Главный подозреваемый — 23-летний зять убитой Фридман — по одной из версий, пошел на преступление, чтобы ограбить женщину и эмигрировать в Израиль. Потом появилась другая версия, подрывающая авторитет советской власти не меньше, а то и больше, чем первая.
Фридман якобы задумал убийство вместе со своей красавицей женой (соответственно, дочерью и сестрой убитых) от отчаяния: они, молодые советские инженеры, зарабатывали мало и даже в долгосрочной перспективе не могли рассчитывать на достойную жизнь.
Суд над Фридманом был показательным, молодой человек был приговорен к высшей мере наказания.
Пуговка преступника
Дело №3420 об убийстве матери и дочери Бородулиных. Надпись на желтой папке: «Начато 19 апреля 1972 года, закончено 24 августа 1972 года».
В нескольких томах помимо схем и фото места происшествия, протоколов допросов и очных ставок, экспертиз лежат письма и конверты. Забегая вперед, скажу, что именно в них — все самое интересное и страшное.
Итак, 19 апреля в двухкомнатной квартире дома по улице Достоевского в Ленинграде обнаружены тела зверски убитых (забиты молотком и заколоты отверткой) матери и дочери Бородулиных. Девочка лежала на полу в коридоре, ее мать — на кухне. В квартире все было перевернуто: вещи разбросаны, посуда выставлена на пол…
Не только для Ленинграда — для всего Союза это было ЧП: в тот период убийства были редки, а уж двойные — тем более. Расследованием занялась городская прокуратура.
Выяснилось, что мать и дочь были убиты еще 13 апреля. То есть их тела лежали почти неделю, пока не пришли старшая дочь Бородулиной Элла и ее муж Борис Фридман.
«Мы звонили и стучали, но ответа не было, — рассказывал Фридман милиции и врачам «скорой» (вызвал их он сам). — Потому я решил взломать дверь».
Осмотр места происшествия детально задокументирован. Из примечательного: милиция обнаружила несколько сберегательных книжек, золотой портсигар, драгоценные камни и т.д. Странно получалось: преступник пришел явно с целью грабежа, а ценности, которые были нехитро спрятаны в банках и в детских вещах, не взял. Прихватил он только то, что было в кошельке женщины (сто рублей и мелочь).
Во время осмотра квартиры следователь нашла в коридоре черную пуговицу. Ее, видимо, оторвала от плаща девочка, когда пыталась сопротивляться... Именно эта пуговка привела следствие к настоящему преступнику.
Вначале подозреваемым стал первый муж убитой Малкин (они были в разводе много лет, именно от него родилась старшая дочь, а второй муж — Бородулин — погиб в автокатастрофе). Но у того оказалось алиби. Появилась версия, что убийство совершил сантехник, который приходил накануне. Но никаких подтверждений этому не нашлось.
Следователь решила провести обыск дома у старшей дочери и зятя убитой, который работал инженером Ленинградского филиала ГосНИИ лакокрасочной промышленности. В шкафу она увидела черный плащ-пальто без пуговиц. Пуговки нашлись: они лежали в кармане вместе с квитанцией из химчистки, выписанной на чужое имя 14 апреля (на чистку принимали только со срезанными пуговицами, а пришить их обратно Борис не успел). Оказалось, что одной пуговицы не хватало — именно той, которую нашли на месте происшествия.
А дальше все было довольно просто. Фридмана арестовали, он во всем признался. Рассказал, что отвертку и молоток выбросил в реку Мойка, а ключи — в общественной туалет на набережной Фонтанки.
Из письма начальника УУР УВД Леноблгорисполкома Михайлова: «Для розыска вещественных доказательств исследованы водолазами и магнитными подъемниками руки Фонтанка и Мойка, спуски к воде осматривались специально созданными группами из числа работников милиции, тщательно осмотрен общественный туалет».
Допросили тогда всех, кого только можно, причем в рекордный срок. Дворников, сантехников, жильцов близлежащих домов и туалетчиц (да-да, тогда это должность так и называлась). Из протокола допроса гражданки Васильевой можно понять, как тщательно убирались в ту пору общественные ватерклозеты:
«Я работаю туалетчицей. Всего работает при туалетах 5. Работаем посменно. При туалете есть комната для туалетчиц. Мы там постоянно не сидим, периодически выходим, чтобы проверить чистоту и не забыл ли кто-то из посетителей свои вещи.
В апреле приходил милиционер и в мужском туалете проверял все горшки, засовывал руку внутрь. Он искал ключи, какого вида — не говорил. Если бы в горшке был большой ключ, он бы засорился, но у нас засорений не было. Кроме туалетчиц, никто в урнах не копается».
Следствие восстановило картину преступления. Фридман после работы отправился домой к теще. Та открыла дверь. В комнате делала уроки Радда. На кухне Фридман напал на женщину. На крики выбежала девочка. Экспертиза показала, что злодей убил на глазах ребенка мать, нанеся ей 22 удара молотком и отверткой в область головы и шеи. А затем он схватил Радду. Та вырвалась, пыталась убежать, но в коридоре Фридман ее догнал и 18 раз ударил молотком…
«С целью инсценировки ограбления раскидал предметы одежды, разбил будильник, предварительно переведя стрелки на 8.15. На двери туалета нацарапал нецензурное слово для создания впечатления о преступнике как о человеке низкого социального уровня.
На кухне оставил два окурка, подобранные им у телефонной будки накануне, и найденный на улице билет для проезда в электричке. Обнаружив, что Бородулина подает признаки жизни — хрипит, отверткой нанес четыре удара в шею».
Как искали подстрекателей в Израиле
Но до последнего осталась непонятной мотивация.
Первое, что стали рассматривать, — это убийство с целью получить наследство для эмиграции в Израиль. Именно эту причину назвал сам Фридман, косвенно свалив вину на «антисоветчиков».
Прокуратура тут же стала проверять эту версию, причем несколькими путями. «Начальнику управления КГБ по Ленинграду и Ленинградской области генерал-лейтенанту Носыреву.
Прокуратурой расследуется уголовное дело по обвинению Фридман в преступлении, предусмотренном 102 УК РСФСР. В процессе следствия проверяется версия убийства с целью получения наследства для того, чтобы Фридман и его жена могли выехать из СССР в Израиль. Прошу проверить оперативным путем.
Подпись: прокурор города Ленинграда Соловьев».
Еще одно письмо было отправлено в Грузию:
«Прокурору города Тбилиси.
Расследованием по уголовному делу об убийстве Бородулиных установлено, что Фридман в конце 1971 года неоднократно встречался с Гольдштейном, проживающим в Тбилиси. Во время встреч, согласно показаниям Фридмана, Гольдштейн рассказал ему о своем намерении выехать из СССР в Израиль, о «прелести» жизни в Израиле и о том, что официальные сведения об Израиле, помещаемые в советской печати, не соответствуют тем фактам, которыми располагает об этой жизни Гольдштейн.
Аналогичных взглядов по этому вопросу придерживается и родной брат Израиля — Гольдштейн Григорий, проживающий там же. Как следует из показаний Фридмана, он под влиянием агитации со стороны братьев Гольдштейн решил также выехать в Израиль, и лишь за месяц до совершения преступления отказался от этого намерения. В связи с изложенным прошу Вас поручить допросить братьев Гольдштейнов, проживающих по вышеуказанному адресу, по следующим вопросам:
1. Когда приезжал в Ленинград? С какой целью? У кого останавливался? Встречался ли с Фридманом? 2. Собирался ли выехать из СССР в Израиль? Говорил ли об этом намерении Фридману?
И вот ответ на первое письмо:
«Прокурору города Ленинграда.
Сообщаем, что в результате проведенных оперативно-розыскных мероприятий не получено данных о том, что Фридман вынашивал планы о выезде в Израиль и что убийство своей родственницы Бородулиной совершил по этим причинам, с целью получения наследства и использования его за границей.
Зам начальника управления КГБ при СМ СССР по Ленинградской области Шибалин».
Из Тбилиси поступил примерно такой же ответ: братья Гольдштейны уверяли, что разговоров об эмиграции с Фридманом не вели, советский строй в беседах не порочили.
«Любовь + деньги»
На одном из допросов Фридман заявил, что убийство совершил из личной ненависти к теще, а главное — в роковой день 13 апреля в квартире на Достоевского вместе с ним была жена Элла. То есть она не просто знала об убийстве, но и принимала в этом участие.
Про супругу Элеонору Борис рассказал следствию как про женщину корыстную, приводил пример, как она якобы украла на работе вазу. До последнего он пытался убедить следствие в причастности жены. Но у него ничего не получилось. Подтверждений тому, что Элла была 13 апреля в доме матери, не нашлось.
Борис пытался убедить в виновности жены даже своих родителей (с которыми он жил в одной квартире до совершения преступления). Вот одно из писем, что он отправил им через официальную почту ИВС (орфография и пунктуация авторские):
«Дорогие мои! Дорогая Мамочка! Я полагаю, что вы уже догадались, что «ЭТО» сделал я. Не спрашивайте меня, почему, это сложный вопрос.
Теперь, отсидев уже десять дней, я убедился, что на 90% я получу расстрел, 10% вероятность того, что мне дадут 13–15 лет, но в этом случае я ни физически, ни морально не перенесу этого, ибо, очевидно, вероятность снижения срока при такой статье равна нулю. Честно говоря, я решил не тянуть волынку и кончать с жизнью, поймите, что это не минутная слабость, а твердое, хотя до суда и неокончательное, решение.
На следствии я признался во всем. Сначала я думал Эллу не выдавать, но теперь понял, что она все равно меня бросит. Мы вместе все «это» придумали, и она знала почти все. Не знаю, как еще повернется следствие, но очевидно, у нас с женой речи о любви быть не может.
Если Эллу не посадят, что не исключено, то у вас с ней наверняка будут ужасные отношения (+ жилплощадь, кухня и т.п) — меня это очень беспокоит. Я рассказал следователю об исчезновении у Вас денег и облигации, и о том, что подозревая в этом Эллу, о том, что она крала деньги и вещи (вспомни красные туфли) у своей матери и бабушки, о том, что белая ваза, стоящая у Вас на шкафу, украдена ею на работе — все это святая правда.
Насчет адвоката, попросите Хентова; у него есть родственник. На адвоката много не тратьте — это мне уже не поможет. Обязательно передайте через следователя, как у Вас складываются отношения с Эллой.
Я вас прошу передать мне со следователем Ваши фотографии и мою с женой, где я в цветной рубашке — это разрешено. Мои единственные положительные соломинки, за которые я хватаюсь: 1.Характеристики из школы, института, с работы. Возможно следователь их соберет сам. 2. Мои плохие отношения с тещей, что она хотела нас развести, искала Элле женихов, были скандалы, и что я все это переживал в себе.
Я не могу сейчас во всем винить Эллу, но то, что она мне все уши прожужжала про богатство тещи — это факт, тем более, что мать свою она не любила, если подговорила меня, дурака, на такое дело.
Мамочка! Еще раз повторяю. Мне помочь нельзя никак. Поэтому не тратьте ваши нервы и деньги. Постепенно привыкайте к мысли, что меня уже нет, что я погиб в катастрофе. Вероятно, из моего дела захотят сделать показательный процесс.
Страшно только подумать, я поставил на карту свою жизнь и потерял ее, потерял в буквальном смысле слова все. Страдания, которые я Вам принес, трудно даже представить, как это все объяснить родным и знакомым?!! Попробую кратко объяснить:
1. Все эти три года, как я женат, меня неотступно преследует мысль, что Элла меня бросит. Она, красавица, всегда говорила мне, что в случае чего, она всегда сможет выйти замуж. Теща все время уговаривала ее бросить меня, как невыгодного жениха, находила ей очень денежные партии. Я Элку очень любил, а вы представляете себе, как это на меня действовало и как я ненавидел тещу.
2. Я очень тщеславен и честолюбив. Вы знаете, как мы с женой жили в финансовом отношении, — скромно, но на жизнь хватало. Но мы не могли позволить себе завести детей, ни сейчас, ни, тем более, построив квартиру, ведь на мои 100 рублей втроем не проживешь. Перспектив повышения окладов у нас не было.
В компании велись непрерывные разговоры о деньгах, о том, «как надо жить», это бесило меня до невероятности. Ведь я всю жизнь влачил бы скромное существование инженера. Поэтому разговоры жены о «сокровищах» тещи попали на благоприятную почву. В случае удачи общий выигрыш был бы = 50.000 руб. (драгоценности, квартира, мебель, гараж, шубы).
Когда мы договаривались об этом деле, я решил все взять на себя. Элла никаких подробностей не знала. Все я сделал очень чисто, но пожалел выбросить плащ и сдал в химчистку — это меня и выдало. Идя на это дело, я сознательно сыграл «ва-банк», ставкой была моя жизнь, я проиграл ее.
Есть только один шанс, при котором я еще буду бороться, если мне дадут 14 лет, и я попаду в лагерь на должность инженера, то можно выйти на волю к 30 годам. Но это шанс очень мал. При всех других вариантах — конец. Вы должны рассчитывать именно на это».
А вот письмо жене, отправленное официально:
«Дорогая Элчик! Очевидно, ты только теперь поняла, до чего мы с тобой докатились и что я натворил. Я только утешаю себя, что это я сделал ради тебя, как это не звучит кощунственно. В случае удачи, у нас была бы прекрасная жизнь. Но мы могли получить все или ничего! Получилось последнее. Я во всем сознался.
Не знаю, как получится у тебя, надеюсь, что ты выйдешь из этой истории «без потерь» — как это сделать, думай сама, но мне кажется, что «их» провести трудно.
Я полагаю, что при любых вариантах ты не будешь думать обо мне плохо. Что ни говори, но эти три года, наверняка, были лучшими в нашей жизни. Господи, сколько еще хорошего у нас тобой могло быть!
Теперь тебе придется свою жизнь строить снова, к счастью, я тебя немножко «обеспечил». Ты молодая, и, как ты любила говорить, за тебя любой пойдет. Забудь меня. Хорошо, что у нас нет детей. Я уже живой труп.
Еще два-три месяца, потом конец. Даже, если мне не дадут расстрел, все равно покончу с собой, ибо 13 лет сидеть и всю жизнь тащить на себе проклятие случившегося — не в моих силах.
Это неприятно, но делать надо, если ты захочешь развестись, что вполне естественно, я не против. Видишь, зайка, о каких вещах нам пришлось говорить. Муж сидит в «Крестах», кругом сплошное несчастье. Я ведь понимаю, что ты осталась совсем одна на свете. Я даже не представляю себе, как ты все это объяснишь нашим знакомым. В принципе, ты можешь говорить все, что угодно т.к. меня, считай, уже нет в живых. Вот и все, пуся, что тебе хотел сказать твой муж-убийца.
На суде надеюсь встретить тебя на скамье свидетелей, а не подсудимых, и в качестве друга, а не врага. Видимо это мое последнее письмо к тебе. На свидания ты очевидно не придешь.
Прощай любимая Элчик, не поминай лихом. Прошу на суд друзей не тащить. Не решаюсь даже мысленно тебя поцеловать. «Сокровища» советую продать, они не принесут тебе добра, слишком многие о них знают. Если хочешь мне помочь, говори правду о моих отношениях с тещей».
А это — второе письмо Фридмана жене:
«Прошло уже 20 дней, как я сижу. Голова у меня работает, пытался что-то скрыть, но теперь, после очной ставки с Эллой, будь что будет.
Эльчик, ты знаешь, как я тебя люблю. У нас были ссоры, но все это ерунда. Я так гордился, что у меня такая умная и красивая жена… Я оказался очень ревнив, хотя ты, видимо, об этом и не догадывалась. Твой взгляд, любой взгляд в твою сторону, этот «хахель» из киноинженеров — все это неустанно терзало меня. Но я почти ни разу не выдал себя, потому ты видимо и не подозревала, что я так ревнив.
Я считал, что для такой женщины как ты, требуется более «шикарный» и «денежный» муж, чем я. Твоя невероятная тяга к тряпкам, разговоры о машине, квартире, о том, чтобы пойти в магазин и купить все, что хочешь, и осознавать при этом, что никогда, никогда бы этого не было, потому что я больше 200 рублей не имел - эти мысли невероятно били и по моему тщеславию, честолюбию (которых, ты знаешь, у меня предостаточно).
Ты ведь знаешь, что мы не могли иметь детей ни сейчас, живя у моих родителей, ни построив кооператив – денег на ребенка не было бы. И это у нас, двух инженеров! Я окончил институт, считая себя не без способностей, не мог обеспечить свою семью!»
А вот записки, которые он пытался передать жене неофициально. Там он объясняет ей свой поступок, надеется на прощение и даже строит планы на жизнь:
«После смерти Гриши (второй муж тещи. — Прим. авт.) я все чаще стал думать о деньгах тещи. Они лежат у нее бессмысленно, тупо, в то время как нам они так нужны! С такой кучей денег я бы построил нам такую жизнь!
Буквально в два дня я решился на это дело. Любо прожить жизнь так, как мы представляем ее счастливой (любовь +деньги) либо смерть, ибо с мои тщеславием всю жизнь ковыряется в грошах, боятся тебя потерять… Таким образом, милая Эльчик, как это и не звучит кощунственно, но «это» я сделал ради тебя».
Свою попытку сделать жену соучастницей он объяснял так:
«В камеру принесли вещи, но не от жены, а от мамы. Я страшно разозлился на тебя, Эльчик, решил, что ты уже от меня отказалась. Меня стали одолевать мысли: я сгнию в тюрьме, а ты выйдешь замуж. Я подло оклеветал тебя. Сволочь и подлец! Умоляю, прости! Но запомни, Эльчик несмотря на то, что они подозревают тебя, фактов нет, так что судебной ошибки в отношении тебя не будет.
Ты моя единственная надежда. Я расскажу тебе о маловероятном варианте развития событий. Я получу лет 13–14, попаду в лагерь под Ленинградом и работаю там инженером. Свидание три дня дается один раз в полгода, а инженеру можно и чаще.
Если у нас появится после этого ребенок, то я бы высылал тебе зарплату, плюс наследство. Реально из 13 отсидеть 7 лет и выйти к 30 годам. Ребенку было бы шесть лет… Эльчик, милая, только ты можешь меня спасти. Сердце мое думает: а вдруг, вдруг несмотря ни на что, она будет тебя любить и ждать?»
Он просит писать ему записку молоком на бумаге, в которой заворачивают продукты. Он дает много распоряжений относительно сбора документов, свидетельств в его пользу. И между делом: «Пришлите сало 3 кг, масло 0,5 кг, лук 250 грамм и колбаса твёрдая 1 кг».
Убийца прагматичен до мозга костей. Из показаний Эллы следует, что он был скуп во всем. Однажды пригласил друзей в кино — и потом потребовал с них деньги. Элла после скандала, вызванного покупкой ею югославского свитера, была вынуждена написать расписку, что обязуется не тратить больше 5 рублей.
«Должна сказать, что вазу я действительно взяла с работы, но это было по настоянию Бориса. Я его очень любила и уважала за практичный ум, чего у меня нет», — объясняла она эпизод с кражей.
Интересно, что Фридман в показаниях часто ссылался на свою национальность — еврей. А вот что говорила Элла: «Ни я, ни моя мама не воспринимали болезненно свою национальность, мы хорошо видели, что отношение в нашей стране к человеку, а не к национальности. В семье же Фридманов совсем другое дело. Проблема еврейской национальности (хотя в действительности у нас в стране ее нет) в семье Фридманов стояла на повестке дня».
Советский и российский Раскольниковы
На суде Фридман выступил с пламенной речью. Он пытался объяснить, как мог человек, воспитанный в нормальной советской семье, получивший высшее образование, пойти на такое страшное преступление. Из его слов выходило, что виноваты была семья жены, которая жила слишком богато, и конкретно теща, которая «оказалась человеком, лишенным всякого светлого смысла в жизни». Даже про девочку он сказал, что та, несмотря на свои десять лет, была «уже оконченным прототипом тещи», которая хорошо разбиралась в материальных вещах и думала только о благосостоянии. Про тещу и ее дочь он говорил: «Два равноправных существа».
«Понимая, что человеческая жизнь слишком кратковременна в сравнении с человеческой историей и вечностью, что человеческая жизнь как будто вспыхивает и гаснет мгновенно, я внутренне подготовил себя к тому, что имею право лишить жизни двух человек для достижения своей цели. Тем более, что люди, лишить жизни которых я собирался, в моем представлении не были людьми в полном понимании этого слова».
Все это можно было списать на проблемы с психикой. Наверное, именно поэтому было проведено несколько психиатрических экспертиз.
Письмо главного ленинградского психиатра:
«Начальнику следственного отдела. На ваше сообщение отвечаю, что Фридману была проведена повторная комиссия, которая пришла к выводу, что в настоящее время клинических данных для окончательного заключения о вменяемости вынести не представляется возможным. Нуждается в дальнейшем наблюдении не менее 2 недель. Диагностика колеблется между симуляцией и реактивным состоянием».
Экспертиза в итоге пришла к выводу, что Фридман вменяем. 30 октября 1972 года Ленинградской городской суд вынес приговор: смертная казнь.
В кассационной жалобе адвокат писал, что есть основания предполагать наличие у Фридмана шизофрении, и что версия о соучастии его жены недостаточно изучена. Но приговор был оставлен в силе. Постановление Президиума Верховного совета РСФСР от 27 апреля 1973 года: «Отклонить ходатайство о помиловании».
18 мая 1973 года смертный приговор был приведен в исполнение, о чем говорит хранящийся в деле документ. В тот момент Фридману исполнилось 24 года.
А теперь давайте перекинем мостик в день сегодняшний. Сравнительно недавний криминальный сюжет. Не менее страшный и до боли похожий на дело Фридмана.
7 сентября 2014 года в коттеджном поселке Терехово Московской области загорелся дом. Он принадлежал сотруднице нефтяной компании Елене Переверзевой. В дыму задохнулись трехлетние близнецы, но хозяйка и ее 12-летний сын умерли еще до пожара. Их убил гражданский муж старшей дочери Дарьи, который и поджег потом жилище. В какой-то момент Дмитрий Колесников дал показания, что преступление задумал вместе с Дашей.
А теперь про совпадения.
Бородулиной было 46 лет, Елене Переверзевой — 43 года.
Убитой Радде было 10 лет, мальчику Даниле — 12.
Убийце Фридману было 23 года, Колесникову — 23.
Эти преступления совершены будто под копирку.
Только Колесникову, в отличие от Фридмана, повезло: он получил пожизненный срок, сейчас отбывает наказание. Но вот роль девушек, дочерей убитых, в обеих историях как будто остается до конца не раскрытой.
Дарью Переверзеву, в отличие от советской девушки Эллы, признали виновной, назначили ей 16 лет лишения свободы. Она отбывает наказание в Москве, я видела ее не так давно. Вины своей Даша не признает, говорит, что Колесников ее оговорил. Вообще сложно поверить, чтобы девушка планировала убийство матери и своих братьев-сестер ради наследства. Но, может, за полвека нравы девушек изменились?
Есть еще одно отличие в расследовании этих двух «дел-близнецов». Дело Фридмана расследовалось четыре месяца, а еще через два был вынесен приговор. Дело Колесникова расследовалось больше двух лет, приговор был вынесен спустя 5 (!) лет. И это ведь при том, что в советские годы не было ни мобильников и возможности биллинга, ни камер видеонаблюдения. Выходит, технические достижения мешают процессу следствия и суда?..