Имя Вера было дано Васильевой не случайно — она доказала это жизнью. Сама верила — в театр, в коллег, вообще в людей. И никто ее не подвел: в Московском академическом театре сатиры она прослужила 75 лет. Вряд ли найдется хоть кто-то из коллег, кто скажет о Вере Кузьминичне что-то недоброе. А люди любили ее, потому что она ни разу их не обманула ни со сцены, ни с экрана.
Не обманула с того самого момента, когда ее круглолицую и с ямочками на щеках Настеньку увидела с экранов страна, посмотревшая фильм Ивана Пырьева «Сказание о земле Сибирской». Ее, студентку Школы-студии МХАТ, утвердили на эту роль, и она робко вошла в фантастически звездный ансамбль — Марина Ладынина, Борис Андреев, Владимир Дружников и Владимир Зельдин.
Юная артистка не подвела звездный состав, не выпала из него, за что и получила Сталинскую премию I степени, хотя поначалу были сомнения — давать ли студентке. Повезло, не обидели. А она сама, обойди ее правительственная награда имени самого генералиссимуса, вряд ли бы горевала — такой уж у нее характер. И этот характер оказался спасательным кругом в очень привлекательной, но непростой актерской профессии.
Все больше напрашивается параллель с Юлией Борисовой: Васильева тоже из разряда тихих звезд. Никто никогда не видел ее в гневе, не слышал ее крика или шумного, показного поведения. Всегда мила, деликатна, тактична. Лучше промолчит, чем начнет спорить, ответит на чужую агрессию, какой и в человеческой, и в театральной жизни хватает. И тихая не от страха или излишне бережного отношения к себе, нет — это от достоинства. И такое достоинство, истинное, зрители чувствовали и отвечали ей взаимностью.
А еще Вера — это сила. Применительно к Вере Кузьминичне — тихая сила. Без силы в театре нельзя. Когда в Сатире ее обошли с ролью Раневской, она не стала выяснять отношения с главным режиссером, а просто села в поезд и уехала в Тверь, в драматический театр, где начала репетировать и сыграла Раневскую. Там же сыграла Кручинину в спектакле «Без вины виноватые». Эта тихоня не ждала милости от природы.
И поразительная жажда работать. Из всех долгожительниц нашего театра Вера Васильева дольше всех выходила на сцену. До пандемии у нее было три спектакля в Театре сатиры — «Таланты и поклонники», «Вера» (моно-спектакль на «Чердаке Сатиры») и самая сложная роль в спектакле «Роковое влечение». Эта роль для актрис значительно моложе, для физически выносливых.
Тем не менее, в свои девяносто с лишним Вера Кузьминична два с лишним часа на высоких каблуках ходила по крутой лестнице, у нее было чуть ли не семь перемен туалетов… Хотелось спросить режиссера Андрея Житинкина, чем он думал, выстраивая почти все мизансцены на лестнице — вверх-вниз. Но для Веры Кузьминичны, элегантно ставящей ножку со ступеньки на ступеньку, это был не вопрос, а дело чести. Только таких громких слов, как честь, служение, она не любила произносить.
Ей 97, а она играет в «Староновогоднем кабачке» среди молодежи. Сидит в кресле рядом с Шурой Ширвиндтом, и на два голоса поют романс: «Все как прежде, все та же гитара». Мило, так трогательно. Ее лиричность окрашена его ироничностью.
И вот на одном из спектаклей (в силу популярности его играли всю зиму) на финальной фразе, где Вера Кузьминична должна спеть: «Ужас, что ты в душе молодой», она от волнения пропела: «Ужас, что ты в душе голубой». И Ширвиндт, и артисты, что были на сцене, и весь зал грохнули и долго не могли отойти от хохота. Так Вера Кузьминична, не желая того, сделала спектакль.
Невольная получилась шутка, но отношение к профессии — самое серьезное, все то же продолжение достоинства. До конца дней она следила за своей физической формой. Не имея тяги к спорту, не делая гимнастику, тем не менее, два раза в неделю ходила в бассейн. Всегда была с прямой спиной, с аккуратной прической.
— Знаете, Мариночка, — говорила она мне, — я ведь так завишу от прически: и настроение, и весь день у меня от нее зависит.
В быту совсем непритязательна. Забежишь к ней на Старый Арбат, а она: «Могу вам предложить кофе и бутербродики». Ничего не требовала от жизни — довольствовалась тем, что есть. Обустройством их жизни занимался супруг Владимир Ушаков, которого Вера Кузьминична нежно называла Ушка. Он отгородил ее от быта, занимался всем. Однако, когда сам тяжело заболел, Вера Кузьминична ухаживала за ним.
Может быть, за непритязательность, за отсутствие любви ко всему материальному (у них и дачи не было) Бог послал ей Дашу. Много лет назад Даша была юной поклонницей актрисы, но поклонение оказалось на всю жизнь. Вера Кузьминична, у которой не было своих детей, считала Дашу Милославскую своей приемной дочерью, и когда у той появилась своя дочь Светочка, называла ее внучкой.
Даша Милославская — юрист по профессии, продлила годы актрисе. Когда Вера Кузьминична потеряла мужа, она взяла полностью на себя заботы о ней, устраивала отдых за рубежом. Вера Кузьминична летом отдыхала на даче родителей Даши, которых считала своей семьей. И в этой семье, можно сказать, как в собственном доме, она и умерла.
— Конечно, в таком возрасте всего можно ждать, но ничто не предвещало беды, — рассказывает сквозь слезы мне Даша. — Еще три назад Верочка выходила в сад, качалась на качелях. Я думаю, что резкое ухудшение спровоцировала жара последних дней. Вдруг резко ночью стало плохо.
— Но какое мистическое совпадение — и суток не прошло, как ушла Юлия Константиновна Борисова.
— Они с Верочкой перезванивались, пока Юлия Константиновна не попала в больницу. А уж потом она справлялась у невестки Натальи Владимировны. Она так и не узнала, что Юлии Константиновны не стало…
О Вере Васильевой вспоминают ее коллеги.
Сергей Газаров, художественный руководитель Театра сатиры:
— Кроме ее таланта, обаяния и того, что она представитель уже ушедшей или уходящей эпохи, ее лучший представитель, я поражался ее одному качеству — она постоянно была в процессе, в деле. Вера Кузьминична постоянно требовала новых ролей. И вот в «Староновогоднем кабачке» она участвовала, всегда приезжала, без устали читала стихи. Зал замолкал, затихал, когда она читала, не веря своим глазам и ушам.
Каждый раз она приходила на сборы труппы, причем не в начале сезона, а на все рабочие. И всегда в прекрасном виде: прическа, с ровным станом, в платьице. В общем, красавица. Мы все восторгались ею. И эта абсолютная любовь не только в нашем театре — просто страны. Когда смотрел ее спектакль «Вера», видел, что без слез не обходилось. И не только у меня — у всего зала.
Несмотря ни на что, мы строили с ней планы на наше столетие, которое будет через год. Я рассчитывал на большое ее участие в нем.
Последний раз Вера Кузьминична выходила на сцену в вечере памяти Анатолия Папанова 9 мая. Она 75 лет на сцене Сатиры и абсолютная хранительница театра. В этом смысле нам повезло, потому что у нас, дай Бог всем здоровья, все долгожители, и мы заботимся о них. Но то, что у нас была Вера Кузьминична, это нас всех подстегивало, выделяло на общем фоне, и мы ее берегли, как могли. Но так получилось.
Юрий Васильев, актер Театра сатиры, партнер Веры Васильевой во многих спектаклях:
— Все, что свойственно русской актрисе, — любовь, нежность, свет, надежда — было в ней. Недаром она родилась 30 сентября, в день Веры, Надежды, Любови и матери их Софьи. Я 47 лет в Театре сатиры, и ближе, чем с Верой Кузьминичной, у меня таких отношений ни с кем из женского состава не было и нет. У нас как будто родственные были, семейные. Я часто у нее бывал в гостях дома. А уж сколько мы с ней сыграли вместе маму и сына — и говорить нечего, на сцене, в фильмах, в телеспектаклях.
У нас был спектакль «Восемнадцатый верблюд», где она играла мою тетю, все время меня воспитывала. Уже ходил слух, что я по жизни ее сын.
И тогда я придумал такую фишку: обращаясь к ней, я говорил: «Мама, ой, тетя…» И все в зале говорили: «Ну вот, Васильев не случайно оговорился, он, конечно, ее сын».
И как-то я еду на ее очередной юбилей, меня везет таксист. Поворачивается ко мне: «Ну что, к маме на юбилей?» После этого я ей предложил: «Вера Кузьминична, давайте уже больше не будете отрицать, что вы моя мама». Хотя она была знакома с моей мамой, она нежно друг друга поздравляли с разными праздниками, и Вера Кузьминична даже присылала ей маленькие подарочки.
Она прожила счастливую жизнь, потому что было абсолютное преклонение перед ней и в театре, и среди публики. Ведь до последнего времени она играла в четырех театрах — вот какая жажда работы. Она играла в Малом «Пиковую даму», в театре «Модерн» — в моем спектакле «Однажды в Париже», и в театре Образцова играла миссис Сэвидж в спектакле «Эта странная миссис Сэвидж». И плюс в Сатире — в «Талантах и поклонниках», в «Роковом влечении».
По поводу ее жажды работы в театре ходил анекдот: Вера Кузьминична сдала премьеру, а на следующий день она уже у Ширвиндта в кабинете и говорит: «Шурочка, что дальше?» Совершенно ошарашенный Ширвиндт: «Вера, ты что, с ума сошла? Кто-нибудь столько в твоем возрасте в Москве играет?»
Я потрясен тем, что Вера Кузьминична и Юлия Константиновна умерли практически в один день. Они ведь очень нежно друг к другу относились. Обычно у актрис такого уровня существует некая конкуренция, а у них было абсолютное уважение и нежность друг к другу. И преклонение друг перед другом.
В 90-е годы, когда трудно было в театре, мы поехали играть концерт в воинской части. После концерта подходит к нам лейтенант и говорит, что мы вам потом пришлем деньги, и стал объяснять какие-то проблемы. А в то время, если артистам говорили, что «потом пришлем деньги», это означало, что их никогда не будет. Вот почему Ольга Аросева в подобных случаях всегда говорила: «Сначала деньги, потом концерт».
Но Вера Кузьминична… Вот я на всю жизнь запомню этот случай — она так посмотрела на этого офицера и сказала: «У вас нет чести». И я увидел, как тот побледнел.
А в ее 90-летний юбилей! Обычно актрисы ее возраста сидят в кресле и царственно принимают поздравления. Она же отыграла «Роковое влечение», и потом только поздравления. Потому что она не хотела, чтобы ее воспринимали только как Настеньку из кино или «на крылечке вдвоем», которая ее уже немножко достала, а как актрису с новой работой.
Читайте интервью «Вера Васильева рассказала об игре на сцене в 95 лет»