Здешний приход подчинен старообрядческой Русской древлеправославной церкви. Центр его как раз и расположен в селе Григолети Ланчхутского района.
Всего полтора часа по автобану — и попадаешь в совершенно иное измерение. Где тоже говорят по-русски.
Мир Полудня — Батуми
Всегда мечтала оказаться в «Мире Полудня» братьев Стругацких, азиатские и арабские мегаполисы не в счет, так как там несколько иная ментальность и атмосфера, чем здесь, в грузинском Батуми.
Субтропики. Море. Старая канатная дорога над городом. Гигантские новенькие небоскребы: гостиницы, жилые кварталы, многочисленные казино… Проект построения искусственных островов, как в ОАЭ, к 2030 году. Футуристические пейзажи, гармонично соседствующие с еще советскими многоэтажками, все это создает какой-то совершенно особый мир, невероятно эклектичный, но при этом живой, а не идеальную компьютерную модель.
Местные объясняют, что такое сумасшедшее развитие и строительство идут здесь последние два года.
В Батуми вкладывают деньги россияне, вкладывают сюда и турки. У последних продолжается экономический кризис.
В Грузии же (всего час лета из Батуми до курортной Антальи) благоприятный инвестиционный климат и вообще.
Очень много наших туристов побывало в Батуми в этом сезоне. Так как в Сочи стало безумно дорого, Турция подтягивается к нему по цене, а в Грузии все относительно доступно и к тому же развитая инфраструктура, море.
Вот уже два года отовсюду несется сплошная русская речь.
Старые русские староверы в Грузии новых русских релокантов не любят.
Хотя, казалось бы, у них есть общее. Первые бежали из Русского царства во второй половине XVII века в результате церковного раскола. От дыбы и царского гнева.
Вторые — через Верхний Ларс, в 2022-м. От мобилизации.
«Надо было оставаться и защищать Родину», — считает один из моих здешних собеседников-староверов.
Хотя старообрядцы триста лет назад тоже не остались дома, а рассеялись по миру: в Южную Америку, Европу, Османскую империю…
Нынешние староверы, потомки тех, бежавших, никогда не жили в РФ. Наши общие воспоминания ограничиваются Советским Союзом, куда их предки волнами переселялись в ХХ веке из Турции.
Из рубежного — 2008 год, пятидневная война в Южной Осетии, в те дни некоторые из здешних жителей попытались вернуться в Российскую Федерацию, но затем приехали обратно. Сказать коротко, у нас их не ждали.
«Кто хотел уехать — уехал, кто хотел вернуться — вернулся», — пожимают они плечами в ответ на мои вопросы. Некоторых из тех, кто компактно поселился в Краснодарском крае, до сих пор называют «грузинами», несмотря на российские паспорта.
Староверы не очень торопятся рассказывать о своей жизни. И не потому что «счастье любит тишину». Если честно, я не уверена, счастливы ли они в общепринятом понимании. Карьера, деньги, путешествия…
Немного больше зарабатывать. Немного меньше работать. Чтобы местные власти не трогали. Не поднимали налоги. Так пару лет назад тут начали штрафовать за теплицы в огородах. Обустройство их рассматривали как предпринимательскую деятельность, требовали зарегистрироваться в качестве индивидуального предпринимателя, несмотря на то что прибыль от этой деятельности была гораздо ниже, чем расходы.
Староверы хотят, чтобы всё в их мире оставалось по возможности неизменно. Чтобы их оставили в покое. Это то, что я могу понять.
У самого синего моря
Я свалилась на их головы совершенно неожиданно, всего на пару дней. Люди хлебосольные — не выгонять же.
«Жил старик со своею старухой у самого синего моря», — пришли на ум пушкинские строки.
Только море в Григолети не синее, а черное. Мелкое — идешь по воде за несколько сот метров от берега, а все еще чуть выше пояса. Черный намагниченный песок (говорят, он очень полезен для здоровья) тянется вдоль прибрежной полосы. Крошечные крупинки его вспыхивают угольными снежинками на солнце.
Раньше здесь были болота, которые осушили переселившиеся сюда староверы. Как наши пионеры ездили в колхоз на картошку, так здешние школьники высаживали эвкалипты, своими корнями забиравшие из почвы лишнюю воду. Это побережье пригодным для жизни сделали именно староверы.
Неужели это он и есть? Тот самый сказочный русский мир, который тщетно пытаются отыскать или воссоздать с нуля наши политики и идеологи.
Несмотря на то что мы говорили на одном языке со староверами и их русский подчас был даже правильнее и каноничнее, чем мой, без заимствований и англицизмов, во многом мы не понимали друг друга, как будто бы проживали в разных мирах.
«Сын рыбака становится рыбаком, так всегда бывает, и это хорошо», — объясняли мне староверы, угощая хачапури и грузинским вином. Сами они почти не пьют, но держат для гостей.
А рыба здесь водится по названию кефаль... Сразу вспоминается, что точно такую же ловил в Одессе моряк Костя, которого уважали все биндюжники.
Впрочем, местные говорят, что истинная кефаль плавает только в Григолети. Ловят ее неводом. Потому что это правильно. И жизнь здесь самая правильная, чистая, без искушений.
Все идет как должно, по старому укладу и вековым традициям, рассуждают местные.
«Нам все здесь нравится и все устраивает. На русском языке говорить не запрещено. В одной из школ в Поти открывают русский класс, если туда набирается достаточное количество детей. Кто из способной молодежи хочет учиться дальше, может, при желании, уехать в Тбилиси или в Россию. Но зачем?»
Действительно, зачем?.. «Нам здесь жить, и детям здесь жить. Что на грузинском два плюс два, то и на русском. Делить нам нечего», — объясняют мне они.
Историческая Родина — Россия — для потомков старообрядцев что-то типа затонувшего града Китежа, прекрасного и недостижимого, о ней грузинские староверы имеют весьма приблизительное идеализированное представление, доставшееся в наследство от пращуров. Мы точно говорим об одной и той же России? — не раз задумывалась я, беседуя с местными.
Недавно семья русскоязычных украинских беженцев, переехавшая в Григолети, выбрала грузинский класс, сказали, что дети должны знать язык страны, которая их приняла. В общем-то это правильно. Сами староверы тоже говорят по-грузински на бытовом уровне, но пишут хуже.
Дома староверов — нечто среднее между русскими избами и традиционными грузинскими жилищами на каменных столбах с открытыми балконами на всю длину фасада. Виноградными лозами увиты дворы.
Ни минуты покоя
В мой приезд, как назло, зарядили дожди, да не простые, а ураганные ливни.
Снова, как в старой пушкинской сказке, наблюдаю, как резко и страшно темнеет море в шторм, сливаясь оттенком с беснующимся на горизонте небом.
Ветер срывает полиэтилен с теплиц староверов, влажность в воздухе дикая, остро пахнет озоном, и я понимаю, почему у каждого второго здесь со временем развиваются артриты и артрозы, распухают кости и суставы, откуда берется этот надсадный астматический кашель.
Люди в Григолети очень много и тяжело работают. С юных лет и до глубокой старости. Ведь от их трудолюбия зависит завтрашний день.
У 85-летнего Федора Тимофеевича Рабанина по прозвищу Махно в телевизор во время грозы попала молния. Без голубого экрана старик как без рук. 24/7 смотрит наши российские программы, знает всех телеведущих наизусть, они для него как родные.
Федор Тимофеевич в окрестностях Григолети самый пожилой. Старовер не он сам, а его супруга. Это она, еще девочкой, вернулась с родителями из Турции на корабле. Из-за того, что исходов русских старообрядцев из Стамбула, где они жили несколько веков, было несколько, а сами потомки раскольников не спешат раскрывать свои тайны, я иногда теряюсь, не понимая, о каком времени они говорят.
В 20-е годы они возвращались? Или в 60-е?
Оказалось, что обратное переселение происходило в течение десятилетий, ехали не только в Грузию, но и в Ставрополье, последняя волна возвращений пришлась на хрущевскую оттепель.
Рассказывали, как на теплоходе «Грузия», приплывшем в Россию в 1962 году, во время последнего рейса к тысяче староверов прибавился еще один, родившийся на корабле.
К тому времени вера староверов для Коммунистической партии угрозы не представляла. И хотя с церковью продолжали усиленно бороться, особенно, кстати, преуспел в этом Никита Сергеевич, староверов в общем-то не трогали. Да и они не лезли на рожон.
Женщины-староверы до сих пор носят под платком особый головной убор — кичку, та скрывает длинные волосы от неосторожного людского взгляда.
Как там у Пушкина?
«Что ж видит он? Высокий терем. На крыльце стоит его старуха в дорогой собольей душегрейке. Парчовая на маковке кичка».
Для мужчин обязательна борода. Бороды у Федора Тимофеевича Рабанина по прозвищу Махно нет. Да он и сам постоянно подчеркивает, что не старовер, а примкнувший.
Больше всего на свете старик Махно любит Путина. Рядом с иконами на стене висит портрет президента, а еще у него есть бюст Путина и маска Путина.
«Самый великий человек», — не устает повторять Федор Тимофеевич. Он соглашается накоротке поговорить со мной о своей жизни, пока ждет телевизионного мастера, который починит ему «окно в мир».
В молодости Федя Рабанин был бузотером. Собственно, прозвище оттуда. И даже, с его слов, успел посидеть за решеткой, когда не захотел распахивать целину в Казахстане и сбежал.
«Молодежь на целине жила тяжело. Вот я и удрал, но поймали и посадили», — по-простому объясняет он.
Все это давно в прошлом. И сейчас на Сталина и те жестокие времена старик не в обиде, — «Так было надо».
К увлечению старика политикой близкие относятся позитивно, чем бы ни тешился… Дочь Махно давно переехала в Россию, сын живет здесь же, в Григолети.
В молодости Махно, как вспоминают окружающие, был суров. Сейчас же его непримиримость распространяется только на Америку, которую он винит во всех бедах.
Разговор прервал телевизионный мастер, который пришел починить ТВ. После чего мое присутствие Федору Тимофеевичу стало безразлично. Продиктовав название вайфая, чтобы я могла выйти в Интернет (грузинским староверам не чужд технический прогресс), сеть, естественно, называлась «Putin», Махно полностью погрузился в перипетии мировых проблем.
Имена по святцам, замуж после школы
Древние имена староверов, редкие для СССР, сейчас не кажутся чем-то странным: Ефросинья, Марфа, Дионисий, Фома… Да у нас в Москве сегодня каждый третий ребенок носит подобные.
Московские родители стараются выделиться. Здешние совсем наоборот. Не имеют права называть потомство как хотят.
Именуют по святцам. В основном имена совпадают с традиционными православными. Но если в миру родители могут отказаться от того или иного имени, то у староверов не получится.
Есть только одно послабление: мальчикам отсчитывают восемь дней от рождения назад и вперед, чтобы выбрать наиболее понравившееся имя в этом промежутке. Девочкам положено только на восемь дней вперед.
Что выпадет по календарю — то и выпадет.
Много среди староверов Иванов, может быть, потому, что их и в святцах много.
Еще один здешний «патриарх», Иван Трофимович, как раз самый настоящий старовер. Благообразный, с огромной белой бородой, старящей его лет на двадцать.
Я подумала, что ему хорошо за 80. Оказалось, нет и 70. Отец его был здешним священником. А самого Ивана Трофимовича кличут Дед Морозом. В молодости он служил в десантуре под Псковом. В год, когда стал дембелем, отовсюду неслась песня: «Не плачь, девчонка, пройдут дожди, солдат вернется, ты только жди».
Он вернулся в родной Григолети. Женился на юной Ефросинье, которая только что окончила школу. Староверы создают семьи рано. Ходил за ней как приклеенный, через год заслал сватов. «Пришлось согласиться», — улыбается супруга.
Родили двоих детей. Те выросли и давно разъехались. Кто в Тбилиси, кто в России. Внуки наведываются редко.
Так жизнь и прошла. Из того, что запомнилось, страшные 90-е годы, правление президента Гамсахурдиа. Русских избивали и унижали. Тогда они собирались бежать в Россию всей семьей.
«Отправили туда контейнер с вещами. Все, что смогли, заранее распродали», — перечисляет старик.
Но в результате переехать так и не получилось. Вещи остались брошены. А в Григолети все пришлось начинать с нуля. Будто строить дом с первого кирпичика.
Дети носятся по рынку, кричат так, едва заметив на горизонте белобородого Ивана Трофимовича: Товлис Бабуа. По-грузински это Дед Мороз.
Рынок в Поти как маленький островок СССР. Здесь, как и полвека назад, торгуют теми же самыми овощами и фруктами, выращенными на своем огороде. Бегают приблудные кошки и бездомные собаки в неимоверном количестве. Говорят, что туристы берут их для своих детей, а когда дружки немного подрастают — выбрасывают на улицу.
Не знаю, насколько это правда. Но щенка забесплатно предложили и мне. Я, разумеется, отказалась от такой ответственности.
На покупке всего остального продавцы не настаивают.
«Немножко огурцов, немножко морковки, редиска, буряк (свекла. — Авт.), — перечисляет одна из женщин свой нехитрый товар. И без перехода жалуется, что туристы хорошо берут только домашний сыр. Тот самый, в жестком рассоле, новую порцию которого хозяйки варят каждый вечер. Еще популярно кисломолочное свойское мацони. Помогает и от расстройства желудка, и если перележишь на солнце.
Весной среди своих хорошо идет рассада из теплиц. За месяц, бывало, зарабатывают на ней столько, что потом растягивают на целый год. Если кто думает, что это миллионы, то ошибается — примерно 1000 долларов, которые кормят семью все следующие месяцы.
Дед Мороз Иван Трофимович еще совсем недавно торговал чем бог с огорода пошлет у здешнего супермаркета со знакомым российским названием.
Торговля шла плохо. Бывшего десантника вытаскивали из машины и помогали расположиться на земле.
Одна нога распухла так, что не влезает в обувь. Передвигается он с палочкой. Надо лечиться, ехать в Батуми или в Тбилиси, но это стоит больших денег. Пенсии в лари едва хватает на еду и лекарства.
Огород у себя дома Иван Трофимович запустил. Просто нет сил. Вот так жизнь и прошла. Дай бог, чтобы не было хуже.
Тяжелее всего жилось в 90-е, которые бросили Грузию в пучину гражданской войны.
«При Гамсахурдиа мы все голодовали — и русские, и грузины, и армяне. В очереди за хлебом национальность не спрашивают. И никто никого не попрекнул», — рассуждают староверы.
О предыдущем президенте Михаиле Саакашвили вспоминают почти как о Робин Гуде, чудике, который забирал все у богатых и отдавал бедным. За это и поплатился.
В 2008-м отношения между нашими странами были накалены. Тогда староверы, памятуя про прошлое лихолетье, опять собрались переезжать. Местные опасались принудительной депортации. Тем более что незадолго до этого, в 2006-м, из РФ выслали всех грузин. «Хотели уехать ради детей», — признаются они мне. Дорогу в Россию многие вспоминают с упреком. Как ехали в закрытых вагонах, как проверяли на полустанках документы милиционеры, как пришлось развернуться обратно — выходило так, что на программу переселения соотечественников рассчитывать нечего, никогда не будет у них в России ни таких садов, ни такого моря…
Возвращение в прошлое
Нынешний глава пророссийской партии «Грузинская мечта» Бидзин Иванишвили самый богатый человек Грузии. Лет десять назад он был премьер-министром.
В декабре 2023 года бизнесмен объявил о своем возвращении в политику. И сейчас у него больше всего шансов попасть во власть в результате парламентских выборов. Говорят, что для России это будет самый лучший выбор.
Видимо, именно с этим связывают и ухудшение финансирования частично признанной РФ Абхазии, бывшего грузинского региона, с начала 90-х находившегося под нашим влиянием. И сейчас еще остающегося таковым.
Удивительно, как разительно отличается тот же абхазский Сухум от грузинского Батуми. Развалины первого, так и не восстановленные за последние 30 лет, и «мир Полудня» второго, отстроенный с нуля.
Пятидневное принуждение Грузии к миру из-за другого пророссийского региона — Южной Осетии — не то чтобы забылось, но отошло на задний план. Говорят, что худой мир лучше любой доброй ссоры. А деньги умеют считать все…
Так что сейчас между Россией и Грузией положен курс на сближение. Тем более что дружественных государств в Закавказье у нас не так уж и много.
Мне показывают пустынный парк миниатюр под Батуми, который тоже открыл Иванишвили.
Первый год его посещение было для всех бесплатным. Потом халяву оставили только для местных. Сейчас за вход платят все. Посетителей я не увидела. Возможно, потому что это был будний день.
Трасса Восток — Запад, или Европейская транзитная дорога Е-60, является вторым по величине европейским транзитным коридором, который начинается во Франции и заканчивается в Киргизии.
Часть автобана идет и через Грузию, соединяя Восточную и Западную до самого побережья Черного моря.
Дорога эта, съезд с которой есть и в районе Григолети, проходит по старому кладбищу староверов.
Есть и новое, неподалеку от Григолети, на котором, впрочем, тоже почти не хоронят.
Из свежих ухоженных могил — 19-летний мальчик, разбившийся в ДТП три года назад, пожилая женщина.
Остальные погосты, кресты да камни, потемнели от времени, заросли травой и деревьями.
Вот памятник матери старика Махно Анны. Увидев дату ее смерти, останавливаюсь как громом пораженная. На грубом камне — день, месяц и год моего рождения. Прошлое, закольцовываясь с настоящим, прорастает в будущее?
Остается память предков. Тихое кладбище воспоминаний. Старые молитвы в новом, построенном на деньги самих прихожан храме.
«Когда я была молодой, я почти не задумывалась, какую веру исповедовали мои деды и прадеды, если честно, я не очень интересовалась этим. И только сейчас, когда мне под 60, я чувствую непрерывную живую связь с ними и понимаю, почему я здесь и почему никогда отсюда не уеду», — призналась одна из жительниц села.
Есть ли будущее у здешних староверов? Связанное именно с Григолети, ведь, как бы многие ни считали, что правильно оставаться здесь и продолжать дела отцов, молодежь все равно уезжает за лучшей долей. Русскоязычных жителей Григолети с каждым годом все меньше.
Хочешь узнать, есть ли завтрашний день у народа, посети его кладбище. Если много свежих могил — это плохо, но плохо, когда никто почти не умирает. Значит, некому больше умирать…
Комментарий Марии Архиповой, председателя Ассоциации адвокатов России за права человека:
«Проблема староверов в Григолетах (местные называют село именно так) — это проблема в целом русскоязычного населения Грузии, а не только этой общины. Ведь есть еще духоборы в селе Гореловка, русские кварталы в городе Ланчхути…
На этой части побережья Черного моря сохранилось много брошенных русских домов с уникальной архитектурой: резьба, ставни, наличники, печки и т.д. Хотя многие староверы уехали из этих мест еще в 90-е годы, а их бывшие жилища сегодня используются в том числе как сараи новыми хозяевами.
Можно сказать, староверы живут тяжело, сводят концы с концами. Они действительно не очень-то стремятся построить карьеру где-то вне своего мира, отсюда и присказка: «сын рыбака должен стать рыбаком». Хотят ли они сами другого? Сложно хотеть той жизни, которой у тебя никогда не было.
Узнав о бедственном положении староверов, мы сами, за свой счет, безо всяких сборов и грантов, стали им помогать едой, ремонтом машины, покупкой пленки для огородов, помогали с медициной и с юридическими проблемами, например с судами по поводу штрафов за теплицы.
Российские правозащитники участвуют в этом своими силами последние три года. Конечно, мы опасаемся, что рано или поздно от Григолет ничего не останется и для всех будет потерян еще один уникальный островок русской культуры».