Актриса МХТ имени Чехова Мария Зорина выжила. Но то, через что она прошла, почти немыслимая история, которую хорошо бы снять в кино. Телефонные террористы не только забрали у нее все имущество и заставили оформить кредиты (общая сумма ущерба почти 20 миллионов рублей), они пытались срывать спектакли и воздействовать на других актеров и даже художественного руководителя одного из главных театров страны Константина Хабенского.
О том, как это было, в материале обозревателя «МК».
ИЗ ДОСЬЕ «МК»:
Мария Зорина является действующей актрисой театра и кино. На протяжении 20 лет работает в Московском Художественном театре им. А.П.Чехова. Помимо актерской деятельности преподавала сценическую речь и актерское мастерство в Школе-студии МХАТ, в Московской театральной школе О.Табакова, в Высшей школе сценических искусств К.Райкина. Сейчас преподает в Театральном колледже им. Л.А.Филатова. В настоящий момент на театральной площадке идет несколько театральных постановок с участием Зориной, которые пользуются большой популярностью среди зрителей.
«Дело государственной важности»
Мария пришла ко мне вместе с мамой. Забегая вперед, скажу, что пожилую женщину не хотят признавать потерпевшей, хотя она пострадала от мошенников не меньше дочери. Мария и мама, кажется, до сих пор не пришли в себе после всего, что с ними произошло.
— Все началось с того, что 28 сентября 2023 года мне пришло смс от помощника худрука: «Маш, срочно возьми трубку, с тобой не могут связаться из Министерства культуры. Это очень важно», — говорит Мария. — Я перезвонила, трубку не взяли. Я пишу ему: «Извини, не дозвонилась. Скажи им, пусть сами перезвонят».
— Это на самом деле был помощник худрука?
— Нет. Но у меня в телефоне высветилось именно его имя, из списка контактов. Потом мне перезвонили. Некий человек из «министерства культуры», который представился Сергеем Перовым, говорит, что преступники якобы слили базу работников культуры, я попала в число 11 человек, которые отправляли деньги на счет террористов. Я возмутилась: «Что за бред?! Никому ничего я не переводила». В ответ на это мне ответили, что в любом случае идет расследование и я должна с ними сотрудничать. Предупредили, что позвонят следователь ФСБ Алексей Яковлев и сотрудник Центрального банка (будет проверка каких-то счетов).
Ну а потом позвонил «следователь из ФСБ». Сказал, что заведено уголовное дело, что оно государственной важности. Он предупредил, что все записывается, а потому никому ничего нельзя говорить, пока проводятся «регламентные работы».
Я спросила: «Как я могу быть уверена, что вы не мошенник?» Он ответил: «Вы сейчас прямо заходите на официальный сайт Лубянки. Зашли? Нажимайте вот сюда. Видите там номер телефона для связи? А теперь посмотрите, с какого номера я вам звоню, у нас многоканальный телефон». Номер был один и тот же. Потом он прислал фото своего удостоверения и еще три бумаги с официальными печатями. На одной было поэтапно расписано, что будет происходить в рамках этого дела с моими банковскими счетами. Следователь был довольно строг, если не груб. «Вы что, не верите нашим правоохранительным органам? Вы вообще на чьей стороне?»
Потом он сказал, чтобы я на сайте нашла список террористов и экстремистов, и там был некий Андрей Б., который как-то связан с фондом Навального (внесен в реестр запрещенных в России организаций. — Прим. Авт.). И вроде как он вывел мои деньги.
— У вас много счетов было?
— Да ну, какое там… У меня машина (BMW 2014 года) разваливалась, я до этого взяла кредит, хотела продать свою и добавить, чтобы купить другую.
— А дальше, полагаю, все было по схеме: надо пойти в банки, переписать счета, оформить кредиты?
— Да. И при этом они втянули меня в «расследование». Они будили меня звонком в 8 утра и давали задания. В течение дня мне звонили и писали десятки раз, иногда с промежутком в две минуты. И все это на протяжении 2,5 месяца.
Все это время я находилась как в тумане, в нереальности. Делала все на автомате, постоянно что-то забывала, теряла. По ночам я практически не спала. Чувство страха поселилось во мне... Трудно было учить и вспоминать роли, резко начала худеть (ушивали все платья), а главное, начались проблемы с дыханием: не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть до конца.
— А что за задания вам давали?
— Я должна была ходить по разным банкам, записывать на телефон все разговоры с «ненадежными» служащими, запоминать их имена, как они выглядят, обращать внимание на их поведение. Это было частью «оперативной игры». Я должна была запоминать какие-то контрольные слова, искать какие-то улики... В общем, все это было похоже на блокбастер. В рамках «расследования» меня заставили купить новый телефон, по которому велись переговоры. Они гарантировали возмещение всех расходов и решение всех проблем. «Ставьте машину на инвалидное место, не волнуйтесь за штрафы, мы их все аннулируем», «Езжайте на красный свет, можете нарушать правила, вам ничего за это не будет». И они периодически консультировались со своими «юристами» (я постоянно получала сообщения «направлено в юротдел»).
Мне все время сообщалось, что никто ничего не должен знать, потому что за разглашение любой информации меня ждет наказание по Уголовному кодексу.
— И все же почему вы в это так легко поверили?
— Потому что я с таким никогда не сталкивалась. Я работала с утра до ночи в театре и преподавала... Они знали все про меня и мою семью. У них было «досье» на каждого члена семьи. Как пример: они были в курсе всех папиных мест работы, командировок (он был журналистом и историком). Мне даже прислали свидетельство о смерти моего папы. Они были в курсе, что я родилась в Японии, и считали, что это мое «слабое звено».
Ну и еще момент — они напирали на то, что дело очень резонансное, что я могу помочь государству, уберечь от мошенников своих коллег из МХТ. Кстати, они не раз говорили, что МХТ — это главный театр страны.
— За вами следили?
— Я все время была под контролем. Они знали каждый мой шаг и сопровождали его звонками и документами.
Из диалога с мошенниками: «Вы сейчас едете на репетицию к Юрию Львовичу?» — «Да, откуда вы знаете?» — «Если опоздаете, мы напишем ему бумагу, не переживайте». — «Вы вышли от студентов? Сегодня ваша лекция затянулась». — «Откуда вы знаете?».
Через два дня я попала в ДТП (они все время торопили меня с поездками в банки, так что эта авария была на их совести). Так вот, они указывали, где мне парковаться, что делать, по какому номеру в ГИБДД звонить. «Мы рядом. Вы под охраной. Мы осуществляем вашу безопасность». Я спрашивала: «Но где именно вы? Я хочу вас увидеть». Они отвечали: «Нам нельзя проявляться».
А я в тот день еще в театр опаздывала, там шел важный для меня спектакль «Мама». Я ощущала, что всех подвожу... Это было адом. И я очень боялась, больше даже за маму и брата (мне намекнули на проблемы, которые могут у них возникнуть в случае моего отказа «сотрудничать»). Я понимала, что у этих людей неограниченные возможности, потому что явно за мной велось наружное наблюдение, все мои разговоры прослушивались, а все сообщения прочитывались.
И все это время я ходила на работу, играла в спектаклях, преподавала студентам. Мы праздновали юбилей МХТ. Я должна была везде улыбаться на камеру и делать вид, что все замечательно…
Квартира, машина, котомка
— Но все это «расследование» имело целью не просто свести вас с ума и поглумиться над вами, но и лишить вас имущества? Что у вас забрали? Сколько кредитов вы на себя оформили?
— Отобрали квартиру и машину (собственно, больше ничего у нас и нет). Про квартиру отдельная история. Раздался звонок, «следователь» сообщил, что жилье уже на стадии оформления мошенниками, что нужно эту сделку прервать срочно («действовать надо на опережение»), провести другую («она аннулирует предыдущую») и выявить недобросовестных сотрудников МФЦ и Росреестра. Прислали план спецоперации, там все поэтапно, заверено руководителями подразделений ФСБ и Центробанка. При этом в конце возвращаются и деньги, и квартира. И еще нам государственные награды обещали за поимку преступников.
И снова задания, задания. Я должна ходить туда-то и туда-то. Опять же все записывать, докладывать (во сколько зашла, во сколько вышла), фиксировать (каждый талончик в электронную очередь присылать).
«С кем говорили? Что вам сказали? Хамили вам? Насколько были убедительны? Они отводили глаза? Как выглядели? Какой цвет волос? Какие скулы? Особые приметы?»
Главное препятствие во всем этом было то, что мама, Татьяна Александровна, была оформлена в квартире с пожизненным проживанием. И они потребовали вывезти маму любым способом куда угодно. Помню, у меня спектакль, а они звонят и говорят, что три человека двигаются в сторону МФЦ, у них на руках доверенность моей мамы об отказе от квартиры. «Но мы следим за ними. Мы все контролируем. Вам нужно срочно вывозить маму». И вот я пришла к маме, начала плакать.
Комментарий мамы Марии:
— Мы живем вместе, так что все это происходило на моих глазах. Я чувствовала, что с Марией что-то творится. Но я боялась расспрашивать. Дочь у меня такая боевая девушка, не терпит вмешательства в личную жизнь. Однажды приходит она из театра после спектакля вся зареванная, обнимает меня и говорит: «Мама, я тебя никому не отдам». Я отвечаю: «А я и не собираюсь никому отдаваться». Она плачет: «Мама, наша квартира продается, ведется следствие. Сейчас от меня требуют, чтобы ты съехала».
И тут раздается звонок. Я взяла трубку, представилась. Они тоже представились и рассказали про «расследование» преступления и его социальную значимость. С этого момента я «включилась» в эту историю. Сначала у меня была только злость на них. Думаю, какого черта мучают моего ребенка? И я решила вывести их на чистую воду, заявила в трубку: «Я готова принять участие в вашем шоу». Человек напрягся, говорит: «А почему вы себе такую серьезную операцию по поимке преступников называете шоу?» — «У меня такое отношение к жизни, знаете. Ну, говорите, что вам надо». Я цеплялась к каждой фразе, к каждому документу. Но всегда ответы были более чем убедительны. И все это были приемы и методы, которые мне казались до боли знакомыми. В общем, я поверила и подписала то, что они требовали, — отказ от проживания в моей квартире. Был момент, когда дочь кто-то толкнул на эскалаторе, она сильно повредила ногу. Маша мне позвонила, а потом они с предложением: «Давайте ее в нашу поликлинику ФСБ отправим. Там врачи хорошие». То есть невозможно было не верить им.
Они все время подгоняли: быстрее-быстрее. Моя с трудом передвигающаяся мама (у нее проблемы с позвоночником) зимой таскалась по нотариусам, по МФЦ… Наконец все оформили. К нам стали приходить люди, которые представлялись покупателями. И потом женщина, представившаяся риелтором, сказала, что 10 декабря уже придут делать ремонт. А именно это число называли датой закрытия уголовного дела. И мы очень напряглись.
Параллельно «следователь» мне прислал фотографию моей машины, стоявшей во дворе театра. И дальше они начинают говорить так: «Про вас информацию слили из театра. Специально вас кто-то заказал. Эти преступники решили взять последнее, что у вас осталось, — машину. Надо срочно перекрыть сделку. Мойте вашу машину и привозите ее по такому-то адресу». Я все сделала. И через 20 минут автомобиль продали на аукционе, а деньги я перевела на те счета, которые мне указали.
Спецоперация для Хабенского
— А что было дальше, когда у вас уже ничего не осталось?
— Они сказали, что все выяснили, что могут предоставить мне «перехват». Это разговор двух бандитов, которые якобы говорят о моем руководителе. По версии «следователя ФСБ», все это организовал Константин Хабенский. Тут я поняла, что все это бред.
«Марья Александровна, что вы защищаете так вашего худрука?» — «Потому что я его знаю, потому что он порядочный человек». И тут они мне начинают говорить, что я должна прийти к нему и сказать, что якобы у меня брат умирает и ему нужна операция за границей, попросить денег, пять миллионов. Я протестовала и плакала. Помню, кричала: «Вы заставляете меня врать! Вы заставляете врать человеку, которого я уважаю!» Они ответили на это: «Вам уже все равно терять нечего, делайте то, что вам говорят». Я кричу: «Вы понимаете, что он человек, который откликнется сразу? Он сразу будет помогать, я же знаю его!» — «Вот это мы и проверим».
— То есть это должна была быть проверка худрука на порядочность и готовность вам помочь в беде?
— Да. И вот я в приемной. Константин Юрьевич вышел из кабинета, спросил, что случилось. Я говорю: «Костя, такое дело, в общем…» Он видел, что я в неадеквате. Все выслушал. Сказал, что ему нужны будут выписки из медкарт, история болезни. Помню, я вышла из театра, у меня началась истерика, я кричала в трубку «следователю»: «Что вы творите?! Вы заставляете меня делать ужасные вещи! Вы шантажируете жизнью моего брата!»
— А как они отреагировали?
— «Что вы так нервничаете? Почему вы так на это реагируете? Это же всего лишь часть расследования. Идите, успокойтесь, отдохните». Я говорю: «Это не по-человечески! Как я потом Косте все это объясню?!» Они в ответ: «Ничего, ничего, вам МХТ еще благодарность объявит, что вы стольких спасли».
Ну а следующее утро было последним в «расследовании». Мне позвонили, сказали, что расследование завершено, мне надо будет только 9 декабря приехать на Лубянку и все подписать, после чего вернут деньги, квартиру, закроют кредиты и т.д. И предупредили, что будут облавы в театре. «Не удивляйтесь, что будет бегать ОМОН в касках». Я просила их этого не делать, потому что в тот день должен был быть сложный спектакль, много зрителей, которые перепугаются. Я умоляла их не применять все эти экстремальные методы! «Это мы уже будем решать. Мы разберемся, кто у вас там предатель. А кто нет». Все это было ужасно…
— Обошлось в итоге без «облав»?
— Ну конечно. На следующий день у меня были прогоны у студентов в театральном колледже. И вот мне пришло сообщение от психолога школы Табакова, где я почти 10 лет преподавала: «Маша, у вас все в порядке?». Оказалось, от моего имени актеры и преподаватели (все, кто в моей телефонной книжке) стали получать сообщения. Причем мошенники каждому писали так, что те могли поверить. Ту женщину они называли так, как только я ее называю, понимаете? Они знали, к какому человеку как я отношусь, какие слова употребляю при общении с ним.
— Могло быть так, что вы были только частью преступного плана, который должен был распространиться на многих, включая Хабенского?
— Вполне возможно. А вот что произошло в тот день… как только я вышла из кабинета, мне позвонил «следователь Дмитрий Александрович»: «Вы стоите или сидите?» Я говорю: «Стою». — «Вы присядьте, если у вас там есть стульчик. А у вас водичка там есть? Лучше возьмите. Итак, Маша. У вас больше ничего нет. И это не Дмитрий Александрович. Меня зовут на самом деле Михаилом. Ну, ничего страшного, скорее всего, вас объявят банкротом. Поработайте лет 10. Ну, там что-то выплатите. А потом, глядишь, может вас отошлют в какие-то места не столь отдаленные. И новую жизнь начнете. А вообще, мы работаем вчетвером. Мы можем дать вам шанс хотя бы квартиру вернуть, если миллион найдете за ближайшие три часа. У вас много состоятельных актеров в МХТ, ну или попросите у Хабенского».
У меня началась истерика. Я побежала в метро, а денег не было даже на одну поездку, даже 65 рублей не было! Коллега следом бежала, пыталась остановить и успокоить, уговорить пойти в полицию, я развернулась и побежала к Косте Хабенскому. Помню, влетела в кабинет, упала на колени: «Костя, прости меня, пожалуйста. Я попала в беду. То, что вчера я говорила, это все неправда. Меня заставили… Мне нужен миллион! Миллион, миллион!» А он такой в костюме стоял и вообще ничего не понимал. А я в истерике. Он пытался меня успокоить, пледом укрыл, вызвал медика. Пришел директор театра, стал записывать мой рассказ. И тут эти гады (простите) мне пишут: «Мария, как вы?» Я Косте показала, и он твердо сказал, чтобы я больше не отвечала им, заблокировала.
— Стали ли вы меньше доверять людям после всего случившегося?
— Нет, потому что много тех, кто откликнулся, они пытаются помочь. Я очень им благодарна!
Следствие против «следователя»
Квартира, в которой живут сейчас Мария и ее мама (она, к сведению, инвалид 2-й группы), фактически продана. Но обе женщины пытаются доказать, что сделка была незаконной, так же, как и кредитные договоры.
Уголовное дело по факту мошенничества в отношении Зориной было возбуждено 8 декабря 2023 года. Полицейские настояли: не стоит упоминать того факта, что все действия мошенники совершали от имени ФСБ РФ.
В апреле 2024 года была проведена психолого-психиатрическая экспертиза самой Марии. Установлено, что Мария в период, когда происходили все эти события, не могла «критически оценивать происходящее, понимать характер и значение совершаемых действий, а также прогнозировать последствия собственных поступков».
В конце апреля 2024 года дело было передано для дальнейшего расследования в Следственную часть ГСУ ГУ МВД России по Свердловской области, так как один из мошенников прописан в этом регионе.
— Нам известно, что в рамках уголовного дела было предъявлено обвинение нескольких лицам, они находятся под стражей, — говорит адвокат Зориной Юлия Андреева. — Мы можем только предполагать, что обвиняемые — это лица, которые снимали денежные средства (те, что Мария переводила по указанию организаторов всей этой схемы мошенничества).
Выяснилось, что денежные средства были переведены так называемым «дропам» — подставным лицам, на счета которых зачисляются похищенные средства. Они являются лишь звеньями длиной цепи, выявить реальных организаторов преступления, жертвой которого стала актриса МХТ, не удалось.
— На первоначальном этапе расследования было установлено, что «дропы» снимали денежные средства в Новосибирске, Екатеринбурге, Самаре, — говорит Андреева. — Сами же эти лица предположительно из следующих регионов России: Челябинская область, Кемеровская область, Алтайский край, Республика Алтай.
Мария переживает, что дальше арестов «дропов» дело не пойдет. На днях она написала обращение в ФСБ России.
«Факты телефонных звонков от имени сотрудников ФСБ РФ имеют принципиальное значение. Я как сознательный гражданин не могла предположить, что кто-либо может представиться сотрудником государственного органа, тем более сотрудником ФСБ РФ. В условиях нестабильной политической ситуации все слова и действия Яковлева А.В. выглядели столь убедительно, что усомниться в них я не могла. Я как настоящий патриот верила, что оказываю помощь государству.
Преступники запугивали меня, угрожали моему здоровью и здоровью моих близких, использовали различные методы принуждения. Их действия заставили меня поверить в то, что все государственные органы используют в своей работе методы насилия и принуждения. Преступники своими действиями пытаются подорвать авторитет ФСБ РФ и продолжают этим заниматься, судя по многочисленным сообщениям о совершении аналогичных преступлений».
Большинство жертв мошенников уверяли: если бы те не представились сотрудниками ФСБ, не поверили бы. Сложно представить, что об этом не в курсе сами сотрудники спецслужб. Будем надеяться, что они первые заинтересованы в том, чтобы от имени ведомства больше никто не кошмарил россиян. Надеемся, что руководство ФСБ возьмет это дело под свой контроль.