Солдаты в конвое
В феврале 1984 года в Ленинград прибыл почтово-багажный поезд №934, в составе которого находился вагонзак. В нем осужденных из «Крестов» развезли по колониям. Обратно он шел только с военнослужащими, которые осуществляли охрану, и проводником. Но по прибытии поезда на дальний перрон Московского вокзала из вагона никто не вышел. Внутри при осмотре обнаружили восемь трупов. В убитых опознали четырех солдат-конвоиров, начальника караула, его помощников и проводника поезда. Всех застрелили. При этом один сотрудник — рядовой Артурас Сакалаускас — пропал. Позднее выяснится: солдат застрелил сослуживцев якобы из-за издевательств с их стороны, что не было доказано следствием.
…Меня знакомят с Петром Кищенко: после случившегося состав 2-й роты переформировали, и он был назначен на место одного из убитых Сакалаускасом (начальника караула. — Прим. ред.). А еще мой собеседник — единственный человек, который прошел все ступени карьеры: от сержанта внутренней службы до начальника отделения одного из отделов Управления по конвоированию ФСИН России. В 2006 году он вышел на пенсию, однако в создании нынешней конвойной службы принимал непосредственное участие.
«Я не собирался становиться конвоиром, — делится Петр Анатольевич. — Был майский призыв, набирали во Внутренние и Пограничные войска. Я попал во Внутренние, которые занимались охраной и конвоированием: мы принимали осужденных и подследственных, развозили их из СИЗО в места отбывания наказания. Конвоировали на спецавтомобилях, в спецвагонах, на самолетах. Только на водном транспорте не доставляли, потому что морского конвоирования в Петербурге нет».
Собеседник рассказывает, что в его батальоне было три роты, каждая по очереди 10 дней находилась на внутренней службе, 10 — на полигоне, еще 10 — занималась конвоированием. Позднее, когда функции конвоирования были переданы из Внутренних войск во ФСИН, было сформировано Управление по конвоированию ФСИН по Петербургу и Ленобласти.
Работать приходилось в жестком графике, так как людей не хватало. Петр Анатольевич вспоминает, как один из сотрудников в его отделении (Владимир Уляев) побил рекорд: из 31 дня в месяц 29 находился на службе.
Что у человека в голове
Петр Анатольевич рассказывает, что заключенные обычно вели себя спокойно, выполняли все требования конвоя. Изредка он слышал угрозы в свой адрес, но претворены в жизнь они никогда не были: преступники не запоминают сопровождающих, которых видели пару дней в жизни.
В практике конвоира были случаи членовредительства, попытки суицида и подкупа, симуляция приступов и пронос запрещенных вещей. Нередко у конвоируемых изымали лезвия, которые те доставали из казенных бритвенных станков, и заточенные ложки. Причем все эти предметы использовали для попыток нападения на караул, а иногда — для возможной обороны. Однако подобные случаи редки: как правило, все потенциально опасные предметы изымаются сотрудниками МВД, если они выполняют свои обязанности добросовестно. Поэтому к специалистам ФСИН люди попадают с пустыми руками и карманами. Кроме того, караул проводит регулярные проверки: сначала перед посадкой в спецвагон, потом — по прибытии, а также каждые два часа при смене.
«Трудно понять, что у человека в голове. Когда мы принимали осужденных — знакомились с их личными делами: в пометках могло быть указано, кто из них склонен к побегу, нападению, суициду. На таких обращали больше внимания: тщательнее проводили обыски, определяли место в камере (сажали ближе к проходу, чтобы были перед глазами), устраивали внеплановые проверки. Часовому указывали на склонного к побегу и нападению и место, где он находится», — рассказывает конвоир.
По словам моего собеседника, сбежать во время конвоирования практически невозможно. Петр Анатольевич припомнил случай во время службы в армии, когда осужденные заточенными ложками практически прорезали стенку в вагоне. Произошло это из-за халатного отношения к службе, однако попытку побега удалось пресечь.
Мой собеседник многие годы службы конвоировал смертников. Он возил преступников в спецвагонах в Петербург и Москву для исполнения приговора.
«Когда везешь смертников — это самый тихий караул, — рассказывает Петр Анатольевич. — Конвой знает, что везет человека на смертную казнь. Сами осужденные пытаются меньше разговаривать. Тишина. Раньше говорили, что среди них 1% невиновных, но я не допускаю, что кого-то из тех, кого я возил, осудили неверно. У них были толстые дела, по нескольку томов, где все собрано, задокументировано, ошибка была практически исключена».
В России смертную казнь временно отменили в 1997 году. В 2009-м вопрос о ее применении решился окончательно: был наложен мораторий.
Когда речь заходит о фильмах про этапирование заключенных, мой собеседник улыбается. Говорит, что сами конвоиры такие картины воспринимают как комедии. Мол, ничего общего с реальностью в них практически нет.
Новое поколение конвоиров
Пока мы беседуем с Петром Анатольевичем, в кабинет входит Андрей Вербий, начальник отделения по конвоированию службы УФСИН России по Петербургу и Ленобласти. Дальнейшее общение происходит с ним.
Конвоир рассказывает, что работать в УФСИН начал в 2005 году. Выбрал эту стезю не случайно: ему была интересна служба в погонах, да и все его предки связаны с Советской армией. Сам он начинал с младшего инспектора, был рядовым и часовым.
«Если говорить вкратце, мои главные обязанности — руководство отделением, назначение караулов. А также обучение подчиненных правильному несению службы и контроль над ними. Два основополагающих качества конвоира — хорошая физическая подготовка и крепкая, здоровая психика. Ты должен быть сильным, знать приемы рукопашного боя, быстро бегать (и так далее), быть готов к неожиданностям, уметь избегать конфликтных ситуаций и знать, как из них выходить. И, конечно, необходимо трудолюбие, стремление к развитию и самосовершенствованию», — поясняет Андрей Вербий.
Беспроблемный Тарзан
Рассказывать об известных преступниках, которых перевозило его отделение, Андрей Вербий не стал. И этому есть простое объяснение: конвоиры и заключенные не запоминают друг друга.
«Для осужденных мы просто сотрудники ФСИН, которые «побыли» рядом двое суток. Достаточно много людей через нас проходит, запомнить всех сложно, да и не нужно это. Раньше, когда конвоировали солдаты, им поступали угрозы от преступников, но тогда немного другая обстановка была. Сегодня подобное поведение заключенного может быть чревато: в камерах, вагонах, автозаках все фиксируется на видео», — делится мой собеседник.
Однако одного из заключенных подчиненные Андрея Вербия узнали сразу. Речь идет о Вячеславе Дацике, известном как Рыжий Тарзан.
«В связи с его хорошей физической формой достаточно крепкий караул понадобился. Но он оказался беспроблемным товарищем, вел себя спокойно», — рассказывает Андрей Вербий.
Впервые бойца смешанного стиля задержали в 2007 году по подозрению в ограблении салонов сотовой связи в составе преступной группы. Спустя два года, после оглашения результатов экспертизы, признавшей Дацика невменяемым, суд отправил его на принудительное лечение в психиатрическую клинику. В августе 2010 года он оттуда сбежал. А уже в сентябре был объявлен в розыск в Норвегии за незаконное ношение оружия, после — задержан и помещен под стражу. В 2011-м Рыжего Тарзана экстрадировали в Россию, где ему предъявили обвинение в незаконном пересечении границы. Дацик отсидел 5 лет и вышел. А в 2020-м его опять арестовали — за то, что в декабре 2019-го он вновь незаконно пересек границу (пытался переплыть Нарву). Согласно последним новостям, 23 февраля 2024 года он подписал контракт с ВС РФ.
Совершенная система
Андрей Вербий говорит, что конвоирам неважно, за что осуждены «подопечные». Главное — четко выполнять свои обязанности. Бывают ситуации, когда заключенным надоедает сидеть на одном месте, и они начинают рассказывать про неизвестные следователям эпизоды криминальной деятельности. После проверки, как правило, возбуждается уголовное дело, и конвоиры везут заключенного в регион, где было совершено всплывшее в памяти зэка преступление.
Спрашиваю: не уловка ли это со стороны осужденных? «Не исключено, что уловка. Понимаете, это чисто психологическое. Одним нравится сидеть и ничего не рассказывать. Вторые, наоборот, даже выдумывают преступления, чтобы поездить, сменить обстановку. Третьи признаются в том, что действительно совершили, могут даже имена подельников назвать. Это всегда индивидуально», — поясняет он.
По словам Вербия, каждый заключенный по-своему воспринимает этапирование — это зависит от массы факторов. Человек, который впервые оказался в спецвагоне, и опытный сиделец по-разному воспримут поездку. Однако конвоирование, как мне сообщают, обычно проходит достаточно ровно. В основном сбежать пытаются арестанты, когда их доставляют в суд. А вот при конвоировании уже осужденных такие ситуации на 99,9% исключены, говорит мой собеседник. По его словам, единственная возможность для побега на этапе у заключенного появляется, когда его на станции передают от одного караула другому. Однако конвоиры изучали все уловки преступников, и во время работы на станциях концентрация сотрудников находится на максимальном уровне.
«С кадрами в нашей работе все достаточно неплохо, но новичков мы ждем, — говорит Андрей Вербий. — Если судить по всему управлению и по нашему отделению в частности, это такой крепкий кулак. Нам поставляют усовершенствованные технические вагоны: каждая камера под видеонаблюдением, у часового имеется регистратор (переносное индивидуальное устройство, которое крепится на форму, фиксируя на видео все действия и общение с конвоируемыми лицами. — Прим. ред.). Побег практически невозможен. Система развивается в правильном направлении, она не стоит на месте».
СПРАВКА "МК"
НЕ СТОИТ ПУТАТЬ КОНВОЙ МВД И ФСИН
Первый занимается охраной и доставкой подозреваемых и обвиняемых из СИЗО в зал судебного заседания и обратно. При этом женщин сопровождают только конвоиры-женщины.
Второй отвечает за конвоирование заключенных к месту отбывания наказания. В этой структуре работают только мужчины.
«Система ФСИН так и решила, что конвоирование — это чисто мужское занятие и заниматься этим должны мужчины в связи с некоторыми особенностями. Я считаю это правильным», — отметил Андрей Вербий.