— Затравили человека. Просто кошмар. Пустота какая-то сразу возникла. Зла не хватает на все это быдло, которое танцевало на его костях, на его таланте, на его гениальности, уничтожало, писало, завидовало, травило, издевалось.
— Восемь судебных исков по обвинениям в растлении детей, не считая финансовых претензий адвокатов и агентов…
— А тебе это ничего не напоминает? В каждой, наверное, стране есть свой мальчик для битья, о которого при жизни вытирают ноги, а потом всплескивают руками и говорят: как же так! за что же мы его! это же мы во всем виноваты!
— Ты единственный музыкант из России, которого Майкл лично пригласил в свое шоу. Теперь этот факт приобретает особый смысл?
— Да, конечно. В первый раз мы делили с ним сцену на World Music Awards в 1999 году, после чего Майкл пригласил меня в Корею на тот знаменитый благотворительный концерт в помощь обездоленным детям, где он упал в люльке во время выступления и повредил ногу. Он лично приглашал участников на это шоу. Были Селин Дион, “Скорпионз”, Андреа Боччелли, Патрисия Каас… Мы летели в одном самолете. Это был специальный рейс, большой бизнес-джет, где было только два класса — бизнес и первый. Сопровождающие и персонал летели в бизнесе, а все солисты были в первом классе. А первый ряд с четырьмя сиденьями, где находился Джексон, отгородили от остальных плотными черными занавесками. После взлета Майкл вдруг выскакивает из-за этих занавесок, сдирает их со словами: что, мол, вы меня отгородили от моих коллег? Дети его начали бегать по салону — два веселых малыша. А он посидел сперва с Патрисией Каас, потом с ребятами из “Скорпионз”, потом подсел ко мне. Мы поболтали с четверть часа. Он очень участливо расспрашивал меня, как в России дела, что происходит. Я понял из этого разговора, что он действительно очень искренне был озабочен проблемами детского благополучия в мире, образования, воспитания, сиротства. И когда мы с ним разговаривали и я видел рядом с собой совершенно искреннего, трогательного и очень приятного в общении человека, то еще раз подумал тогда про себя: сколько же про него гнусности и гадостей пишут, даже не представляя, каков человек в жизни на самом деле! После той поездки я стал его убежденным сторонником и защитником, ни на минуту не сомневался в том, насколько далеки от истины и правды все те страшилки, которыми пресса пугала людей, изображая Майкла Джексона чуть ли не монстром и насильником.
— В той поездке он выглядел еще здоровым человеком?
— Это было почти десять лет назад. Ему было 40 лет, он выглядел вполне нормально. Не робот, не машина, с нормальными человеческими эмоциями. С тех пор мы больше не общались. В ноябре 2006-го на World Music Awards в Лондоне мы тоже выступали на одной сцене, но, к сожалению, пересечься тогда нам не удалось. Но он прислал мне цветы, роскошный букет. Меня очень тронула эта его внимательность. Даже спустя много лет он не забывал людей, с которыми работал.
ЯНА РУДКОВСКАЯ: “МНЕ ПРЕДСКАЗАЛИ ЕГО СМЕРТЬ”
Яну Рудковскую известие о кончине Майкла Джексона ввергло в мистический ужас:
— Сейчас я вспоминаю жуткую вещь. Три месяца назад кто-то из наших звезд (не могу вспомнить кто, всю ночь вспоминала, но как отшибло) сказал мне: скоро в шоу-бизнесе случится афера века. Я удивилась: какая? И этот человек мне сказал: концерты Майкла Джексона, их не будет. Перекупщики уже тогда продавали хорошие места за несколько тысяч фунтов, в разы выше номинала. Почему? — спросила я. Потому что он умрет до этого времени, ответил мне тот человек. Я очень удивилась тогда такой безапелляционности, потому что была информация о том, что, перед тем как подписать контракт на 50 концертов, Джексон прошел консилиум — и врачи выдали заключение о том, что состояние его здоровья не вызывает опасений.
ДИМА БИЛАН: “Я СЛОВНО ПОЦЕЛОВАННЫЙ БОГОМ…”
— Дима, ты последний из наших артистов, кто видел и лично общался с Майклом…
— Да, это было в мае 2007-го, на вечере у Азима, принца Брунея. И даже успел ему тогда рассказать о том, как хотел приехать в Москву из Нальчика, когда он давал тот памятный концерт в Москве, как у меня тогда это не вышло.
— Это было волнительно?
— Там было немного людей, и обстановка была очень домашняя. Когда Майкл появился в зале, можно представить, какое волнение я испытал. Ведь миллионы мечтали бы с ним познакомиться, пожать руку, обсуждать потом, из чего же она сделана, теплая она или холодная и хорошо ли он выглядит. И тут ты наяву говоришь ему “здравствуйте” и понимаешь, что стоишь перед великим человеком. Какую-то нереальность происходящему придавало и то, что все это происходило в совершенно приватной атмосфере, на частном празднике его ближайших друзей.
— Когда ты запел на том вечере, Майкл присел перед сценой на корточки…
— Это было настолько непосредственно и даже как-то по-детски! Прослушал всю песню от начала до конца, а я пел Number One Fan, и это звучало как посвящение и обращение к Майклу — вроде как я его Фанат Номер Один. Смотрю сейчас на одну из фотографий, и так смешно — я стою к нему спиной, а он вытянул голову, чтобы поместиться в кадр. Честно говоря, слезы наворачиваются. Все границы и условности шоу-бизнеса на том вечере как будто стерлись.
— Наверняка тебя трясло от волнения, когда ты пел перед Джексоном?
— Наоборот, была удивительная легкость, словно я лечу по воздуху, возношусь. Я так себя никогда не чувствовал.
— А потом — мы писали об этом в “МК” — он потрепал тебя за щечку и молвил: So nice! (“Какая прелесть!”)…
— Я себя чувствовал в этот момент поцелованным богом.
— А как рука все-таки — теплая или холодная была?
— Добрая, мягкая, теплая рука была. Очень легкая, почти невесомая…
— Ты говоришь — бог. Джексон и впрямь на тебя сильно повлиял как музыкант?
— Есть люди, которые полностью подражают ему. Есть те, на кого он оказал влияние как образец музыкальной эпохи. Это было подлинное сияние. В детстве я обожал его, собирал все записи, как и многие в те годы. Возможно, некоторая резкость в моем поведении на сцене заимствована в чем-то у Майкла Джексона. Это было органичное влияние, которое я, наверное, испытал на себе, когда формировался как человек и творческая личность.
— Многим действительно его будет не хватать…
— Я не знаю, как это объяснить. Накануне я пошел в магазин купить ручку, потому что впервые за три года я вдруг придумал сам написать песню. Хотелось бы по эмоциональному накалу сделать что-то похожее на орбитовскую Frozen. Орбит посвятил тогда песню принцессе Диане. Песню решили назвать “Прощай”. Приезжаю домой в два ночи, включаю телевизор и столбенею — умер Майкл Джексон...