Трудно поверить, что речь идет не о киношном супермене, а о реально жившем человеке. Послужной список Федора Федоровича Кудрявцева впечатляет.
Зимой 1918 года 14 лет от роду записался добровольцем в Красную Армию. Воевал в кавалерии, потом стал подрывником, затем летчиком.
После Гражданской войны служил в артиллерийских войсках.
В составе военной группы выполнял особую миссию на территории Афганистана.
Окончил Академию им. Фрунзе.
Преподавал в нескольких военных училищах Ленинграда.
Не оставляя армейской службы, поступил на физико-математический факультет Ленинградского университета. После этого там же, в Северной столице, получил диплом Инженерно-строительного института.
Незадолго до начала Великой Отечественной написал столь интересную работу, посвященную секретам венецианского стекла, что ее опубликовало издательство Эрмитажа.
В 1930-е годы считался одним из лучших спортсменов-конников Ленинграда. Как умелого всадника его часто, вплоть до весьма серьезного возраста, приглашали сниматься в фильмах.
Зарекомендовал себя отличным боксером. Неоднократно участвовал в соревнованиях.
На фронтах войны с гитлеровцами провел почти 2 года, дослужился до звания подполковника, несколько раз ранен, награжден орденами.
В 1943 году арестован и по «политической» 58-й статье отправлен в лагеря.
Будучи освобожден досрочно, с 1950-го работал инженером в Калужской областной системе местной промышленности.
После реабилитации в 1957-м и переезда в Москву занялся проблемами изучения и охраны историко-архитектурных памятников.
Стал автором путеводителя по «Золотому кольцу», очень оригинальной работы, посвященной Бородинскому сражению, текстов для альбомов и буклетов. Подготовил десятки передач для Центрального радио, телевидения.
Написал несколько исторических книг, сборник рассказов.
Тайну своего аристократического происхождения этот человек открыл лишь жене Галине Георгиевне. Именно от нее впоследствии стало известно, что простой советский пенсионер Федор Кудрявцев, всегда писавший в анкетах «из служащих», это урожденный граф Алексей Канкрин, потомок знаменитых дворянских фамилий.
В биографии Федора Федоровича (будем называть его так) хватает белых пятен. Однако некоторые подробности все-таки можно узнать. В своих книгах, посвященных событиям в России на переломе эпох, Кудрявцев многие эпизоды списал с собственной судьбы. Сохранились также биографические справки, подготовленные его вдовой, фотографии, письма, семейные реликвии, которые несколько лет назад были переданы в Центральный государственный архив города Москвы. Именно там корреспонденту «МК» удалось найти сведения об этом удивительном человеке, которого так и хочется назвать советским антиграфом Монте-Кристо.
6 ранений и 2 контузии
В квартире у него на видном месте висела шашка с вытравленной на клинке надписью: «Краскому Ф.Ф.Кудрявцеву за храбрость. 1920 г.».
«Краскому» — то есть красному командиру. Такую награду вручил своему отличившемуся в боях подчиненному легендарный кавалерист Ока Городовиков — командующий дивизией, входившей в 1-ю Конную армию Буденного. Рубаке-краскому стукнуло тогда всего-то 17 лет, и был он никаким не Федором Кудрявцевым, а представителем самых верхов прежней империи, графом Канкриным.
По материнской линии наш герой потомок участника Отечественной войны генерала Н.Н.Раевского и декабриста С.Г.Волконского. А отец его, Виктор Иванович Канкрин, являлся правнуком известного государственного деятеля времен Николая I. Окончил Пажеский корпус, служил в одном из элитных полков, воевал на фронтах Первой мировой, в 1917 году получил от Временного правительства чин генерал-майора. После прихода к власти большевиков сотрудники Петроградской ЧК арестовали «белоподкладочника» и расстреляли его.
СПРАВКА "МК"
Канкрин Егор Францевич (1774–1845) — граф, экономист, министр финансов (1823–1844), член Государственного совета, военный инженер, генерал от инфантерии, состоящий при императоре в его свите.
Списки казненных тогда, зимой 1918-го, вывешивались на улицах — в назидание гражданам. Один из таких листков попался на глаза 14-летнему Алексею Канкрину. К своему ужасу, он обнаружил в перечне ликвидированных «врагов революции» фамилию отца. Этот момент резко изменил жизнь юного графа, который до того по семейной традиции тоже учился в Пажеском корпусе, готовясь стать офицером.
На устроенном срочно семейном совете взрослые пришли к выводу: Алексею опасно оставаться дома, опасно продолжать быть Канкриным. Ведь печальная практика тех дней показывала, что чекисты, расстреляв генерала-«врага», могут прийти и за его наследником. Тетушка Алексея предложила выход: у нее недавно умер сын Федя, Лешин ровесник, документы его сохранились… Вот так Алексей Викторович Канкрин стал Федором Федоровичем Кудрявцевым. Это было сделано очень вовремя. Через день в квартиру нагрянули сотрудники ЧК, чтобы арестовать генеральского «последыша», но того здесь уже не было. Под именем своего двоюродного брата, не отягощенным столь опасным в ту пору дворянским титулом, он покинул отчий дом.
Родные думали, что такая трансформация Алексея временная, пока не уляжется смута. Однако вышло иначе: экс-пажу пришлось на всю оставшуюся жизнь засекретить свое графское происхождение. В отличие от старшего брата, уехавшего вскоре в эмиграцию, он не стал покидать Советскую Россию и жил здесь под чужой фамилией, оборвав контакты с родственниками. «Расшифроваться» не рискнул даже много лет спустя, в начале 1970-х, когда прочел в «Известиях» объявление Инюрколлегии о розыске потомков графов Канкриных для вступления в наследство.
Итак, в водовороте революционных событий юноша решил выбраться на «красный» берег. Объяснений этому шагу нам уже не узнать. А о самой истории превращения генеральского сына в красноармейца Федор Федорович написал в одной из своих книг-воспоминаний, где главный герой маскировки ради выведен под именем Бориса Еранцева: «…Пошел узнавать, не принимают ли где-нибудь в Красную Армию, не спрашивая, сколько тебе лет? Обошел почти все старые казармы: Семеновские, Измайловские… Везде висели объявления о приеме добровольцев, возрастом его не интересовались… Но требовали хоть какие-нибудь документы. Ему так и объяснил один из принимавших в армию, пожилой рабочий: «Возьми, малец, справку в Домкомбеде, что ты не из буржуйской семьи, и приходи».
…В первые годы революции липа (поддельные документы) стала бытовым явлением... На любом базаре можно было из-под полы купить готовые документы и чистые бланки со штампами и печатями — вписывай что хочешь…
Несложным был и прием в Красную Армию в начале 1918 года… Позвал Миловзоров, который замещал начальника штаба полка, писаря строевой части и велел записать в свой эскадрон, в сабельный взвод, добровольцем Бориса Еранцева».
Так совсем молодой еще паренек оказался в мясорубке Гражданской. Воевал в одной из частей 1-й Конной армии. И, наверное, хорошо воевал, поскольку уже вскоре последовали повышения по службе. Кудрявцев стал комвзвода, потом начальником команды подрывников, далее — помощником командира эскадрона.
Много лет спустя он писал своей знакомой И.А.Половниковой: «Я даже рад, что… ходил в конные атаки, как во времена Мюрата. В 14 лет в первый раз убил человека — врага, желавшего меня убить, но я оказался проворнее…».
Затем армейская судьба увела его прочь от кавалерии. Как сказано в биографической справке, в 1920 году Ф.Кудрявцев закончил метеорологические курсы и далее на протяжении нескольких лет «служил летчиком-наблюдателем и инструктором аэронавигационного класса сухопутно-морского отряда Высшей военной школы летчиков-наблюдателей. В 1925 г. самолет Федора Федоровича потерпел аварию, он получил тяжелые травмы. После выздоровления его перевели в артиллерию». Прежнему кавалеристу пришлось опять переучиваться, на сей раз в Артиллерийской технической школе.
Почти нет сведений о заграничной командировке Кудрявцева. В архивной справке удалось найти лишь упоминание о том, что он был «военным советником в Афганистане во время Амануллы-хана». Вероятно, речь идет о так называемом Афганском походе Красной Армии в 1929 году. Это одобренная Кремлем спецоперация с целью спасения дружественного СССР режима эмира Амануллы, которого пытались свергнуть при поддержке англичан. В апреле 1929-го двинулся через границу в сторону Кабула отряд из 2000 человек во главе с комкором Виталием Примаковым. Рейд длился более месяца и сопровождался жестокими боями. Однако после бегства из страны Амануллы-хана нашим войскам пришлось вернуться на советскую территорию.
По возвращении из афганского похода Федора Федоровича ждала служба в 11-м артиллерийском полку, затем снова учеба. Сперва это были курсы усовершенствования командного состава, а чуть позже Кудрявцеву предоставили возможность поступить в Академию им. Фрунзе. Науки военные этот неутомимый человек решил дополнить науками гражданскими. Занимаясь параллельно, окончил сперва физмат ЛГУ, а вслед за тем, в 1935-м, получил еще и диплом архитектора в Ленинградском инженерно-строительном институте. В общей сложности он имел 3 высших образования.
После выпуска из академии Федора Федоровича направили преподавать в Ленинградском артиллерийском училище и других военно-учебных заведениях — занимался с будущими командирами, в том числе и топографией. Однако пришлось неоднократно отвлекаться от чтения лекций, проведения семинаров и применять свои знания, навыки на практике. Едва начинались военные действия, его посылали туда, где шли сражения.
Есть информация об участии Кудрявцева в вооруженном конфликте на Халхин-Голе. Гораздо более серьезные испытания выпали ему после 1939 года. Об этом написала в биографической справке жена, Галина Вершинина: «Во время войн — Финской и Великой Отечественной — все время находился на фронте, в боях. Имел 6 ранений и 2 контузии. Из них самая тяжелая — под Сталинградом, 17 августа 1942 г. Имел награды: орден Красного Знамени, орден Красной Звезды и др.».
Нашлось упоминание о примечательном эпизоде, относящемся к первым месяцам Великой Отечественной. Федор Федорович до войны любил на досуге совершать конные поездки по окрестностям Ленинграда и хорошо их изучил. Такое знание местности позволило ему в 1941 году без потерь вывести к городу из окружения часть, в которой служил.
Армейская служба Кудрявцева оборвалась в 1943-м под Сталинградом — его арестовали. Причина по тем временам типовая — обвинение в шпионаже (якобы кто-то из бдительных сослуживцев стукнул, что подполковник имеет при себе фотоаппарат зарубежного производства). Разбирательство было недолгим, после чего последовал приговор: статья 58, пункт 10… назначить в качестве наказания 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах…
Кудрявцева отправили под Соликамск, где он отсидел на зоне 7 лет. В 1950-м Федора Федоровича выпустили досрочно, однако в столицы путь бывшему зэку заказан. Пришлось обосноваться в Калуге, где стал работать в системе местной промышленности. Был, например, на фабрике начальником цеха по изготовлению гармоней. А в 1953-м пригодился диплом архитектора: «Ввиду отсутствия специалистов Облпроект просит в порядке совместительства поручить инженеру Облместпрома т. Кудрявцеву Ф.Ф. составить… генеральный план Медынской мебельной фабрики».
Пребывание в Калуге затянулось на 7 лет. Только летом 1957-го Ф.Кудрявцев был полностью реабилитирован. После этого переехал в Москву, к жене. Начался новый для него этап — краеведческий и литературный. Впрочем, об этом позже, а сейчас пришла пора упомянуть о едва ли не главной страсти этого человека, которую он пронес через всю жизнь.
Чапаев на букву «Л»
Из биографической справки, подготовленной вдовой Ф.Ф.Кудрявцева: «С детства увлекался лошадьми. Начал учиться верховой езде еще с 8-летнего возраста… Всегда стремился быть в войсках, где были лошади… Изучил профессионально не только самих лошадей, но и ветеринарное и ковочное дело. Стал одним из выдающихся конно-спортсменов Ленинграда. Имел много призов на соревнованиях. Участвовал в конном пробеге от Ленинграда до Севастополя в трудных зимних условиях».
Упомянутый сверхдальний рейд был проведен зимой 1931 года по инициативе ленинградской организации Осоавиахима (Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству) «с целью испытания конного состава и популяризации идей Осоавиахима» и посвящался наркомвоенмору СССР К.Ворошилову, который тогда отмечал свое 50-летие. Несмотря на трескучие морозы, группа всадников — командиров РККА и гражданских — смогла преодолеть расстояние около 2500 километров.
Один из хорошо знавших Федора Федоровича написал о нем: «Великолепный кавалерист… непревзойденный знаток и любитель конного дела, он до 60 с лишним лет продолжал заниматься конным спортом».
И еще о спортивных талантах Кудрявцева:
«Много лет занимался боксом и удачно выступал в соревнованиях…» Преподавал фехтование студентам Института сценических искусств в Петрограде.
Замечательное умение Федора Федоровича ездить верхом ценили создатели художественных фильмов. Киношники не раз приглашали его сниматься в роли всадника.
Среди материалов семейного архива есть фотографии со съемок фильма-оперы «Иоланта», происходивших летом 1962-го в Крыму. Кудрявцев, которому было в ту пору уже под 60, сыграл одну из эпизодических «конных» ролей. На другом снимке он запечатлен с каскадерами, все наряжены в костюмы средневековых воинов.
А почти за 3 десятилетия до того лихому кавалеристу Ф. Кудрявцеву предложили заменить в сложных конных сценах актера Бориса Бабочкина — исполнителя главной роли в культовом советском фильме «Чапаев». Федор Федорович упомянул про это в письме, написанном весной 1970-го, видимо, после состоявшейся недавно встречи с Бабочкиным: «…Вспомнили далекие годы юности, съемки «Чапаева», я же был его дублером в «конных номерах». Пешим я никогда не котировался; даже в объемистой записной книжке главного администратора Ленкино я был записан не на «К», а на «Л» — «лошади»!..».
«Подполковник, писатель, краевед»
Перебравшись в Москву, Кудрявцев сменил род занятий. Отставной подполковник отныне посвятил себя изучению, популяризации памятников истории и зодчества. Такой интерес существовал у него и раньше, но теперь это стало главным делом Федора Федоровича.
«Окончание инженерно-строительного института дало возможность… выйдя в отставку и являясь по гражданской профессии архитектором, заняться историко-архитектурными памятниками и охраной их», — написано в биографической справке.
Он много работал в архивах, в библиотеках. А кроме того, важнейшим атрибутом жизни для Ф.Кудрявцева стал потрепанный «Москвич», на котором он колесил по окрестностям столицы, ездил в другие области, чтобы увидеть «уходящую натуру» — старые усадьбы, храмы…
Собранной информацией щедро делился со всеми. Писал статьи для журналов и газет, готовил радиопередачи, рассказывающие об архитектурных памятниках Средней России, о связанных с ними интересных событиях и выдающихся личностях. Много внимания уделил изучению Бородинского сражения, участником которого был один из его предков. Пришла очередь создания путеводителей, текстов для альбомов.
«…Пишу о своем любимом Подмосковье, материала — в голове и в записках — так много, что задыхаюсь!».
В 1974 году вышел альбом с текстом Ф.Кудрявцева «Золотое кольцо», который затем несколько раз переиздавался, был переведен на иностранные языки. Потом появилась книга «Загорск» о Троице-Сергиевой лавре…
Г.Г.Вершинина: «Литературной работой Федор Федорович начал заниматься еще в молодости. Много переводил и состоял в переводческой секции Союза писателей Ленинграда».
Теперь он не мог удержаться и от более масштабных планов — испытать себя в роли настоящего писателя. На страницах письма, отправленного в августе 1973-го, признавался: «…Стучу на пишмашинке — воспоминания, конечно. Оказывается, есть что рассказать потомкам…».
Он написал несколько автобиографических новелл, которые позднее будут объединены в книги «Примечания к анкете», «Мальтийские рыцари». Кроме того, с увлечением взялся за «лошадиные истории» — цикл рассказов, связанных со столь любимыми им скакунами. «Яростно стучу на пишмашинке будущую книгу «Тогда были лошади». Это для души…».
Его произведения попали в руки заведующей редакцией одного из издательств Нины Буденной, дочери знаменитого маршала. Как пояснила корреспонденту «МК» Нина Семеновна, рукописи Кудрявцева она впервые увидела в конце 1970-х, когда занималась подготовкой материалов для сборника «Большой приз», посвященного лошадям: «Известный филолог, писатель и любитель конного спорта Дмитрий Урнов принес мне несколько рассказов. Фамилия автора абсолютно незнакомая, но написано так хорошо, с такой любовью к этим животным, с таким знанием дела, что даже сомнений не возникло: нужно ставить в сборник. Тогда я, как и другие, еще не знала, что Федор Кудрявцев это на самом деле Алексей Канкрин. Его «Записки Еранцева» — удивительный документ эпохи, и жалко, что автор не успел закончить это свое произведение. Я прониклась к нему большим уважением, читая его рукописи. Это талантливый писатель…».
Г.Г.Вершинина вспоминала: «…Обладал исключительной памятью. Читал раза в 4 быстрее других и, прочитав один раз, уже знал всю страницу и мог рассказать ее с любого места». Огромная эрудиция этого человека, любовь к поэзии (помнил наизусть сотни стихотворений) позволили ему писать интересные, глубокие статьи о творчестве А.Ахматовой, М.Волошина, А.Гумилева, Б.Пастернака, А.Пушкина, М.Цветаевой…
Сам Ф.Ф.Кудрявцев оказался увековечен (хотя и не названный по имени) в стихотворении Бориса Пастернака «Старый парк»: «…Здесь потомок декабриста, / Правнук русских героинь, / Бил ворон из «монтекристо» (малокалиберное ружье. — А.Д.) / И одолевал латынь…».
Позднее Г.Г.Вершинина пояснила, как ее муж познакомился со знаменитым поэтом: «В 1920-е в Петровском парке был санаторий в особняке, называемом «Черный лебедь». В нем отдыхали в основном писатели. Там, видимо, и произошла встреча с Б.Пастернаком… Почему Пастернак предпочел общество ФФК? Тот нерядовой военный тех лет. Блестяще знал историю, любил литературу и поэзию…». По словам Галины Георгиевны, муж указывал дату этого времяпрепровождения с Пастернаком, когда они много гуляли вместе, — 1927 год.
Близкие отношения связывали Кудрявцева с Иваном Козловским. В архивных материалах есть информация, что будущий знаменитый певец во время Гражданской служил под началом Федора Федоровича. Позднее их пути вновь пересеклись — «два К» встретились случайно на концерте. С той поры они неоднократно общались, даже дружили семьями. Совершали вместе автомобильные поездки на юг. Иван Семенович руководствовался информацией, полученной от Кудрявцева, посещая Кижи, Суздаль… В семейном архиве сохранились его письма. «Дорогой Федор Федорович! Простите, что творчески в этом сезоне почти не встречались. Но Ваш труд ценю! ...До предстоящей встречи. 22.6.70. И.Козловский».
Под конец жизни Федора Федоровича стало подводить здоровье. Сказывались военные испытания, ранения и контузии, лагерный ад… «Проживу я еще немного, отчетливо это сознаю, но не впадаю в панику…».
Сердце не выдержало 2 марта 1976-го.
«Он страдал от того, что о многом должен молчать», — писала верная спутница жизни Галина Вершинина. Лишь спустя время после смерти мужа она решилась открыть его тайну. Однако прошло еще несколько лет, прежде чем эта правда восторжествовала и к столь удивительному человеку вернулось его подлинное имя. На обложке сборника исторических новелл «Мальтийские рыцари», вышедшего в 1993 году, стояла фамилия автора — Алексей Канкрин.