– Я много лет знал Юру Шатунова как с положительных, так и с отрицательных сторон, – начал свой разговор с «МК» певец и предприниматель из Ростова Андрей Гуров. – Сегодня я один из тех солистов, который вправе исполнять песни группы «Ласкового мая».
– Что вас связывало с Шатуновым?
– Мы оба были деревенскими парнями, понимали друг друга с полуслова. Для меня он всегда был уважаемым пацаном. Хороший парень, поддерживал меня всегда, где-то даже подучивал, стоя на сцене, подсказывал какие-то моменты. Мы дружили с конца 80-х, потом встречались в середине 90-х, а в 2000-х годах мы виделись лишь один раз. В Краснодаре у нас был совместный концерт, после мы уже не общались. Мне очень жаль, что Юра рано ушел из жизни. Шатунов был флагманом группы «Ласковый май», но видимо, судьба вносит свои коррективы.
– Сегодня на могиле Шатунова открыли двухметровый памятник певцу из бронзы. Вас на открытие пригласили?
– Нет, конечно. А я бы и не поехал. Я и на похороны его не ездил. Хочу, чтобы в моей памяти Шатунов остался живым. И опять же – так много разговоров о том, что на самом деле в могиле нет праха Юры Шатунова, и что его жена Светлана забрала этот прах в Германию, а в могиле на Троекуровском кладбище просто ничего нет. Это однажды рассказал один из охранников кладбища.
– Как вы познакомились с Юрой Шатуновым?
– В Москве, в 1989 году на своем первом концерте в группе «Ласковый май». К тому времени большая часть коллектива вместе с Сергеем Кузнецовым покинула группу, у них наступил дефицит инструменталистов и исполнителей. Андрей Разин пригласил меня в состав группы. Наше знакомство с Юрой случилось в «Олимпийском», на концерте Ла Тойи Джексон. Американская певица не могла собрать 35-тысячный зал. Организаторы ее концерта пригласили нашу группу, чтобы как-то продать на нее билеты. В итоге все места на стадионный концерт сестры Майкла Джексона были распроданы за три дня (в прессе участие в концерте «Ласкового мая» представили, как выступление «на разогреве» концерта певицы из-за океана. – Прим. авт.). После этого концерта я записал две песни, с которыми и дебютировал как солист в сочинском концертном зале «Фестивальный». Мы хорошо дружили с Юркой. Весь тот период с 89-го по 91-й год мы очень много выступали вместе. Двухчасовая концертная программа в основном была построена на песнях, которые исполнял Шатунов, иногда в концерт добавляли и другие группы для разогрева.
– Шатунов реально хорошо пел?
– Он не был Робертино Лоретти, конечно, нет. Но Юра пел своеобразно, интересно и на тот момент его голос и внешность настолько поражала девичьи сердца, что они пронесли свою любовь к нему до наших дней. Юра пел настолько проникновенные песни, которые зацепили всю страну на тот момент, да и на последующие годы. Великим певцом Шатунов не был, он был великим артистом.
– В отличие от большинства участников группы, у вас были родители?
– Да, были. В 12 лет они отпустили меня в первый звездный состав группы «Ласковый май» под присмотр старшего брата – в группе он уже был барабанщиком, а потом тоже записал несколько песен и выступал как солист. К сожалению, Юра Гуров разбился в автоаварии. В «Ласковом мае» было много смертей.
– Как думаете, почему?
– Непонятно. Но в коллективе было много трагических случаев: и убийства клавишника, кого-то зарезали, кто-то выбросился из окна. Такое ощущение, что все ребята расплачивались за свою популярность.
– «Ласковый май» бил все рекорды по концертам в стране благодаря своим клонам?
– «Ласковый май» был и остается коллективом №1. Это группа всколыхнула не только Россию. Ее знают и в Польше, и в Германии, и в Италии, по всему миру. Из 2000 концертов группы более 1000 проходили с моим участием. Мы, конечно, очень нервничали, когда кто-то пел под чужую фонограмму.
– А как Шатунов относился к двойникам своей группы?
– Юра по этому поводу больше всех нервничал. В конце 80-х так зарабатывали деньги, на этом был построен начальный шоу-бизнес. Но сейчас такое уже раздражает, когда несогласованно используют наши песни, мотивируя тем, это они народные. Ну, это, конечно, полный бред!
Даже сейчас используют не то, что двойников, а людей, которые пытаются как-то зацепиться за «Ласковый май», за Юру Шатунова – делают концерты, не приглашая ни родственников Шатунова, ни участников группы. Какие-то молодые ребята или старые какие-то неудачные музыканты пытаются что-то изобразить, концерты сделать в память Шатунова. Это настолько мерзко.
– Шатунов решил покинуть группу, когда стал совершеннолетним?
– Он ушел гораздо раньше 18 лет. По настоянию директора группы самому Шатунову уже не имело смысл иметь связь с «Ласковым маем». На каких-то больших концертных площадках – на стадионах в Минске или в Одессе, когда давали по 5-6 концертов в день, Шатунова приглашали на выступление группы. А по дворцам спорта таких городов, как Самара, Саратов, Волгоград Юра выступал сам и собирал залы без группы. И он очень долго открещивался от «Ласкового мая». На этих концертах Шатунов исполнял свои новые песни.
– Но на бис публика все равно просила его «Белые розы»?
– Ну конечно! «Розы» и «Розовый вечер» – были маркой Шатунова. И сколько бы он не выпускал новых альбомов, все равно они возвращались к тому, что пели песни «Ласкового мая».
Я открою вам маленькую тайну. Песню «Розовый вечер», «Глупые снежинки» и еще ряд композиций были позаимствованы у Сергея Кузнецова. Автор написал их тогда для исполнителя своей новой группы «Мама». А так как фонограммы обеих групп записывались на одной студии «Рекордс», директор группы вместе с Шатуновым забрали эти песни себе и стали их исполнять.
Авторы коллектива то расходились, то сходились. Все время ситуации менялись. Директор группы «Ласковый май» с Шатуновым дружили против Разина. Потом, наоборот, дружили с Разиным против Кузнецова. Была постоянная ругань трех столпов. Сергей Кузнецов, Юрий Шатунов и Андрей Разин – все время друг с другом ругались.
– По какой причине Шатунов переходил из одного лагеря в другой?
– На то были разные причины, финансовая – одна из первых. Скорее всего, она была основной.
– В чем причина конфликтов и раздоров между коллективом Юрия Шатунова и участниками группы «Ласковый Май»?
– В хамском отношении к людям директора коллектива. Я до сих пор не понимаю, как на протяжении многих лет Юрий с ним работал. Это человек до сих пор вызывает у меня полное отвращение. Он применял чрезмерную силу к фанаткам, иногда в ход пускал кулаки, ощущение что у него была какая-то ревность к поклонницам, которые хотели прикоснуться к своему кумиру. Прикрываясь охраной, директор оскорблял людей, используя нецензурную речь. Ну в принципе, что можно было ожидать от необразованного человека?
– Но сами вы все же давали автографы?
– Естественно, давал. У меня фанатки жили в подъезде дома в Крылатском: там они ночевали, дежурили посменно. Я не мог понять, как девчонок 13-14 лет отпускали родители. Они исписывали все стены подъезда. И не только у меня – абсолютно у всех участников группы такая ситуация была. На самом деле это был просто кошмар. Невозможно было по телефону поговорить, потому что он все время звенел. А выключать его было нельзя – мог быть внезапный выезд в аэропорт. Нужно было ждать звонка от администратора, куда нам выезжать. За год в Москве мы жили пару недель, остальное – в гастролях. Это был сущий ад. Не популярность, а просто какой-то бред.
– И вы школьниками ездили на гастроли…
– Конечно, мы учились в интернате 24 часа на Каховке в Москве, где мы числились. Приезжали туда, честно говоря, отметиться. Ну, может, пару дней посидеть на уроках, что мы там присутствовали. А так, в принципе, мы в школе и не появлялись.
– А что делали выездные преподаватели, которых отправляли с группой на гастроли?
– Поначалу они с нами ездили, но потом уже было просто понятно, что смысла в них никакого – с нашим графиком и переездами никакие уроки не усваивались. Ночные переезды не выдерживали сами учителя. Кроме того, было сложно билеты на всех учителей достать. Наши администраторы доставали билеты с помощью фальшивых писем «о похоронках» – таким образом и работали. А преподаватели эти были номинальные – один раз отсняли их с нами для ТВ, что они с нами ездят и все. На самом деле на образование у нас просто реально не было времени.
– Как вы и Юра Шатунов закончили школу?
– К тому времени я уже ушел из «Ласкового мая» и 11-й класс заканчивал в своем селе Привольное Ставропольского края. Заканчивал, конечно, с большим трудом – многое было пропущено, на меня делали большую скидку. Где-то подтягивали, что-то подсказывали. Тем не менее, я закончил школу. Юра был меня на год старше и аттестат ему дали в Москве.
– То есть Шатунову просто выдали аттестат?
- Не просто. Аттестат ему дали заслуженно, пусть Юра и не блистал в знаниях. За ту помощь, что Шатунов оказывал школе интернату №24 – ему можно было выдать и золотую медаль.
– Каким же был Шатунов?
– Юра не хотел никому и ни о чем рассказывать. Свою биографию он держал «под колпаком». Все семейные отношения Юры Шатунова оставались в тайне. Никто из участников не знал даже, кто его мама. Во всем, что касалось его семьи, Юра был очень закрытым человеком. А в остальном он был рубахой-парнем, очень добрым. В некоторых моментах он мог быть и злым человеком.
– Что могло вывести из себя Шатунова?
– Ну, например, когда ему не давали покататься на мотоцикле – его постоянно оберегали, куча охраны за ним бегала, а ему просто хотелось пожить человеческой жизнью – не звездной.
– На каких мотоциклах катался Юрий и вообще, какой техникой увлекался?
– У него был мотоцикл «Ява» и мотороллер «Ямаха». Иногда он прилетал ко мне на вертолете в мое село Привольное, мы брали мотоциклы и вместе катались по всей деревне.
Это было в сентябре, у многих из группы в этом месяце был день рождения – и у Андрея Разина, и у Юры Шатунова. На моей родине ни аэродромов нет, ни площадок для вертолета. А они взяли и прилетели. Это, конечно, был нонсенс. Все село сбежалось посмотреть на вертолет, на Юру Шатунова, на Андрея Разина.
– И как проходил этот праздник?
– Прекрасно! Во дворе мы расставили столы. Были раки, было пиво и все остальное спиртное, хотя был сухой закон. Было весело и дружно. Ели шашлыки всем селом у меня на дворе.
– Шатунов любил выпивать?
– Нет, ему была интереснее рыбалка. А по поводу выпивки, он был не любителем. Юра очень много курил.
– А наркотиками Шатунов не увлекался?
– Нет-нет. В наши времена не было наркотиков – поэтому все были любители спиртного. В то время мы были маленькими, и нам даже спиртное особо было неинтересно.
– Были ли предложения сексуального характера со стороны взрослых в отношении вас, Шатунова и кого-либо из участников группы «Ласковый май»?
– Нет. По отношению ко мне не было. О других сказать не могу, потому что не знаю.
– Как вы переносили ограничения на гастролях, вам же запрещали пускать в номера поклонниц?
– Конечно – мы же были детьми. Несмотря на то, что каждый артист засыпал в своем номере. Напомню, у нас были очень большие штрафы за табак, спиртное, не говоря уже о девочках – за это сразу грозило увольнение. Штрафы по стандартному тарифу: за курение иностранных сигарет – 25 рублей. А если отечественных, то 50 рублей – они воняли и Разин на дух не переносил отечественный табак. За алкоголь от 100 рублей, вплоть до увольнения, потому что мы несовершеннолетние были. И, тем не менее, все прикладывались иногда к спиртным напиткам.
– После концерта?
– После и до. Когда – нам вообще было пофигу, но в принципе, это каралось штрафной санкцией. У нас, например, клавишник Женя Бычков, был в этих штрафах вперед на полгода. Он отрабатывал их, и долгое время Женя работал бесплатно.
– Как штрафовали Шатунова? В документальной хронике он часто даже репетировал с сигаретой в зубах.
– Юру никто не штрафовал. На него пытались повлиять, чтобы он не пил и не курил, но в принципе, никто не мог этого сделать. Там были другие заботы. В Ставрополе у него были события интересные: ему после концерта купили «Москвич» и они отправились на нем в город Светлоград, по пути к которому они все перевернулись в этой машине, не успев ее откатать даже. После этого случая Шатунова стали ограничивать в его пожеланиях. Купить машину и тут же ее разбить – было не совсем рационально даже в то время, когда зарабатывали по несколько машин за один концерт.
– С вами как-то даже «Камазом» за концерт рассчитались?
– Это был не один «Камаз», а два. Шатунов тогда выступал в Набережных Челнах, где с ним расплатились машинами. Так же мы выступали на Автовазе, где гонорар мы машинами забирали, потом и Минский автозавод специально для нас делал МАЗ, который был переоборудован для концертных поездок, чтобы всему коллективу можно было ездить и грузить в машину аппаратуру. Если брать города Кузбасса, там вместо денег нам давали видеоплейеры и телевизоры японские.
– О чем вы жалеете?
– Я возмущен тем, что Министерство культуры до сих пор никак не отреагировало на уход Шатунова – не сделало его ни народным артистом, ни заслуженным, хотя человек столько лет проработал, сделал столько концертов. «Ласковый май» много занимался благотворительностью. Для ряда детдомов закупали все оборудование, некоторые из них мы полностью реконструировали, за наши деньги были построены новые корпуса. Мы много лет закупали в разные учреждения мебель, книги. И Министерство культуры даже не обратило на это внимания. Я не о себе говорю, но Юре Шатунову можно было присвоить звание «заслуженного» или даже «народного», потому что он реально был народным артистом.
– С членами коллектива поддерживаете связь?
– Да, я общаюсь с некоторыми ребятами из «Ласкового мая». Обсуждаем и сегодняшнюю обстановку и все происходящее. Многие из нашего коллектива – с Украины ребята. Наш солист Олег Крестовский коренной киевлянин и всю ситуацию с СВО мы не раз с ним разбирали очень досконально. В последнее время я очень часто езжу на СВО, делаю гастроли, с артистами мы возим гуманитарную помощь. Но у всех участников «Ласкового мая» разное мнение по этому поводу. Кто-то поддерживает, кто-то не понимает, говорит «Ну, СВО – это не наше, мы же музыканты…». Ну как не наше? Мы же граждане своей страны! Мы волей-неволей попали на передовую.