Напомним, что 18 марта 1965 года состоялся исторический полет Павла Беляева и Алексея Леонова, во время которого Алексей Архипович впервые вышел в открытый космос. Это произошло на втором витке полета, через 1,5 часа после старта. Время, проведенное за бортом «Востока-2», составило 12 минут.
Доклад датирован 22 марта 1965 года. Начинается он отчетом о состоянии новых скафандров, разработанных для этого уникального полета: «Перегрузки при выведении в новом скафандре незаметно, все время, даже на выводе, были в состоянии работать», – говорит Алексей Леонов.
Затем, описывая подготовку к выходу, он отмечает, что, проплывая к шлюзовой камере, «зацепился сначала ранцем, а потом, похоже, манипулятором от камеры Ф-1». Это, наверное, и стало позже причиной отказа камеры во время работы в открытом космосе – Леонову не удалось, как было запланировано, снять корабль.
Трогателен сам момент выхода, нетерпение, с которым космонавт стремился к выходу: «Когда открылся люк, мне очень хотелось быстро выскочить и посмотреть, что там». Команда к выходу прозвучала, когда корабль находился над Черным морем.
После он доложит про ярчайший солнечный свет, который стал для него неожиданностью, даже через мощный светофильтр в глаза ему бил «яркий такой свет электросварки». Между тем космонавт признался, что, готовясь к выходу, не полностью выполнил команду командира Павла Беляева «Закрыть светофильтр»: «Я закрыл, но боясь, что ничего не будет видно, оставил себе щель порядка миллиметров 30, чтобы наклоняться и через щель видеть без светофильтра». В общем, щель эту после выхода Леонову пришлось закрыть. Кроме ослепляющего света он также чувствовал «солнечный жар на лице».
«Солнце, вклепанное в небо»
Черное море, по его описанию было «темно-синим с переходом в вороненный». «Я долго смотрел, думал, что увижу какой-нибудь корабль, но я этого не видел», – говорил Леонов. – А звезды … У звезд вид такой земной, но они немигающие и гораздо ярче». Небо чистое. А Солнце — такой раскаленный диск, вклепанный прямо в небо, вокруг него нет никакого ореола».
На Земле с космонавтом договаривались, чтобы он вел радиорепортаж из открытого космоса постоянно, но оказалось, что это не так легко. По словам Леонова, он приберег восторги до приземления, а на Землю передавал лишь самое важное.
«Хорошо видел Волгу, Урал Уральский хребет, мощные лесные массивы. Как будто находился над большой картой», – рассказывал он.
Большую часть доклада занял рассказ о том, как Алексей Леонов возвращался, не с первой попытки, в корабль, как закрутило фал, как ослабли руки в раздувшемся от большого давления скафандре.
«Я вообще мало потею при большой нагрузке, – говорил он, – но здесь был настолько сильный пот, что у меня было впечатление, что по лицу текли сильные ручьи, мне выедало глаза, я ничего не видел».
«Война или грозовая деятельность»
Когда возвращение состоялось, космонавтам не удалось даже немного поспать, – иначе не успели бы выполнить все намеченные операции. Ими были проведены вестибулярные пробы, исследования болевого и тактильного раздражения. В частности, узнавание на кожи кисти цифр, опознавание предмета, вложенного в руку. Не получилось у космонавтов дать соответствующую реакцию на точность распознавания цифр, наколотых на бумагу... Но это, по словам Леонова, не удавалось им хорошо сделать и на Земле.
При этом надо учитывать, что корабль испытывал большое угловое ускорение, начавшееся после отделения шлюзовой камеры, то есть, он очень быстро вращался. «Достаточно сказать, что в первый момент после отделения шлюзовой камеры угловая скорость, я засекал, была за 18 секунд 360 градусов, – говорил Леонов. – Потом несколько уменьшилась». При такой скорости членам экипажа не удалось выполнить задание по замеру яркости горизонта, Земли, планет и звезд.
Корабль «успокоился» только на предпоследнем витке (вокруг Земли), но тогда фиксировать что-то было уже поздно, так как оборудование было уже упаковано и приготовлено к спуску.
Все, что космонавтам оставалось, это любоваться в иллюминаторы чудесными видами Земли, которые позже Леонов отобразил на своих многочисленных картинах. В докладе он особо выделил увиденное на бортом 19.03.1965 в 2 часа 37 минут: разноцветная корона над Землей и красные, «червонные» звезды.
Наблюдали они, по словам Леонова, и барические образования над нашей планетой, циклоны и антициклоны. Пролетая над Индонезией, Леонов обратил внимание на мощную грозовую активность: «За 7 секунд через иллюминатор «Взор» увидел 15 мощных вспышек с освещением фактуры облачности», – сказал он. А вот мощная вспышка с последующим багровым заревом, которую они увидели над Вьетнамом в 16 часов 39 минут, вызвала вопросы: «Что это было, я не смог сразу понять – война или грозовая деятельность».
«Было очень стыдно выходить с такой оптикой»
Отметил космонавт и минусы при обустройстве корабля. К примеру, каждый раз, когда надо было снять хороший кадр за бортом, космонавтам приходилось долго извлекать камеру из укладки. Леонов предложил сделать для будущих экспедиций удобное приспособление для быстрого временного крепления камеры на стенке служебного модуля.
Прошелся он и по несовершенству самой фото и видеотехники: «Мы имели возможность поставить нормальное оборудование. Было очень стыдно выходить с такой оптикой в космос – маленькая фотокамера узкопленочная с жиденьким манипулятором. Я очень боялся, что так получится. Оно так и получилось, что манипулятор отлетел». Леонов призвал «товарищей» изобретателей фото и видео техники, создать космическую кинокамеру: «Здесь такой же государственный подход нужен, как и к основным системам корабля».
Высказался Алексей Архипович и по поводу скафандра «Беркут», который оказался жестковатым для работы в открытом космосе: «Пребывание в космосе в скафандре «Беркут» без выполнения каких-то операций длительное время возможно, но с выполнением операций – очень сложно, требует большой силы и выносливости. Достаточно сказать, что только на сжатие перчаток надо прикладывать усилие в 15-20 кг. Все время делать это тяжеловато».
«Искали сухой спирт, нашли средство от комаров»
Когда космонавты приземлились (это прошло по незапланированной траектории с посадкой в тайге), у них 3 часа не было связи с центром и со спасателями. Космонавты предположили, что экран создавал густой лес.
Стали разбивать лагерь, вытаскивать необходимое оборудование... Нашли, по словам Леонова, теплые бахилы, шапки, шарфы и... средство от комаров. Долго они с Павлом Беляевым недоумевали, зачем им положили в укладку это средство, разве что с расчетом на посадку в экваториальной зоне... Нужнее им был сухой спирт, которого, по всей видимости, не было.
Пока космические герои налаживали радиосвязь, «начали приходить первые самолеты».
«Мы начали им кричать, а потом они уже нам надоели, мы на них не стали вообще обращать внимание, – вспоминал Леонов. – Они, оказывается в это время еще что-то бросали. Я не знаю, надо иметь соображение, чтобы (делать это) на большой скорости. Они нас скоростью хотят удивить что ли? Я так и не понял: как зашвырнут эти «шмотки», – все они по всему лесу веером летят. Товарищи, мы не можем (бегать за ними), у нас там снег полтора метра Мы как Маресьев, по три-четыре раза падали в снег, друг друга поднимали и говорили: «Господи, да хоть бы они десант не сбросили, а то они повиснут на деревьях, а нам их снимать придется (смех). Взяли термос выбросили оттуда. Ясно, что он разобьется». Члены госкомиссии поправили Леонова, что над ними летали не самолеты, а вертолеты. На что он сказал, что правильней было бы отправить к ним всего один вертолет, спустить к ним на помощь одного человека, и все бы наладилось.
Вместо этого двое суток космонавты просидели в тайге без теплой одежды, которую доставили, да из-за плохой организации поиска и спасения вся она повисла на деревьях. Леонов рассказал о том, к чему им пришлось прибегнуть, чтобы не замерзнуть совсем:
«Мы сначала спороли (с корабля) экранно-вакуумную изоляцию, потом сняли с себя скафандры, остались в белье. В начале Павел Иванович оделся, это его инициатива была. Я не хотел раздеваться, но понял, что в скафандре можно только продрогнуть. Переоделись и остались в экранно-вакуумной изоляции и в этих бахилах, перепеленались стропами от парашюта. Вид у нас был «партизанский», с топором за поясом».
В заключении не смог Леонов промолчать и по поводу медицинской подготовки к полету, которая, по его мнению, была организована не разумно. Он сетовал на то, что перед стартом им не дали как следует выспаться: «6 часов выделяли на сон и клали под кровать эти штуки, чтобы понимать, как я ворочаюсь во сне». По его словам, он понимал, что это делалось, чтобы понять, насколько человек тревожен. Но от этих мыслей уснуть было очень трудно, только и приходится думать: «Как бы я три раза не повернулся».