— Едва лишь умер «творец революции», с подачи кого-то из креативных кремлевских товарищей была дана установка: собирать произведения устного творчества масс о Ленине, — пояснил исследователь Михаил Белкин, который много лет занимается поисками примечательных эпизодов, случившихся в прошлом. — К столь важному делу, которое опекал Главполитпросвет, подключились специалисты. В результате спустя некоторое время на основе полученных материалов сделали вывод: вокруг имени Ленина «сложилось множество народных песен, сказок, легенд... Эти сказки, легенды неоценимы для нас, и прежде всего с точки зрения действительного отношения широких слоев русского крестьянства и восточных народов не только к Ильичу, но вообще к советской власти и коммунистической партии».
Образцы такого фольклора начиная с середины 1920-х и вплоть до 1940-х неоднократно публиковали в журналах и даже издавали отдельными сборниками. Причем сочиняли их не только русские, но и представители других наций: узбеки, киргизы, грузины… Хотя некоторые из тех, кто изучал подобные творения, сомневались: возможно, плоды «творчества масс» все-таки были подвергнуты серьезной редакторской правке, а то и вовсе созданы писателями-стилизаторами.
В любом случае «народная лениниана» оказалась зафиксирована на бумаге. Листая старые издания, можно встретить очень колоритные опусы.
Побег из «марзолея»
Содержанием некоторых произведений из коллекции собранных им сказок, былин про Ленина Михаил Белкин поделился с «МК».
— Начнем с коротенькой «побывальщины», записанной, как следует из сопроводительного текста, во Владимирской губернии примерно через два года после смерти Ильича.
«Был у Ленина товарищ-друг что ни на есть первейший, разверстки комиссар (имеется в виду продразверстка — проводившаяся большевиками кампания по принудительной сдаче крестьянами государству всех «излишков» продуктов. — А.Д.). И вот сказали Ленину, что друг-то его этот обижает мужиков да живет несправедливо, добро народное не бережет.
Призвал его Ленин и говорит: «Друг мой, верно ли это?»
Тот молчит, голову опустил.
А Ленин ему: «Мужика теснить ты права не имеешь. Потому мужик — большая сила в государстве, от него и хлеб идет. Значит, как друга своего я наказать тебя должен примерно».
Поцеловал тут Ленин друга-то, попрощался с ним, отвернулся и велел расстрелять его.
Вот он, Ленин-то какой... Справедливость любил».
Писатель Родион Акульшин в 1925-м пополнил собрание народного фольклора сказкой, якобы услышанной им где-то в глухомани Вятской губернии. Сперва она называлась «Хитрый Ленин», но потом получила менее двусмысленное название «Вот проснется Ильич…». Произведение довольно объемное. Поэтому здесь придется дать лишь его краткое содержание и привести наиболее «сочные» цитаты.
Ленину захотелось устроить проверку: как пойдут дела в республике без него. Вызвал он «главного советского доктора»:
«— Можешь сделать так, чтобы я умер, только не совсем, а так, для виду?
— Что ж, — отвечает доктор, — это можно. Положим тебя не в могилу, а в такую комнату просторную, а для прилику стеклом накроем, чтобы пальцем никто не тыкал, а то затычут.
— Только, доктор, чтобы это было в пребольшом промежду нас секрете. Ты будешь знать, еще Надежде Константиновне скажем…»
Скоро объявили всему народу, что Ленин умер, и началась эта секретная «спецоперация», задуманная хитроумным вождем.
«Положили Ленина в амбаришко, марзолеем называется, и стражу у дверей приставили. Проходит день, два... неделя, месяц — надоело Ленину лежать под стеклом. Вот один раз ночью выходит он потихоньку задней дверью от марзолея и прямо в Кремль, в главный дворец, где всякие заседания комиссарские. В дверях его пропустили, потому в кармане у него пропуск бессрочный лежал, а шапку он надвинул пониже, чтобы не узнали…»
Замаскировавшийся Ильич поговорил с ночными уборщиками в залах и услышал от них, что после его смерти коммунистов в стране стало вдвое больше, а некоторые европейские страны «с нами хотят подружиться»…
Следующие две ночные вылазки Ленин предпринял — опять инкогнито — на завод и в деревню. Там он тоже узнал много приятного: мол, производство заводское растет, на селе повсеместно открывают избы-читальни…
Заканчивается сказка так: «Вышел Ленин из избы радостный, в марзолей лег успокоенный, спит вот уже много дней после своих странствований. Теперь уже, наверное, скоро проснется. Вот радость-то будет».
Известная советская писательница Лидия Сейфуллина еще в начале своего творческого пути записала услышанную от некоей хуторянки «из глухого уезда Оренбургской губернии» сказку, которую опубликовали в 1924 году. Первоначальное название «Мужицкий сказ о Ленине» позднее было заменено другим — «Как Ленин с царем народ поделили».
Начало эпическое. «Вот приходит один раз к царю Миколашке самый главный его генерал: «Так и так, ваше царское величество... объявился всем наукам обученный дотошный человек. Неизвестного он чину-звания, без пашпорту, а по прозванию Ленин. И грозит этот самый человек: «На царя Миколая приду, всех царевых солдат одним словом себе заберу, а генералов всех, начальников, офицеров-благородию и тебя, царь Миколай, в прах сотру и по ветру пущу. Слово такое у меня есть».
Перепуганный царь обещает отдать Ленину полцарства, лишь бы только тот не привел свою угрозу в исполнение. Но «дотошный человек» соглашается на это лишь при определенном условии: пусть царь оставит себе всю «белую кость» — «генералов, начальников, офицеров-благородию со всеми их отличьями, со всеми чинами, крестами, наградными аполетами», «господинов-помещиков», купцов, заводчиков вместе с их богатствами; а ему, Ленину, отдаст «черную кость» — крестьян, солдат, фабричных рабочих и еще кроме того «скот на племя, поля травные да землю-родительницу для пахотьбы».
Сделка совершилась. Ленин своих подшефных настроил на созидательный лад: «Забирайте землю, скот и хозяйствуйте». У Миколашки же его «белая половина» все свое богатство скоро прожила, а новых работников, чтобы пополнить его, не смогли найти. Царь отправил тогда гневное письмо: «Ленин, надул ты меня. Взял себе всю «черную кость», а мне отдал не добытчиков, а прожитчиков… И как дошло дело нам, что хоть ложись да помирай, то идут на тебя войной генералы мои, офицеры-благородию, чтоб отбить нам назад к себе всю «черную кость».
Финал у сказки, сочиненной в разгар Гражданской, получился с оптимистической начинкой: «И с того дня теперь война пошла промеж белой костью да черною. Только долго белой не выстоять, как привыкли генералы, офицеры-благородию, команду на солдата кричать, войски туды-сюды передвигать, а сами в войне отбиваться непривычные, как есть в них жила тонкая. И недолго им на белом свете выстоять...».
Сказание, родившееся в иваново-вознесенских краях, «Ленин не умер — он жив» содержит и вовсе такой элемент фантастики, что впору Герберта Уэллса вспоминать! Притом повествование о событиях дано в классическом для русских былин распевном стиле.
Некий «аглицкий государь» жалуется своим министрам да фабричным хозяевам, что появился «на землях наших родных» (то есть на территориях, где правили родственники британских монархов — Романовы) опасный неприятель. «Невозможно словити врага лютого, обольстительного, что мешает землями ведати, дела вершити. Прозывается он Лениным-бусурманином. Сам он правит державой той, за морем... Суда наши не дойдут до державы его — перетонутся. Пушки наши не стрельнут ядрышками — порассыплются. Солдаты мои не пойдут на народ — разбунтуются. Подослать кого для придушия — не пропустит держава советская, а охрана народная российская бережет свово главного. Невозможно тягаться с Лениным».
Нашелся «холоп», у которого было, оказывается, на такой случай свое ноу-хау. «Государь ты наш аглицкий, не прими мое слово в насмешечку, прикажи отпустить из казны твоей денег золотом. Изобрел я средствие для врагов твоих и державы аглицкой. И то средствие — не лекарствие, не крупинки в порошках больным и не пушка самострельная. А то средствие — невидимое, прозывается лучевой волной незаметною. Наведем волну прямо на Ленина. И подохнет он, будто сам умрет».
Дальше события развиваются по всем законам драматургии.
«…С той поры занемог Ленин-батюшка, через средствие невидимое, что назвал холоп лучевой волной незаметною. Заболел отец, на постель прилег, и закрылись глаза его ясные. Но не умер он, не пропал навек… Лучевая волна промахнулася. Головы его не затронула. Только с ноженек пригнела к земле да и дыхание призамедлила…»
Эпилог попахивает мистикой: «Ленин жив, лежит на Москве-реке, под кремлевской стеной белокаменной. И когда на заводе винтик спортится или, скажем, у нас земля сушится, поднимает он свою голову и идет на завод, винтик клепает, а к полям сухим гонит облако. Он по проволоке иногда кричит, меж людьми появляется. Тот, кому довелось внимать речи его, тот навеки пойдет путем правильным. Часто слышат его съезды партии, обездоленный трудовой народ. Только видеть его не под силу нам. Лучевая волна незаметная закрывает его от лица людей».
Чудо на охоте
А теперь обратимся к «ленинскому» творчеству других народов Советского Союза.
Вот фрагмент армянской поэмы «Ленин-вождь», опубликованной в 1937 году. Записана со слов старика-шерстобоя Габо Барцумьяна, который перенял ее у сказителей-ашугов.
«…Все беки и аги сели на коней, /Пошли-поскакали на Ленина-вождя. /Рабочих своих созвал Ленин-вождь, /Пришли. Кто взял кирку, кто — молот, кто — серп. /Сам Ленин-вождь сел на коня, поскакал, /Шаумян-вождь сел на коня, поскакал, /Мясникьян-вождь сел на коня, поскакал, /Микоян-вождь сел на коня, поскакал, /Калинин-вождь сел на коня, поскакал, /Сам Сталин-вождь сел на коня, поскакал, /За ними пошла беднота…»
Понятное дело, столь грозной силе беки противостоять не смогли. Победу одержали «наши».
Очень «продвинутой» оказалась фантазия у безымянных авторов эвенкийской сказки «За горами рассвело», записанной для публикации в 1931 году. Завязка сюжета такая: появился в тайге некий Владимир, отправленный сюда в ссылку на 10 лет, и стал учить охотников. «Вы среди богатств живете… Вам надо зверя вместе добывать, торговать вместе». Но коварные купцы подговаривают народ: «Владимир царю враг. Кто убьет Владимира, царь тому три рубля награды даст».
Охотник Долбонэ решил застрелить царского оппонента и, когда Владимир отправился в тайгу, пошел вслед за ним. Однако осуществить задуманное оказалось трудно.
«Целит в голову, смотрит — головы у Владимира нет, одно тело за мушкой идет… Начнет целить в спину, смотрит — ноги идут, над ними голова идет, а спины нет, мушка в пустое место глядит…»
На защиту потенциальной жертвы охотника встали все силы природы.
«Глухарь с ветки ему кричит: «Меня убей, Владимира не убивай». Белка кричит ему: «Меня убей, Владимира не убивай». Волк бежит, медведь из-за кедра высунулся, сохатый рога тянет, выдра на брюхе ползет, все кричат: «Меня убей, Владимира не убивай».
Никого не стал убивать Долбонэ... Ходит по тайге, думает: «Почему у Владимира головы не было?» — «Я загораживала», — говорит пихта. «Почему у Владимира спины не было?» — «Я загораживал», — говорит багульник».
В итоге у сказки полный хеппи-энд: Владимир, вернувшись из ссылки, прогнал царя и злодеев-купцов, самому Долбонэ новая советская власть дала много продуктов и товаров, а его сына отправила в большой город учиться, чтобы потом он сам в кооперативе торговать смог.
На юге, в далеких Туркестанских краях, сочинили про Ленина песню, явно возвысив его до сказочных «кондиций»:
«Если Ленин видел, что на дехкана напал грабитель, то Ленин брался за меч и защищал дехкана, не жалея собственной жизни. Если Ленин видел, что у дехкана заболело дитя, то он сам брался за лекарства и спасал отцу ребенка. Если Ленин видел, что у дехкана тяжелая работа, с которой трудно справиться одному, то он брался за кетмень и помогал дехкану в работе…»
Еще одна песня из фолк-ленинианы, узбекская. Как пояснял человек, сохранивший текст, этот песенный диалог при нем исполняли два узбека, сидевшие в противоположных концах чайханы:
«— Скажи, правда ли, что Ленин, которого сейчас нет на земле, родился от месяца и звезды?
— Правда.
— Правда ли, что когда Ленин сказал первое слово, то это слово было…
— «Хлеб и свобода».
— Правда ли, что у Ленина правая рука с плеча по локоть золотая?
— Правда.
— Правда ли, что когда некая женщина выстрелила в Ленина, то собака, лизнув вытекшей крови, сдохла, ибо пуля была с ядом?
— Правда.
— Отчего не умер он?
— В жилах его не кровь, а огонь. Огонь пожег яд.
— Умер ли он?
— Нет. Он ушел от нас наверх. Ему удобнее смотреть сверху» .