Что это: обычное весеннее обострение? Плоское объяснение, ничего не дающее ни уму, ни сердцу. Разумеется, в каждом конкретном случае разбираться в причинах случившегося предстоит компетентным специалистам: медикам, психиатрам, психологам, дефектологам. Но, во-первых, не во всех школах есть медико-психолого-педагогические службы сопровождения детей и подростков. В лучшем случае единственной боевой единицей, призванной заниматься профилактикой детской агрессии, является многострадальный школьный психолог. Почему многострадальный? Потому что по нормативу его нагрузка — до пятисот детей (!) на одного специалиста. Добавим сюда его обязательства по заполнению соответствующей документации. Так что следует признать, что его миссия в сегодняшних условиях невыполнима. Административные призывы сверху, сводимые к рекомендациям усилить бдительность, повысив внимание к каждому ребенку, звучат лишь как благие пожелания.
Естественным в таких обстоятельствах является вопрос: что делать? Не сидеть же сложа руки, констатируя всеобщую беду. Мне представляется, что существуют чисто педагогические методы профилактики детской и подростковой агрессии. Разумеется, каждый такой случай по-своему уникален и требует мобилизации всех профессиональных знаний педагога и включения его творческой интуиции. Тем не менее существует общая методика решения этой в буквальном смысле слова кровоточащей проблемы. С этой методикой имеет смысл ознакомить педагогов, школьных психологов и родителей, без союза с которыми мы не сможем спасать детей.
Давайте рассмотрим пошаговые педагогические действия.
Шаг первый: мониторинг сетей. Сегодня даже пятиклассники имеют свои чаты и телеграм-каналы. Современные информационные технологии позволяют контролировать этот детский контент. Кто этим может и должен заниматься? Администрация школы, школьный психолог, родители детей и подростков. Последние — в первую очередь. До поры у ребенка все было хорошо, и вдруг все в одночасье переменилось: ребенок не спит ночами, отказывается идти в школу, требует перевести его на надомное обучение. С чего вдруг? Совершенно очевидно, что начался школьный буллинг (травля) ребенка.
Шаг второй: В такой ситуации родителям впору бить тревогу и, не дожидаясь беды, бежать сломя голову в школу. Казалось бы, это очевидно. Увы, на практике мы наблюдаем иную картину. Зарабатывающие на трех работах деньги, уставшие родители, возвратившись поздно вечером с работы, в первую очередь интересуются успеваемостью детей (электронный журнал позволяет быть в курсе текущих оценок ребенка). В лучшем случае папы, а чаще мамы, контролируют выполнение домашних заданий. Психологическое состояние ребенка остается вне поля их внимания.
Шаг третий: довериться специалистам (психологам, педагогам), которые имеют опыт многолетнего разрешения детских конфликтов. При этом откровенно рассказать о психологической атмосфере в семье, без чего понять глубинные причины вспышки детской агрессии не представляется возможным.
Теперь обратимся к конкретным примерам. Девочки-пятиклассницы хорошего гимназического класса в своем чате принялись травить парня. Не стесняясь при этом использовать ненормативную лексику. Чему удивляться? Школа, как писал Корчак, стоит не на Луне. На улицах, а порой и в семье, они слышат и при случае пользуются непечатными выражениями.
Мальчик — типичный интраверт, погруженный в себя несколько замкнутый ребенок. А еще он перфекционист. Когда он получает «четверку», на его глазах наворачиваются слезы. Не потому что боится упреков родителей, а просто потому что привык все делать по максимуму. Такой у него характер.
Лидером травли становится девочка, что очевидно из ее постов. Вслед за ней в травлю включаются несколько внушаемых одноклассниц. Но не все. Это важно. Ряд девочек, у которых доверительные отношения с родителями, показывают эти нецензурные послания им. Возмущенные интеллигентные родители обращаются к администрации школы с требованием прекратить эти безобразия. Администратор приглашает в школу мать девочки, организовавшей травлю. Поначалу она отказывается верить в подобное поведение дочери. Этого быть не может, потому что не может быть никогда. Ребенок прекрасно успевает по всем предметам. Чего же еще желать? Но на руках у администратора неопровержимые доказательства. Это скриншоты с соответствующими текстами, которые предоставили родители других учеников. Скрепя сердце мама соглашается на то, что с ее ребенком будет работать опытный школьный психолог. (Заметим в скобках, что без согласия родителей мы не имеем права разворачивать такую работу.)
На следующий день «в бой» вступает психолог. Прежде всего необходимо организовать взаимодействие с детьми в зоне их ближайшего развития. Прекрасным материалом для такой беседы является сказка Андерсена «Гадкий утенок».
— Дети, кто знаком с этой сказкой? (В ответ лес рук.)
— А помните, как поначалу все насмехались над гадким утенком, а в итоге он превратился в прекрасного лебедя. (Кивают головами.)
— А какое отношение эта сказка имеет к ситуации, которая сложилась в вашем классе? (Опускают головы. Но через минуту слово берет та девочка, чья возмущенная мама принесла в школу скриншот неприличного поста.)
— Мы поступали плохо по отношению к Володе. (Имя ребенка изменено.)
— И что же теперь делать?
— Извиниться.
— Правильно, но где гарантия, что подобные ситуации не будут повторяться впредь? Какие будут предложения?
Молчат. А затем одна из девочек предлагает придумать кодекс поведения в классе, записать его. Пусть каждый поставит свою подпись. Не зря же они — гимназисты, овладевшие навыками письменной речи. (К слову сказать, составление и редактирование подобного документа — серьезная творческая задача.) Тем временем диалог с детьми продолжается.
— Я рада, что вы все достигли взаимопонимания. Но коль скоро мы говорим начистоту, давайте признаемся в том, кто и сколько раз принимал участие в травле товарища. Покажите пальчиками правой руки.
И тут произошло важное открытие. Одна из девочек подняла один указательный палец. «Что ты врешь, — вскричали дети, — ты же три раза это делала». В мгновение выяснилось, что девочка, которую мы первоначально подозревали в организации буллинга, дважды выступала в чате, а другая девочка — трижды. Так справедливость была восстановлена, к удовлетворению мамы мнимого организатора. Она защищалась тем, что ее дочь виновата меньше других. Хотя в таких ситуациях шкала «больше — меньше» не работает.
В завершение беседы психолог предлагает на будущее иметь в классе «банку доверия». Это простая стеклянная банка, куда надо будет опускать простые белые бумажки без надписей. Зачем? А вот зачем. Если подобная ситуация в классе повторится, наполнение банки будет сигналом опасности. И тогда следует перечитать совместно выработанный кодекс поведения в классе, под которым расписались все присутствующие. При этом на бумажках не нужно писать чьи-то фамилии, ибо доносительство — большой грех.
Но самая глубинная причина агрессии девочки всплыла в доверительном разговоре психолога с ребенком. Ее родители живут в подмосковном двухэтажном коттедже. И практически между собой не общаются. Таким образом, девочка психологически оказалась между этажей. Ее агрессивный всплеск — результат одиночества в семье!
Шаг четвертый: преодоление родителями своих взрослых комплексов внутри семейного разлада в интересах общего ребенка.
...Приближался театральный фестиваль, где класс инсценировал «Сказку о царе Салтане». О великий Пушкин! Он наше все, и у него можно найти все. В том числе: сказочный буллинг и клевета на царицу сватьи бабы-бабарихи. Девочка в этой инсценировке играют одну из главных ролей. Отношение между супругами могут быть разными, но ребенок в этом нисколько не виноват. Предложили папе и маме прийти на премьеру и под аплодисменты вручить девочке букеты цветов. Я был на спектакле. Увы, они не пришли. Значит, впереди новые проблемы.
Между тем перед нами филигранная работа профессионала по снятию конфликта. Но она работала с девочками.
Другая ситуация является зеркальной: здесь мальчики-семиклассники травили девочку. Поэтому разбирательство мне пришлось взять на себя. Шаги преодоления конфликта все те же.
Классный руководитель пригласил ко мне пятерых парней. Вызов на ковер к директору — дело серьезное. Но я сразу предупредил о том, что вызвал не для наказания, а для мужского разговора. Передаю его конспективно.
— Поднимите руки те, у кого есть мама. (Подняли все.)
— Поднимите руки те, у кого есть бабушка. (Опять все.)
— А у кого есть сестры?
Кивают двое. Обращаюсь к ним: «Вы стали бы защищать сестер, если бы кто-либо стал их травить?» Кивают головами.
— Вы как мужчины должны понять: девушки, женщины сотканы из особой материи, они обладают хрупкой нервной системой, а наша мужская задача их беречь. Согласны?
— Да мы все поняли и извинимся перед ней.
— Пожалуйста, в моем присутствии на следующей перемене.
На следующей перемене парни заходят в кабинет вместе с девушкой.
— А у меня к вам новый вопрос. Что появилось раньше: курица или яйцо?
— Вы это к чему?
— А к тому, что в конфликте обычно виноваты обе стороны. Обращаюсь к девушке. Признайся, ты им писала гадкие записки?
— Да.
— Это парней, конечно, не оправдывает, но ты тоже не белая-пушистая. Короче, я сегодня выступаю в роли кота Леопольда. Ребята, давайте впредь жить дружно.
Со смехом покидают кабинет.
Все ли проблемы данного конфликта решены? Если бы. Дело в том, что отец девочки угрожал парню в коридоре школы, что его «уроет». Родители парня подали не него заявление в полицию. Он в ответ подал аналогичное заявление на родителей парня.
Тем временем дети уже примирились. Оптимальный выход — папе мальчика признаться в том, что он, находясь в возбужденном состоянии, погорячился, и извиниться перед подростком. Хватит ли его на это? Не уверен.