Кроме желудочно-кишечного тракта у ребенка есть еще сердце, душа (называйте как хотите, но — есть). Чем кормили эту “часть”? Чего он наелся к 15 годам?
Мы заботимся о правильном питании детей, очень много об этом пишем: “ах, к 15 годам чуть ли не поголовный гастрит!”
Русские международные скандалы трясут мировую экономику. Мы запрещали грузинские и молдавские вина — они, мол, ядовитые. В мясе из Польши какая-то дрянь, в импортном рисе какая-то гадость. (Так везде делают. То Англия и вся Европа сжигают “бешеную говядину”, то миллионы кур уничтожают из-за гриппа…)
Кто-то на этих скандалах, похрюкивая, делает бешеные деньги. Но идея-то правильная — власть пытается защитить родной народ от отравы. Точнее — защитить наши желудки и кишки.
Вот бы духовной пище хоть малость такого внимания.
На границе санитарные врачи проверяют крупу и мясо, овощи и фрукты — нет ли там жучка? нет ли там заразы? А ну-ка — в карантин!
На границе ищут валюту; найдут лишний доллар — можешь загреметь. На границе ищут наркотики; найдут — загремишь. Ищут контрабанду… И только духовная пища нигде никем не проверяется.
Еда (даже плохая) через сутки вывалится из вас навсегда. Духовная отрава, однажды съеденная, — остается в нас навсегда.
Если у трех десятков людей случится что-то желудочно-кишечное (рвота, понос) — с пометкой “срочно” идут сообщения “о массовом отравлении”, возбуждают уголовное дело, ищут виновных, закрывают молочный завод.
Десяткам миллионов детей отравляют душу — все молчат. Не сознают? Или — не считают важным? Или — считают полезным? Если душа убита или искалечена — таким двуногим легко управлять. Дай ему пива, кроссворд и наушники — он даже не заметит, что происходит вокруг, а прикажут проголосовать — проголосует двумя руками.
А ведь люди чувствуют душевное отравление. Глядят на телеэкран и говорят “меня от этих… с души воротит!”, “меня тошнит от этой передачи!”. Это типичный и точный рвотный рефлекс. Нам только кажется, будто это метафора.
Всех, кто имеет дело с детьми (поварих, нянек, воспитателей), регулярно проверяют на сифилис, на СПИД.
А кто-нибудь проверил их на злобу, на садизм, на педофилию? Для начала хотя бы там, где дети абсолютно беззащитны — в яслях, в детских домах.
Даже средние фирмы (не гиганты) находят средства — тестируют персонал на лояльность. Применяют детектор лжи и пр., чтобы не проник засланный казачок — не навредил, не украл коммерческие секреты. А мы (страна, государство, народ) не находим средств, чтобы проверить, не устроился ли на работу с детьми какой-нибудь гад.
Не находим средств? Или — не находим нужным?
Мы требуем, чтобы на этикетке было написано, сколько в этой еде витаминов и каких? сколько в ней калорий? есть ли консерванты? Но кто-нибудь проверил воспитателя и учителя на доброту и на любовь?
Мы узнаём из газет ужасные “новости” — в таком-то детском саду воспитательница оказалась садисткой, в таком-то детском доме директором работал развратник-педофил.
Сколько детей он развратил и замучил, прежде чем попался? И сколько этих уродов попадается? Один из десяти? Один из ста? Почему бы их не проверить до поступления на работу? Ведь они работают с нашими детьми; а психологи давно умеют выявлять скрытые, но очень опасные свойства личности.
Всем некогда. Государство (чиновники) делают деньги. На экспорте нефти, газа, на торговле должностями и землей. Церковь делает деньги. На импорте табака и спиртного, на торговле должностями и землей. Общество — не существует (иначе чиновники — и светские, и духовные — вели бы себя иначе). Люди (отдельные люди) делают деньги или страдают от того, что не умеют их делать.
Тех, кто сохранил душу, много. Пока еще очень много. Но их голос почти не слышен. А когда он вдруг становится слышен, то жадная агрессивная биомасса презрительно пожимает плечами: мол, это юродивый; не стоит обращать внимания.