В понедельник я провела много времени в центре, где оказывается психологическая помощь детям из брянской гимназии. Стала невольным свидетелем разговоров школьников и родителей.
Вот диалог двух женщин, которые ждали своих детей после консультации с психологом.
- Почему эта девочка не пошла к психологу? – задавалась вопросом одна их мам. Судя по всему, речь шла об Алине, которая устроила стрельбу.
- Так никто из них не ходят. Я своему говорю: сходи. Он упёрся: нет и все.
- Мой тоже сегодня проснулся и говорит: не трогай меня, отстань. Даже суп есть не стал.
Рядом со мной сидели две девочки, на вид им лет 13. Обсуждали панические атаки и как с ними бороться.
Через некоторое время холл заполнился подростками. Ребята освободились после групповой консультации у психолога.
- Все обсудили, что можно, больше не хотим, - усмехнулся один парень.
- Может нам теперь по ЕГЭ 100 баллов поставят, - предположил другой.
- А я перехожу в соседнюю школу, так мама решила, - проинформировала окружающих девочка.
- Давайте в кафе зайдем, перекусим…
Никто из подростков не вспоминал о трагедии.
Позже я связалась с одной из родительниц восьмиклассницы, которая рассказала о непростой ситуации, которая сложилась в школе.
- Обстановка сейчас напряженная, - начала разговор женщина. - Мой муж там был в тот день, он выводил детей. Быстрее, чем «скорая», приехала мама одного ученика. Она медик, оказывала первую помощь. Медсестра гимназии тоже молодец, помогала, как могла. Руководители школы в это время просто паниковали. Они пытались звонить в «скорую», когда родители уже сами прорвались на этаж и выводили детей.
По словам собеседницы, многие родители не считают, что в трагедии виноваты те, кто оказался на скамье подсудимых: «Охранница, завхоз и родители Алины в этом точно не виноваты. Многих удивляет, почему руководство гимназии не привлекли к ответственности? Мы ходили на собрание, где присутствовали психологи, местные чиновники. Нам дали понять, что в случившемся нет вины школы. Выходит, виноваты родители и сами дети? На этих собраниях мы высказали всё, что думали. Но нам говорили: давайте успокоимся. Присутствовала там и директор гимназии. Но она даже не попросила прощения. Когда ситуация накалилась, ей стало плохо с сердцем. А родители ещё много чего не успели ей сказать».
Про школьного психолога, который тестировал девочку-стрелка, женщина слышит впервые: «Мой ребёнок 8 лет учится в школе, я в глаза не видела этого психолога. Сейчас с детьми работают психологи, а ещё с ними общаются сотрудники СК, так себе реабилитация. Моему сказали, что он нормально перенёс случившееся. Посоветовали в случае чего, звонить. Будь моя воля, я бы всех восьмиклассников перед Новым годом отправила в санаторий с возможностью обучения».
Собеседница хорошо знала семью девочки-стрелка. На вопрос, что сейчас происходит с мамой Алины, женщина отвечает: «Она с нами так и не общалась. Сейчас с ней связи нет. Никто не может до неё дозвониться. Она огородилась ото всех. Столько негатива на неё вылили..».
Нет никакой информации и от работодателя матери Алины. В Бежицком райсуде, где женщина работала, нам посоветовали обращаться за информацией в правоохранительные органы: «А еще не надо писать, что она занимала должность уборщицы, она была завхозом».
По месту работы отца подростка тоже ситуация странная. На суде обвиняемый указал, что работает в службе безопасности «Брянскпиво». На охране сказали, что такого человека не знают: «Если бы он тут работал, у нас бы все его обсуждали. Я даже такую фамилию не слышал. Возможно, он работает вышибалой в каком-нибудь нашем кафе или магазине».