреждениями тюремных капелланов. И сейчас этот вопрос прорабатывается ФСИН России и Русской православной церковью. Замечу, что, по данным переписи, среди верующих православных осужденных почти в два раза меньше злостных нарушителей режима.  

— Верно, что большинство оказавшихся за решеткой люди не семейные?  

— Именно так. 77% осужденных не состояли в браке на момент осуждения. Но даже те, кто попал за решетку, имея штамп в паспорте, часто разводятся. У 47% лиц, состоявших в браке на момент осуждения, он во время отбывания наказания был расторгнут. Между прочим, 10 лет назад за решеткой разводились почти в два раза реже. Не думаю, что россияне считают… позорным, что ли, состоять в браке с тем, кто находится за решеткой. Основная причина — экономические трудности, которые сопровождают нахождение осужденных в местах “не столь отдаленных”.  

— А что вас больше всего поразило в итогах переписи?

— Появилась одна печальная тенденция — люди за решеткой теряют связи с семьей, родителями, друзьями. Только вдумайтесь: 23% осужденных вообще не получают посылок и передач, к 68% ни разу не пришли бандероли. 52% хоть и получают посылки, но гораздо реже и меньше по объему установленных законом норм.  

— Ну а хотя бы на свидание родственники приходят?  

— И с этим теперь проблема. Краткосрочными свиданиями не пользовались 56,5%, а длительными — 66% осужденных. Кстати, к находящимся в колонии женщинам гости почему-то приходят реже, чем к мужчинам. Вообще это настоящая беда, что с осужденными в местах лишения свободы родственники поддерживают связи весьма неохотно. Причин несколько, в том числе отбывание наказания не по месту жительства семьи, отсутствие денег на переезды. И в этом случае сам осужденный помочь не в силах. Перепись зафиксировала, что 64,6% (в 1999 году их было 59%) арестантов не получают заработной платы в местах лишения свободы, хотя почти 90% являются трудоспособными.  

— Но ведь считается, что деньги на лицевом счете есть практически у всех арестантов…  

— У 52% на счете нет ни копейки. А у 18% там не больше 200 рублей.


— Верно, что вы сейчас занимаетесь специальными психофизиологическими исследованиями осужденных?

— Эту тему мы только начали разрабатывать. Речь идет об использовании полиграфов для тестирования осужденных при решении вопроса об условно-досрочном освобождении, о передвижении без конвоя, о предоставлении выездов за пределы исправительных учреждений и т. д. Главная наша цель — с помощью полиграфа спрогнозировать будущее поведение арестанта. И в первую очередь осужденных за сексуальные преступления. Они ведь обычно ведут себя за решеткой безупречно и всем своим видом показывают, что полностью исправились. А потом выходят на свободу и принимаются за старое. Возможно, с помощью полиграфа и других психофизиологических исследований удастся увидеть, насколько опасен такой человек. И даже если срок его наказания истек, мы могли бы передать эти данные в правоохранительные органы, чтобы те последили за ним и предупредили бы возможное насилие. К сведению, такие разработки давно ведут англичане (я был в лондонской лаборатории, где проходит испытание эта методика). Законодательство Великобритании позволяет на основе различных данных, в т. ч. данных полиграфа, даже продлить заключение. У нас подобное невозможно, но тем не менее, думаю, за этим методом будущее. Полиграф, к примеру, поможет вычислять и тех осужденных, которые склонны к совершению побегов.  

— А что еще предлагается учеными НИИ ФСИН России для сокращения числа побегов?  

— Повсеместное внедрение современных систем слежения ГЛОНАСС. Их будут использовать, к примеру, для контроля движения транспортных средств при конвоировании осужденных. Помимо слежения в режиме реального времени навигационная система позволит контролировать состояние запорных устройств, предупреждать факты нарушений дисциплины, обеспечивать безопасность личного состава и спецконтингента по всему маршруту конвоирования.  

— Разве сейчас этого нет?  

— Сейчас используется система GPS, да и то только в 6 регионах (в том числе московском). Кстати, к ГЛОНАССу будут подключены и электронные браслеты. Эксперимент в Воронежской области всем понравился. И сотрудникам ФСИН России, и самим осужденным, и их родным. У браслетов только один минус — система занимает телефонную линию. И то я имею в виду лишь тот вид браслетов, которые не будут подключены к спутнику. Ведь в некоторых случаях это попросту не нужно. К примеру, конкретный осужденный к ограничению свободы по решению суда не должен выходить из дому в ночное время. В этом случае достаточно будет установить по периметру квартиры датчики, которые сработают, как только он покинет пределы жилища (сигнал как раз поступит через телефонную линию). И нам не важно, пошел он к соседке, в магазин или в бар. Он как нарушитель режима понесет наказание. По нашим подсчетам, с введением меры пресечения в виде домашнего ареста и наказания в виде ограничения свободы общее количество потенциальных носителей электронных браслетов может достичь 150 тысяч.  

— Некоторые убеждены, что электронный браслет вреден для организма: человек все время облучается, ведь снимать его нельзя даже на ночь…  

— По этому поводу наверняка еще долго будут спорить. Так же как и о вреде мобильников. Но прежде чем станут надевать браслеты, будет изучена даже пластмасса, из которой их сделают. Кстати, в США, Франции и других странах, где электронные браслеты давно используются, еще никому вреда они не принесли. Уверен, что в скором будущем их будут использовать повсеместно, как сегодня сотовые телефоны.  

— Знаю, что ученые НИИ ФСИН России стали изучать общественное мнение о деятельности уголовно-исполнительной системы. И что же народ думает о тюремщиках?  

— Это пилотный проект, и он только будет проводиться, причем лишь в трех городах: Вологде, Пскове и Рязани. Хотя в Москве мы сделали контрольный опрос группы из 150 человек, в которую были включены представители различных категорий населения.  

— Ну а что сказали те полторы сотни опрошенных в качестве эксперимента москвичей?  

— Выяснилось, что о работе учреждений и органов, исполняющих наказания, большинство опрошенных (62% респондентов студенческой выборки и 78% — других категорий населения) имеют весьма поверхностное представление. К реальности исправления осужденных население относится весьма скептически: верят в это меньше четверти опрошенных, сомневаются примерно половина, а считают вовсе нереальным — более пятой части. Кроме того, 59% студентов и 44% представителей других категорий населения полагают, что после отбытия наказания в виде лишения свободы освобожденные из ИУ вернутся к преступной деятельности.


— Вячеслав Иванович, вы занимаетесь разработкой научной модели российской тюрьмы будущего. Так какой она все-таки будет?  

— Действительно, в России провозглашен курс на переход на тюремное содержание. Но каждый представляет тюрьму по-разному. Вот, например, есть азиатская тюрьма, где на циновках на бетонном полу спят рядом женщины и мужчины. Согласны на такую модель?  

— Конечно, нет. А разве мы вправе создавать тюрьмы азиатского типа?  

— Верно, не можем. Если Россия останется в Совете Европы, у нее один выход — строить тюрьмы, которые соответствуют европейским стандартам. Но этот стандарт все время совершенствуется. И что нам делать? Быть на шаг впереди или стремиться хотя бы приблизиться к этому стандарту? Да и в той же Европе в разных странах уровень тюрем отличается. Вот, скажем, в Дании: камера на одного, белая одежда, видеомагнитофон, душ. Нам на такое никакого бюджета не хватит.  

— И что вы предлагаете?  

— Пока идет исследование, предложения еще впереди. Однако уже сейчас ясно, что Россия не может не учитывать европейские тюремные стандарты. Такими должны быть наши тюрьмы (предполагается, что создадут их около 400), но какими будут в условиях дефицита финансовых средств — неизвестно.  

— Но ведь даже в Голландии есть тюрьма, где в камерах отсутствуют окна, кругом бетонные стены. Осужденного на 24 часа пристегивают ремнями к кровати, кормит его персонал, а естественные потребности он справляет через отверстие на этом своем ложе.  

— Вы сейчас говорите о мерах безопасности, которые применяются строго индивидуально и на короткий период времени, когда осужденный, например, буйствует. А вообще в западных странах, в том числе европейских, существуют тюрьмы категории “супермакс”. Это учреждения с максимально суровым режимом, предназначенные для “худших из худших”. Такие и у нас есть, называются они тюрьмами.  

 — А какой в вашей научной модели должна быть тюрьма для осужденных пожизненно?

— Давайте рассуждать вместе. По нынешнему закону содержаться “пожизненники” должны в камерах по одному или по два, но с учетом психологической совместимости. Вы с этим согласны?  

— Да.

— Идем дальше. По-вашему, прогулки на свежем воздухе им нужно разрешать?  

— Безусловно, иначе будет свирепствовать туберкулез.  

— А свидания им разрешить? А работать?  

— Думаю, да. Они ведь и так никогда не выйдут на свободу, а так для них жизнь потеряет всякий смысл. Это приведет к суицидам.

— Вот и я, как ученый, так полагаю. Нужно дать им возможность вести человеческий, а не звериный образ жизни. Они и так наказаны максимально строго. Между тем наметилась тенденция максимального ужесточения условий не только для осужденных пожизненно, но и для приговоренных к обычному лишению свободы. Предполагается такой режим, при котором осужденные за тяжкие преступления не будут иметь не только прогулок, но и свиданий, переписки, телефонных разговоров. Получается, человека замуровывают, обрубают все социальные связи. А потом, когда он выйдет на свободу, его придется помещать в реабилитационный центр для восстановления социальных отношений. А это все дополнительные затраты государства.  

— А как же тогда наказывать злостных нарушителей тюремного режима?  

— Увеличить срок для условно-досрочного освобождения, временно назначить карцер и т. д. А социальные связи, наоборот, надо поддерживать. Тому будет способствовать “социальная работа с осужденными”. Разработка данного направления идет совместно со Швейцарией. Предполагается, что осужденному будут не мораль читать, а реально ему помогать. Соцработники помогут восстановить утерянные документы, пока он в тюрьме. Оформить пенсию, вернуть отобранную квартиру. 

— Если бы это было в ваших силах, вы бы разрешили всем осужденным пользоваться мобильниками?  

— У нас в законе прописана возможность осужденным разговаривать по телефону Регламентировано как, с кем, установлено, что разговор происходит за счет средств осужденного или родственника. Сколько этим правом пользуются официально? Крайне мало. При этом, к сожалению, в колониях развита нелегальная мобильная связь. Почему это происходит? Необходимо проанализировать экономическую основу разговоров: законная связь может быть дороже, чем нелегальная. Кроме того, она ведь прослушивается, а это многим не нравится. Конечно, нужны технические средства прерывания нелегальной телефонной связи, установка тех же самых устройств глушения разговора. Однако этого недостаточно. Необходимо внести изменения в законодательство. Целесообразно выборочно снять цензуру разговоров с семьей и близкими родственниками, не все же они вовлечены в какие-либо преступные или нелегальные связи. Следует установить меры поощрения за пользование законной телефонной связью. К примеру, каждый третий разговор — бесплатный или чем больше звонишь родственникам, тем больше у тебя шансов на УДО. И тогда бы осужденный подумал: рискнуть пойти по мобильному поговорить к пахану, который ни разу не даст бесплатно позвонить и УДО за это не обещает, или все сделать по закону? Кроме того, повсеместно надо внедрять видеосвязь. Чтобы родные осужденного на почту пришли и поговорили с ним по видеотелефону.  

— Предполагается ли создавать отдельные тюрьмы для таких, как майор Евсюков, или же стоит их в тюрьме нового образца “перемешать” с другими осужденными? 

— Если вы имеете в виду пожизненно приговоренных милиционеров, то речи о том, чтобы для них создавать отдельные тюрьмы, не идет. Этого попросту не нужно, ведь там предусмотрена жесткая изоляция каждого “пожизненника”.   

— Тюрьмы для богатых осужденных, которые могли бы оплатить свое содержание там, появятся в России?  

— На мой взгляд, появление частных тюрем в России достаточно проблематично. Во-первых, как показала специальная перепись, богатых осужденных не так много. Сумму свыше 5 тысяч рублей имели на лицевом счете только 3% опрошенных. Богатые осужденные как-то “не доходят” до мест лишения свободы...  

Во-вторых, для того чтобы появились частные тюрьмы, нужен более высокий уровень правосознания. Ну и заинтересованность частного капитала. Вряд ли кто-то сейчас захочет такие тюрьмы открывать — большого дохода они не приносят. Как показала зарубежная практика, за границей в частные тюрьмы вкладывают деньги исключительно исходя из престижа. Там это что-то вроде благотворительности.

Модель идеальной тюрьмы:  

каждая камера с нормальными большими окнами, только со специальным прочным стеклом; никаких жалюзи, много света;  

камеры объединены в блоки, рассчитанные на 50—80 человек, под одной охраной;  

в каждом блоке душевая, комнаты подогрева и приема пищи, тренажерный зал, прогулочный дворик, кабинет психолога или соцработника.

СПРАВКА "МК"  

Впервые учреждение категории “супермакс” появилось в 1930 году в США и вошло в историю под названием “Алькатрас”. Сегодня в Америке в 44 штатах функционируют тюрьмы супермаксимального уровня безопасности.