— Вячеслав Ефимович, в вашем репертуаре новая песня, посвященная СВО. Композиция серьезная, как ее создавали?
— Тут, скорее, надо обратиться к Саше Шаганову — он мне прислал стихи, сказал: «Попробуй написать, чтобы это было органично». Мне кажется, у меня получилось, я постарался сделать так, чтобы она пелась, была простая и чтобы можно было донести слова. Ну, мы ее еще окончательно не доделали, я ее просто записал, чтобы не забыть, как она звучит, даже видео небольшое снял.
— Я так понимаю, эта песня посвящена актуальным вещам нашего времени...
— Да, ведь одна из самых главных вещей, которые сейчас происходят, — это наше противостояние с Украиной. Во мне течет две крови — украинская и русская. Но я снимаю шляпу перед теми, кто борется за нашу правду.
— А что еще нового в творчестве у вас происходит?
— Мои главные творческие новости заключаются в том, что, несмотря на проблемы, которые у меня были со здоровьем, я побеждаю в значительной степени свой недуг. Я уже даю концерты и работаю, как мне кажется, с такой же энергией, как в былые времена. Это дает мне основания думать, что я правильно живу. Мне некогда себя жалеть и ныть, что жизнь ко мне повернулась спиной.
— Это на самом деле невероятно! Как вам удалось так восстановиться?
— Вы знаете, что у меня случился инсульт и была поражена правая сторона — правая рука и правая нога. Для меня было проблематично разговаривать, я в значительной степени потерял голос, но у меня никогда не возникало мысли, что я не восстановлюсь. Это все произошло в июне, и единственное, в чем я был не уверен: смогу ли восстановиться, чтобы в сентябре участвовать в праздниках, посвященных Дню города. Я со страшной силой восстанавливался, и однажды в госпитале, где проходил реабилитацию, я предложил главному врачу провести концерт. Он мне возразил, мол, ты же на сцену с трудом поднимаешься! Но я сказал, что на сцену зайду сам, вы мне дадите в руки гитару, и я покажу себе и зрителям, что я восстанавливаюсь. И когда я спел этот концерт, который я так нахально назвал паралимпийским — там больные сидели с костылями, некоторые приехали на каталках, — я понял, что уже не могу подвести людей. Помните, как у Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Это дало еще больший стимул. Ну и в силу того, что я играл на гитаре, это позволяло мне заниматься мелкой моторикой, и правая рука у меня восстанавливалась гораздо быстрее, нежели после специальных упражнений, которые мне предлагали врачи. В общем, моя профессия мне помогала.
— А как сейчас у вас обстоят дела со спортивными увлечениями?
— Я был достаточно спортивным дядькой, но после инсульта мне не рекомендовано заниматься плаванием и проплывать километр, который я раньше проплывал, а рекомендовано купаться. Но когда я задаю себе вопрос, могу ли я вот эту дистанцию проплыть или вот это съесть, мое подсознание дает всегда правильный ответ.
— То есть строите свой правильный образ жизни, основываясь на интуиции?
— Ну, можете назвать это и так. Не знаю, кто там мне отвечает: ангел-хранитель или кто-то еще. Мне вообще кажется, что за мной как будто кто-то приглядывает сверху.
— Всегда хотела узнать, как создаются ваши песни: это внезапное озарение или больше профессионализм?
— Самое интересное, что после того, как у меня произошел инсульт, у меня вдруг открылась новая способность: я могу быстро рифмовать стихи и написать пару строф без особых проблем, чтобы, например, поздравить с днем рождения. А если говорить о песнях, о моей профессии, я не выхожу из состояния «ни дня без строчки». То есть я себя не заставляю. В Интернете на моей страничке опубликовано около 800 записанных песен, и я, естественно, наизусть все не помню, но я постоянно занимаюсь тем, что повторяю слова своих песен, и надеюсь, что это меня спасет от всяческих болезней Альцгеймера и прочих, которыми страдали Рейган, Буш и прочие Байдены.
— Последние несколько лет модно записывать дуэты с молодым поколением для поддержания популярности, у вас не было мысли тоже что-то такое сделать?
— Честно говоря, то, что я слышал у молодежи, у меня, кроме раздражения, ничего не вызывает. Но я начинаю себя ругать, что это во мне проявляется старческое брюзжание. А вообще пока не тянет записать дуэт. Если мне иногда предлагают с кем-то поработать, я откликаюсь только если мне приятно с этим человеком общаться. Знаете, когда мне предлагают сняться на телевидении, обещая, что произойдет какая-то бешеная раскрутка, я понимаю, что если сейчас раскручусь, как Филипп Киркоров или Николай Басков, я, наверное, не смогу сделать гастроли подобного уровня, потому что у меня просто не хватит сил. В принципе, их хватит, чтобы спеть двухчасовой концерт с приличной энергией, но аэропорты, необходимость преодолевать эти бешеные расстояния меня как-то пугают.
— Да, нагрузки действительно большие. А в каком темпе тогда вы сейчас работаете?
— В этом месяце у меня было порядка десяти концертов, а до этого я позволил себе отдыхать. Мы когда-то купили себе квартиру в Черногории, съездили с женой покупаться, но, к сожалению, сентябрь выдался дождливым, и в море были всего пять раз. Иногда удавалось вкусно поесть, встретиться с друзьями.
— А чем еще вы занимались в Черногории?
— Ну, я что-то писал. У меня уже есть семь книг, которые я выпустил. Теперь меня еще подбивают, чтобы я вспоминал своих коллег по ансамблям «Пламя», «Веселые ребята» и др. Говорят, если не вы расскажете о них, то кто расскажет? И я понимаю, что ответственен перед историей, перед грядущим поколением, которые будут знакомиться через меня с моими замечательными коллегами.
— Еще один актуальный вопрос: что думаете по поводу искусственного интеллекта, который может якобы всех заменить? Не пугает это вас?
— Действительно, сейчас такое время, которое, с одной стороны, пугает стремительным развитием искусственного интеллекта, но, с другой стороны, оно позволяет, даже не встречаясь с коллегами, делать какие-то записи. У меня была история во времена ковида. У моего главного соавтора Юрия Петровича Ремесника, который меня старше на 8 лет, были проблемы со здоровьем — онкология. И он мне раз в две недели звонил и прощался, после чего я на него спускал собак, чуть ли не матюгами обкладывал и говорил: «А ну быстро пиши стихи!» Он писал, я тоже писал на эти стихи песни, и вместе с друзьями онлайн я умудрился за два ковидных года выпустить, вы не поверите, шесть CD-альбомов, в каждом из которых по 15–17 песен.
А еще один мой приятель умудрился записать свою песню моим голосом, как он мне сказал. Я послушал — тембр мой, но интонации совершенно не мои, я чувствую совершенно по-другому. Так что меня ИИ не сильно пугает, потому что я работаю на концерте живьем, и меня воссоздать — задача сложная. Меня же на эстраде практически никто не пародирует. Просто у меня настолько яркая индивидуальность, что меня сложно спародировать.
— А если музыку искусственный интеллект уже сможет создать?..
— Я вам расскажу одну историю. Это были семидесятые годы, я оканчивал московский Институт железнодорожного транспорта, защищался на кафедре кибернетики. Мой диплом назывался «Кибернетический синтез музыки». Я как раз искусственно создавал искусственный интеллект, который будет сочинять музыку. Но я тогда уже понял, что это все чушь собачья, потому что творчество — это господне провидение. Если тебя выбрали, будь ты певец или композитор, в качестве проводника, ты должен постараться не потерять расположение Господа Бога. Чтобы тебе не перекрыли этот канал.
— Вам, кстати, мошенники, пользующиеся искусственным интеллектом, часто звонят?
— Звонят, конечно. Недавно, например, позвонили с темой, что якобы Собянин хотел со мной обсудить проблемы культуры в Москве. Затем уже со мной якобы начал разговаривать сам мэр, после чего я спросил, чем я обязан Сергею Семеновичу? Он ответил, мол, разве моя секретарша не объяснила? После этого я озвучил, что, скорее, разговариваю с Собяниным, которого придумал искусственный интеллект. Трубку моментально бросили.