Я ответил, что обязательно буду учиться в столичной консерватории по классу фортепиано. И в итоге стану дирижером оркестра.
В результате не выучился. И отнюдь не стал дирижером.
А только еще бреду под ярким весенним солнцем с уроков — в черных коротких шортиках и с донельзя мятым портфелем. С перекрученной вспотевшей веревкой — красным галстуком на шее. И надо пройти через заросшие акацией гаражи. Затем через яблоневый сад. Потом — волейбольная площадка.
Не тут-то было…
— Ты откель? — цыкают передней фиксой возникшие из зарослей старшаки с явно недружественного района.
— С 24-го.
Бац!!! — жесточайший удар внезапной ногой под яйца:
— Мы с сорокового, поэл! Вали отсюда.
Тут же выронив из рук школьное, скрючившись в три погибели, вытирая слезы, изнемогая от боли, ретируюсь восвояси.
Воя, будто Змей Горыныч, заваливаюсь домой.
— Кто? — спрашивает отец.
Хотя и так все понятно.
Он выбегает из подъезда. Видит вдалеке улепетывающие спины пацанвы. Подбирает из-под куста портфель.
На следующий день ведет меня в секцию бокса. И начинается новая жизнь…
Думается, похожую историю может рассказать каждый второй оттуда, из далекого прошлого. Историю собственного осознания, личностного освоения больших смыслов. С мотивом возмужания и взросления — за спинами великих советских борцов, боксеров, хоккеистов, гимнастов… За спиной могучей ядерной державы. По щиколотку погрязшей в лозунговых обещаниях «непрестанного роста благосостояния»: пучине графиков, таблиц соцсоревнований, стенгазет с фальшивыми надоями.
Одномоментно страной несчастной, нищей, закрытой. Отгороженной от всего честного света стальной решеткой идеологических догм, тупой пропаганды. Считающей зарплату в 150 полновесных инженерских рублей — метафизической вершиной бытия. Достоянием. Завоеванием социализма. (На самом деле — тривиальное посмешище. Извращенный вывод марксистско-утопической теории уравниловки.)
Держась за эти железные прутья цепкими руками, мы пытались высмотреть там вдалеке, в неведомой галактике шипящих «флойдами» динамиков, отблески феерических фейерверков чужой красиво-глянцевой жизни. …Где мы сейчас и прозябаем.
В свою очередь — с высоты времен — пристально и даже с долей надежды вглядываясь назад, в СССР.
Силой новых мировоззренческих вожатых он превратился в некотором роде в консервы из модерна. Причем протухшие. В чудовищный экстракт воспоминаний: морожка-газировка-крым-образование. Плюс хаты бесплатно. Плюс равные возможности. «Зарница»-калаш-пионерлагерь-выпускной. «Прекрасное далеко»... Обернувшись, закиснув от вранья, — элементарным бредом: «Не будь ко мне жестоко…»
Пятьдесят лет…
Для вселенной — пыль.
Для человека — вечность.
Счастлив тот, кто волен так просто, как я сейчас, взять и пролистнуть полстолетия назад. Значит, добрался. Не зря мучился, молился в забытьи провальных нескончаемых черных «вторников», «четвергов», деноминаций.
Значит, по-философски был резон получить тогда втык от хулиганов… Это сделало тебя сильней.
Ты прорвался через тернии псевдобезалкогольных 80-х, диких 90-х, войны, кризисы, дефолты. Ты пишешь злой пережитый текст. Ты — есть, и это главное. Что там, в прошлом?
Слышите?..
Исход шестидесятых. «Кровь, пот и слезы» соревнуются в импровизации с «Кримсонами». «Земля, Ветер & Огонь» вышли на первые места в чатах. Битлы — в агонии. Хотя в СССР о них слышали единицы.
Съедаемые комарами, эти единицы с неописуемым восторгом подпевают нетрезвому гитаристу под елкой окуджавовскую песенку «Последний троллейбус». Квинтэссенцию оттепельно-блеющей унылости:
Я с ними не раз уходил от беды,
я к ним прикасался плечами...
Как много, представьте себе, доброты
в молчанье, в молчанье.
Скрываясь под дождем в брезентовых походных палатках, наши юные родители, сами того не сознавая, прятались там от… Ну, например, иллюзорности возможности в полную мощь выразить накипевшие эмоции (их могли выразить лишь несколько залитованных партией артистов); реализоваться так, как было нарисовано в красивых советских фильмах про комсомол и науку (могли некоторые — проверенные, завербованные, расписавшиеся в протоколе).
Зараженные призрачно-притворным вирусом свободы шестидесятничества, микробом всемирного московского молодежного фестиваля, вирусом платоновско-хрущевского коммунизма за поворотом, наши родаки… Послушно плыли по течению туда — куда гребли более удачливые современники. Всеми правдами-неправдами протиснувшиеся наверх: возглавив подконтрольные советские глянцы (всевозможные «блокноты» агитатора, политинформатора, «Советский Союз», «Советская женщина» etc.); оседлав партийные органы, опекая радио-ТВ-культуру-кино-театры.
Устроив там у себя, на недоступном быдлу олимпе, жизнь вполне сносную. Со всеми вытекающе-причитающимися «лордам» и «сэрам», ненавистным в грибачевско-симоновской прозе «буржуям», капиталистическими прибамбасами.
Внизу же — оставив соловьевских «бесов», зомби-людей, «готовых повторить». Но…
Год за годом, десятилетие за десятилетием живущих от зарплаты до зарплаты, от аванса до аванса. Не видящих, не слышащих решительно ничего, кроме работы с утра до вечера, летом месяц отпускного Крыма — и опять… От корки до корки. С ночи до утра. И наоборот.
Без существенных карьерных перспектив. Без забугорных выездов куда бы то ни было (в отличие от буржуазной партверхушки).
Без вероятности честно и быстро поменять-приобрести жилплощадь. Честно и быстро купить машину. Без явной вероятности скопить денег на те же квартиру и тачку. Только если ты не причастен к неприкасаемому клану КПСС — в высшей его кремлевской ипостаси. (Провинциальные партийные чинуши тоже обретались не ахти, честно говоря.)
А ну-ка — stop!!
…где мы ныне и находимся: под гнетом абсолютно тех же обстоятельств, обуявших нас 50 лет тому назад.
Единственное, что пережив несколько войн. Потеряв сонмы народу. 15 республик. Профукав таким образом пару поколений. Профукав авиацию, машиностроение, электронику. Разворовав космос, науку-медицину-образование. Кучкой приближенных к власти нещадно грабя природные богатства, ресурсы. Принадлежащие, в принципе, русским.
Понастроив недоступные людям сказочно-голливудские дворцы… Понакупив громадных яхт. Отправив детей в немилосердно ругаемые из всех ТВ-глоток США.
А был ли смысл начинать?
Увы, история вряд ли ответит.
В любом случае в фигурном катании мы на непревзойденной высоте — безо всяких олигархов и коррупций. Как тогда. На одном лишь патриотизме, верно? Словно тогда, в Союзе. Должно же остаться что-то святое… Безо всяких: «Тьфу на вас!»