О желании мурманчанки Светланы Парной отправиться на спецоперации, мы узнали из ее обращения главе региона в соцсетях. Женщиной прокомментировала своё желание.
— В марте в нашем регионе стали формироваться добровольные дружины на СВО, — начала Светлана. — Я написала заявление, что хочу пойти добровольцем. На тот момент я оказалась второй женщиной из нашего региона, которая изъявила такое желание. Но мне отказали, в связи с тем, что я многодетная мама и у меня несовершеннолетние дети. Хотя у меня есть корочка младшей медсестры по уходу за больными. Я работаю в реанимации. И всё равно не берут.
— Второй женщине почему отказали?
— Вроде по возрасту.
— Зачем вам это?
— Меня подвигло, что молодые парни погибают. В зоне СВО не хватает рук для оказания первой помощи. И это мой долг. Дело в том, что мой сын — военнослужащий. Поэтому мне всё это близко. Куда только не обращалась. Была готова и гуманитарную помощь вести, но меня никуда не берут.
— Вашего сына мобилизовали?
— Он — контрактник, сам написал рапорт, чтобы его отправили на спецоперацию. Ему 25 лет.
— Он военный?
— Военного образования нет. Учиться было некогда, потому что он служил на крейсере «Маршал Устинов». Его бы на СВО и не позвали, но он сказал: это мой долг.
— Помимо старшего сына, у вас еще трое несовершеннолетних детей. На кого бы вы их оставили?
— В военкомате мне тоже задали такой вопрос. У каждого моего ребенка – своя судьба. Они чего-то добились в жизни. Я уже всё, что нужно, дала детям. Теперь хочется помочь другим.
— Самому младшему сколько лет?
— Младшей всего 9 лет. Но у меня есть муж. Он не может пойти на спецоперацию, у него много хронических заболеваний. Перенес микроинсульт… Он вполне может заниматься детьми. Тем более, двое детей уже самостоятельные. Старшая дочка живет в Воскресенске, учится в спортивном интернате, там занимается хоккеем. Сын состоит в сборной России по пауэрлифтингу.
— Муж не против?
— Он поддерживает моё решение. Слишком хорошо меня знает. Дело в том, что, когда начался ковид, я сразу высказала желание поработать в госпитале, чтобы сделать что-то полезное. Но устроиться оказалось тяжело. Только через год меня приняли. Муж занимался ребенком. Я работала сутками.
— Кто вы по образованию?
— У меня высшее образование, я товаровед-коммерсант. Так как у меня дочь занимается хоккеем, я организовала детский фонд по хоккею с шайбой – это не коммерческая организация. Наш фонд искал деньги, чтобы дети из малообеспеченных семей могли поехать на соревнования, сборы, приобрести амуницию, которую многие не могут себе позволить.
— Помимо фонда, где вы работали?
— Одно время я работала директором ресторана. Начался ковид. Всё позакрывалось. Пошли сокращения. Я устроилась в больницу санитаркой. По итогу, совмещала несколько обязанностей. Работала как сестра-хозяйка, курьер и буфетчица. Одно время выполняла одни функции, в другое время — другие.
— Муж работает?
— Он частный предприниматель, но после ковида его бизнес пострадал.
— Если бы вы отправились на спецоперацию и остались бы совсем без денег?
— Я же не из-за денег туда иду. В моей семье, главные ценности – это патриотизм. Я бы и простым волонтёром пошла. Понимаю, что надо выкраивать время и дарить нуждающимся людям добро.
Одна знакомая женщина, которая работала в интернате, рассказывала, как однажды оттуда вывезли всех здоровых детей, а с отклонениями оставили. Она не смогла их бросить, хотя интернату никто не помогал, про детей просто забыли. Женщина сама пекла хлеб, ухаживала за воспитанниками. Я за такие поступки.
— Но, если вы не будете зарабатывать, это пойдёт в ущерб вашей семьи.
— В ущерб не в ущерб – меня это не беспокоит. Может моему сыну, который подписал контракт, точно так же кто-нибудь поможет.
— Вас не пугает, что там можно умереть или получить серьёзное ранение?
— От судьбы не уйдешь. Зато у меня будет совесть чиста. Я и детей так воспитываю, чтобы они помогали людям.
— Дети не отговаривали вас?
— Я им объясняла: представьте, что где-то сидят такие же дети без крова, им даже покушать нечего. Они слушали и плакали. Да и в школе им много рассказывают о патриотизме, о Родине. Они поняли меня. Сказали: всё будет хорошо.