В этот день 1945 года узники Бухенвальда были освобождены американскими танкистами. А за два дня до того охрана лагеря разбежалась, куда глаза глядят. Но был в истории фашистских концлагерей день куда более страшный и героический.
Осенью 1943 года узники лагеря смерти Собибор совершили невозможное: они подняли восстание, перебили почти всех эсэсовцев охраны и вырвались на волю. Восстание в Собиборе – одна из самых героических страниц истории Сопротивления в годы второй Мировой войны, единственный за всё это время случай, когда восстание узников завершилось победой. Оно уникально по плану, по исполнению и по кратковременности подготовки. На Западе о нём издано немало книг и создано несколько фильмов. Но в России оно мало кому известно, хотя руководил восстанием советский офицер, лейтенант Александр Аронович Печерский, а ядро восставших составили советские военнопленные-евреи. Готовя эту статью, я обзвонил многих своих знакомых, но почти никто из них, в том числе и евреев, не смог мне ответить на предельно простой вопрос: «Что ты знаешь про Собибор?». Забвением покрыта и память о Печерском на его родине в Ростове-на-Дону: ни улицы или площади его имени, ни памятника на могиле. Не награждён он также ни одной государственной наградой…
В марте 1942 года по специальному приказу Гиммлера, руководителя СС и шефа гестапо, близ небольшого городка Собибор в Люблинском воеводстве был построен в условиях строжайшей секретности лагерь смерти исключительно для уничтожения евреев. Его существование было окутано непроницаемой завесой тайны. Этот край находится в лесной глуши, вдалеке от главных маршрутов и городов, почти у самого Буга, где в начале войны проходила граница с СССР.
22 сентября 1943 года в Собибор прибыл состав, доставивший из Минского трудового лагеря СС две тысячи евреев, в том числе женщин и детей. Большинство из них были жителями Минского гетто, которое ровно через месяц, 23 октября, немцы ликвидировали. Последних его обитателей расстреляли в Малом Тростянце. В числе вновь прибывших находилась и группа из шестисот военнопленных-евреев и среди них единственный офицер – лейтенант Александр Аронович Печерский.
В лагере существовал подпольный комитет, который задумал организовать восстание и побег. Возглавлял комитет Леон Фельдгендлер. Но и сам Леон, и его соратники были глубоко штатскими людьми и осуществить восстание они, конечно же, не смогли бы. Но вот прибыл эшелон из Минска. Среди военнопленных Печерский выделялся и ростом, и статью, и уверенностью в поведении, да и сами военнопленные обращались к нему, как к командиру. Фельдгендлер подошёл к Печерскому и заговорил с ним на идише, но тот его не понял. Однако Леон, как большинство польских евреев, мог изъясняться по-русски, так что языковый барьер удалось преодолеть. Что касается других старожилов Собибора, то общение Печерского с ними происходило с помощью Шломо Лейтмана, прибывшего тоже из Минска.
Франц Штангль, комендант Собибора (а позднее – комендант Треблинки), во время суда над ним так ответил на вопрос, сколько человек могло быть убито за один день: «По вопросу о количестве людей, пропускаемых через газовые камеры за один день, я могу сообщить, что по моей оценке транспорт из тридцати товарных вагонов с тремя тысячами человек ликвидировался за три часа. Когда работа продолжалась около четырнадцати часов, уничтожалось от двенадцати до пятнадцати тысяч человек. Было много дней, когда работа продолжалась с раннего утра до вечера».
Всего за время существования лагеря, в нём было уничтожено более 250 тысяч евреев, из них около сорока тысяч детей. Что касается 600 военнопленных, прибывших из Минска, то ко дню восстания в живых оставалось из них лишь 83. Та же участь ждала и остальных, поэтому Печерский спешил, идя на смертельный риск: достаточно было хоть одному человеку донести немцам о готовящемся восстании, и все в тот же день были бы уничтожены. Но предателя не нашлось…
Восстание
Печерский, освоившись с обстановкой, разработал план восстания: уничтожить предварительно немецких офицеров поодиночке и быстро, в течение одного часа, чтобы они не успели обнаружить исчезновения своих и поднять тревогу. Главная задача заключалась в том, чтобы все организовать тайно, чтобы как можно дольше не привлекать внимание эсэсовцев и охраны.
Восстание было назначено на 14 октября. Вот что рассказывает об этом Семён Розенфельд, один из советских военнопленных: « В полдень Печерский меня позвал и говорит: „Сюда после обеда должен прийти Френцель, комендант первого лагеря. Подбери хороший топорик, наточи его. Рассчитай, где Френцель будет стоять. Ты должен убить его. “ Я, конечно, приготовился. Мне было двадцать лет, и я не был такой уж герой, но убить Френцеля – справлюсь»… Судьбе было угодно распорядиться так, что Семён Розенфельд штурмовал Берлин и оставил на рейхстаге надпись: «Минск – Собибор – Берлин»…
Начальник лагеря гауптштурмфюрер Иоганн Нойман прибыл в портняжную мастерскую на двадцать минут раньше срока. Он слез с лошади, бросил поводья и вошел. Там были, кроме мастеровых, Шубаев и Сеня Мазуркевич. У дверей лежал топор, прикрытый гимнастеркой. Нойман снял мундир. Пояс, на котором висела кобура с пистолетом, он положил на стол. К нему поспешил портной Юзеф и начал примерять костюм. Сеня подошел ближе к столу, чтобы перехватить Ноймана, если он бросится за пистолетом. Убить топором немца должен был Шубаев, такого же высокого роста, как и Нойман. Нойман все время стоял лицом к Шубаеву. Тогда Юзеф повернул немца лицом к двери под предлогом, что так лучше делать примерку. Шубаев схватил топор и со всего размаха хватил Ноймана обухом по голове. Из нее брызнула кровь. Фашист вскрикнул и зашатался. Вторым ударом Шубаева Нойман был добит. Труп его бросили под койку в мастерской и закидали вещами. Залитый кровью пол быстро засыпали приготовленным заранее песком, так как через пятнадцать минут должен был прийти второй фашист.
«Тотчас же Шубаев схватил пистолет Ноймана и принес мне,- вспоминал Печерский.- Я обнял его. Все утро я страшно волновался, хотя всячески старался скрыть это. Но как только я узнал, что немцев уничтожают и план выполняется, сразу успокоился».
Ровно в четыре часа штурмфюрер Геттингер явился в сапожную мастерскую и спросил, готовы ли его сапоги. И когда он сел примерять, Аркадий Вайспапир одним взмахом топора зарубил его. В десять минут пятого в сапожную зашел штурмфюрер Иоахим Грейшут. Он тут же был убит Лернером. Цибульский со своей группой уничтожили во втором секторе четырех фашистов. После этого он пошел к унтершарфюреру Зигфриду Вольфу и сказал, что имеется хорошее кожаное пальто. Пока его никто не взял – пусть он пойдет и заберет. Вольфа уничтожили и тоже спрятали среди вещей замученных людей. Той же дорогой последовали еще два фашиста. Но с четвертым оказалось труднее, он находился в конторке, где стоял несгораемый шкаф с награбленным золотом. Цибульский понес драгоценности в контору штурмфюрера Клятта, делая вид, что хочет передать ему дневную добычу, найденную в карманах убитых. Фашист подозрительно насторожился, но Цибульский вскочил на него и начал душить, тут же подскочили остальные.
Может возникнуть вопрос, как это удалось так легко ликвидировать эсэсовцев? Ответ прост: им даже в голову не приходило, что евреи способны к организованному сопротивлению, они же не считали их за полноценных людей, вот и поплатились. Но главное, восстание организовал кадровый военный и участвовали в нём на первом, самом сложном этапе тоже военные, успевшие, как говорится, понюхать пороху.
Участник восстания историк Томас Блатт так оценивает количество бежавших, погибших и спасшихся узников Собибора: общее количество узников, находившихся в лагере в день восстания, – 550. Из них:
не смогли или не захотели бежать (и были убиты сразу или вскоре после восстания) – 150,
погибли на минах и от пуль немцев и охраны – 80,
вырвались с территории лагеря и достигли леса – 320.
Из этих 320 узников: пойманы и казнены – 170.
Из оставшихся в живых 150 узников:
погибли в войне с немцами в партизанских отрядах
и в армии – 5,
погибли в убежищах, тайниках и т. п. (в основном от рук враждебно настроенных лиц из местного населения) – 92,
дожили до освобождения Красной армией – 53.
Сам лагерь по указанию Гиммлера снесли до основания, место, на котором он стоял, перепахали и засеяли многолетней травой – как будто это было обыкновенное поле.
Самую высокую оценку дал восстанию узников Собибора президент Польши Лех Валенса:
- Есть в Польской земле места, которые являются символами страдания и низости, героизма и жестокости. Это – лагеря смерти. Построенные гитлеровскими инженерами, управляемые нацистскими «профессионалами» лагеря служили единственной цели – полному истреблению еврейского народа. Одним из таких лагерей был Собибор. Ад, созданный человеческими руками… У заключенных практически не было шансов на успех, однако они не теряли надежды.
Спасение жизни не было целью героического восстания, борьба велась за достойную смерть. Защищая достоинство 250 тысяч жертв, большинство из которых были польскими гражданами, евреи одержали моральную победу. Они спасли свое достоинство и честь, они отстояли достоинство человеческого рода. Их деяния нельзя забыть, особенно сегодня, когда многие части мира снова охвачены фанатизмом, расизмом, нетерпимостью, когда вновь осуществляется геноцид.
Собибор остается напоминанием и предостережением. Однако история Собибора – это еще и завет гуманизма и достоинства, триумф человечности.
Воздаю долг памяти евреям из Польши и других стран Европы, замученным и убитым здесь на этой земле.
Это послание, написанное по случаю 50-летия восстания, не меняя в нём ни строчки, ни единого слова, можно было бы адресовать и сегодня оставшимся в живых участникам восстания – а их сейчас по пальцам пересчитать. На постсоветском пространстве только двое: Аркадий Вайспапир проживает в Киеве, Алексей Вайцен - в Рязани.
Тяжкая судьба Печерского
Печерский, возглавивший восстание, с группой бывших военнопленных, прибывшим с ним в Собибор, сумел присоединиться к партизанам, а затем к Красной армии. Все его соратники продолжили войну в её рядах, и только Печерского вместо того, чтобы представить к награде, направили в один из штурмовых батальонов, которые были созданы специально для офицеров, побывавших в плену. Штурмбаты мало отличались от штрафбатов: и те, и другие были предназначены для смертников. В штурмбате в 1944-м Печерский был тяжело ранен в одном из боёв и провалялся в госпиталях несколько месяцев, после чего его комиссовали. Выходила лейтенанта медсестра, простая русская женщина Ольга Ивановна Котова. Они полюбили друг друга и, поженившись, приехали в 45-м в родной город Печерского Ростов-на-Дону. Там он устроился администратором в театр оперетты,- как никак окончил до войны музыкальную школу. Но в 1948 году, когда началась кампания против космополитов, его уволили, и пять лет, до самой смерти Сталина, герой никуда не мог устроиться. Бывший фронтовик, партизан и штрафник, прошедший через плен и лагерь смерти, он освоил самую мирную специальность – научился вышивать. Его изделия раскупались на рынке нарасхват.
Только в 1953 году Александр Аронович сумел поступить простым рабочим на машиностроительный завод. Несмотря на перенесённое, он прожил долгую жизнь и умер в 1990 году в возрасте 81-го года.