«Император Александр II был прирожденным охотником: особенно любил он далекие охотничьи поездки на медведей в снежных сугробах глухого леса, — пишет Николай Кутепов в очерках «Императорская охота на Руси», изданных в 1911 году. — Он любил... и ружейную охоту на оленей, лисиц, зайцев и других зверей…
Страсть к охоте пробудилась в нем весьма рано: 13 лет от роду... великий князь Александр Николаевич, уже искусно владея ружьем, охотился на уток и зайцев. Через год, в первый раз участвуя в охоте на волков, он очень горячился, проявляя врожденную охотничью страстность; увлечение охотой одно время даже вредно отражается на его учебных занятиях... В 1847 году 19 лет он в первый раз охотится на медведя... и медвежья охота на всю жизнь становится его любимым развлечением. Каждый год, в зимние месяцы, раз в неделю государь совершал поездки в окрестности Петербурга, главным образом для охоты на медведей...»
Среди самых любезных сердцу царя мест было село Лисино километрах в 70 к югу от столицы и в 15 от железнодорожной станции Тосно.
«Желательно поспешить»
Ныне это поселок Лисино-Корпус. Центральную часть его занимает комплекс зданий Лисинского лесного колледжа. В одном из них развернута экспозиция учебного музея истории российского лесоводства, которым на протяжении более 25 лет занимается заведующая — Любовь Шаульская. Удалось собрать в том числе экспонаты, рассказывающие о «царском» прошлом Лисина.
«В 1834 году решено было создать под Петербургом первое в стране учебное лесничество — образцовую научно-практическую базу для подготовки специалистов Петербургского лесного института, — рассказала Любовь Ольгертовна. — Самым подходящим местом оказалась Лисинская лесная казенная дача, занимавшая площадь около 30 000 гектаров. Здесь же было открыто первое в России среднее лесное учебное заведение — Егерское училище. Несколько лет спустя, в 1838-м, поохотиться в заповедных чащах около Лисина впервые приехал тогдашний наследник престола цесаревич Александр Николаевич».
Само название селения говорящее: понятно, что лисы тут встречались часто. Но было много и более серьезного зверья — лосей, медведей… Обилие дичи так пришлось по душе будущему императору, что он с тех пор стал регулярно посещать Лисино во главе большой «команды» приглашенных на высочайшую охоту великих князей, генералов, вельможных иностранцев…
Л.Шаульская: «В 1846 году территория Лисинской лесной дачи официально определена под охотничьи угодья Императорского двора согласно «Положению об устройстве охоты в Лисинском учебном лесничестве». Были утверждены штаты: егерская служба, псарня, окладчики... В окрестностях обустроили зверинец, огороженный тыном, куда специально завозили из других мест оленей, косуль, кабанов... Оборудовали также ремиз для содержания фазанов и белых куропаток. Образцом при создании зверинца послужили лучшие охотничьи хозяйства Европы. На территории лесничества проводились работы по охотоустройству: осушали подходы к глухариным токам, прорубали подходы к местам охот, организовали подкормку зверя и птицы…»
«Положение...» 1846 года предполагало, что на территории Лисинского лесничества будет производиться практическое обучение будущих егерей. Однако в первую очередь все-таки ставились задачи порадовать наследника престола.
Цесаревича Александра интересовали, главным образом, медведи. Охота на них была «гвоздем программы» в зимний период. Каждая такая «поездка за мишкой» требовала предварительной подготовки. Главное — обеспечить встречу августейшего охотника с интересующим его зверем. Вот сохранившийся в архивах документ:
«Его сиятельству господину директору Лесного департамента Министерства государственных имуществ генерал-майору и кавалеру графу Ламздорфу от директора Лисинского учебного лесничества майора Гарфа. Рапорт.
Его императорскому высочеству наследнику цесаревичу во время последней охоты в декабре прошлого года угодно было приказать обойти вновь медведя (найти берлогу с зимующим в ней косолапым. — А.Д.) и донести, когда он будет обойден. Вследствие сего почтительнейше честь имею донести вашему сиятельству, что медведь обойден в 66-м квартале, в месте весьма удобном для производства на него охоты… Так как для производства охоты все нужные приготовления сделаны, то бы было желательно поспешить с производством оной, пользуясь довольно благоприятной в настоящее время погодой. 16 февраля 1847 года».
После получения подобного сигнала наследник с компанией из еще нескольких VIP-охотников вскоре уже оказывался в Лисине.
«Выдать по рублю»
Императорский сезон охоты на медведей, а также на других крупных зверей — лосей, оленей — начинался со второй половины ноября и длился до середины марта.
В своих ружейных увлечениях Александр II придерживался, как правило, определенного устоявшегося алгоритма, в соответствии с которым и разворачивались события при каждом таком выезде на природу. Об этих традициях написал Н.Кутепов:
«Государь выезжал из Петербурга обыкновенно по вторникам вечером, в 9-м или 10-м часу. Вместе с ним в экстренном поезде отправлялись приглашенные на охоту великие князья, иностранные принцы и свитские генералы, 15–19 человек. В вагоне государь пил чай и иногда играл в карты. По прибытии… он ужинал с приглашенными… Когда государь вечером ехал от станции к месту остановки, впереди его открытых саней скакал фельдъегерь с факелом в руках, освещая путь. Нередко крестьяне зажигали костры и смоляные бочки по сторонам дороги. На следующий день утром, большей частью в 10 часов, государь после чая отправлялся со свитой в санях к месту охоты...»
В лесу охотников ждала для начала трапеза.
«Завтрак для государя и его свиты приготовляли на месте охоты, недалеко от зверя, хотя бы и в глуши леса, по возможности на открытом месте. «Порасчистят несколько снег, приготовят стол, здесь же в сторонке разведут плиту, и завтрак готов, — рассказывал участник царских охот. — Государь подходит к столу, делая рукою жест, приглашающий к завтраку. Все подходят, окружают стол и завтракают стоя; стульев не полагалось...
К месту привала для завтрака нередко собирались крестьяне из соседних деревень, особенно отставные солдаты... некоторые с Георгиевскими крестами... поверх армяка. Государь подходил к ним и милостиво беседовал, спрашивая, в каком полку кто служил… Затем, обратясь в сторону, где стоял чиновник с деньгами, говорил: «Выдать по рублю, а георгиевским кавалерам по три». Однажды во время завтрака крестьянка смело подошла к государю и, низко поклонившись, подала ему три сота меду с своего пчельника в простой деревянной чашке. Государь с улыбкой поблагодарил ее и приказал принять, а ей выдать 25 рублей...»
Некоторые норовили воспользоваться удобным случаем и вручить монарху прошение. «Государь, где-нибудь в глухой чаще, тихо, с осторожностью пробирается к назначенному месту, — вспоминал охотившийся с царем А.И.Михайлов. — Вдруг из-за куста или из-за дерева выскакивает фигура и, падая на колени в снег, держит на голове просьбу. Государь никогда не оскорблялся таким неуместным поведением и всегда, милостиво выслушав, приказывал просьбу принять».
Участники высочайшей охоты разыгрывали между собой номера мест, которые предстояло занять для стрельбы по бегущим от загонщиков зверям (на этих позициях заранее были расчищены площадки, вырублены мешающие обзору кусты). Император в такой лотерее не участвовал, он всегда вставал на крайнюю позицию, ей присваивался №1. Заняв место, царь сразу давал команду, чтобы загонщики криками и шумом поднимали зверя из берлоги и гнали его на линию стрелков.
Н.Кутепов: «По окончании охоты государь обедал, смотря по месту охоты, во дворце или у кого-либо из местных жителей... Во время обеда и ужина играл оркестр придворной охоты в составе 20 человек, сопровождающий государя в охотничьих поездках. Вечером... государь возвращался в Петербург.
День, проведенный в лесу, на свежем морозном воздухе, прогулка в санях, встреча с небезопасным противником Мишкой… освежали и укрепляли его силы, и государь не чувствовал после них никакого утомления. Нередко, особенно в первые годы царствования, государь, вернувшись вечером с охоты (в Петербург), тотчас отправлялся на спектакль или концерт. Так, например... 11 февраля 1857 года государь, вернувшись из Лисина в 8 часов вечера, через полчаса выезжает на парадный спектакль в Преображенском полку... В 1859 году, 12 февраля, государь, после охоты в окрестностях Лисина отправляется вечером по железной дороге, а затем почтовым трактом в экипажах в Новгород, на полковой праздник Лейб-гвардии Уланского Его Величества полка».
Порой в планы императорских охотничьих развлечений вмешивалась погода. А.Михайлов вспоминал: «...Ежели было мороза более 10 градусов, охота отменялась, хотя бы государь и далеко заехал и охота представлялась бы великолепной».
При охотничьих выездах, даже столь кратковременных — всего на сутки, император не мог полностью отвлечься от дел государственных.
А.Михайлов: «Портфель, набитый докладами министров, всегда ехал с нами вместе, и государь вечером, удаляясь в свою комнату, несколько часов посвящал занятиям. Дежурный фельдъегерь утром вез уже смотренные доклады в Петербург».
Подвиг егеря Иванова
Ружейный промысел, столь любимый Александром II, чреват опасностями. Но случаев, когда возникала реальная угроза для него, отмечено не много.
Н.Кутепов: «Охоты государя на медведей проходили обыкновенно совершенно благополучно потому, что он был весьма искусным стрелком. Его меткий выстрел в упор укладывал на месте зверя, поднятого с логовища. Окружающие государя охотники к тому же зорко следили за тем, чтобы, в случае промаха или поранения, зверь не бросился на государя. Около него по правую руку находился обыкновенно унтер-егермейстер И.В.Иванов, тот самый, которого еще император Николай I избрал для постоянного сопутствования на охотах юному наследнику Александру Николаевичу. С начала до конца охоты унтер-егермейстер держал свой карабин со взведенным курком голыми руками, несмотря ни на какой мороз».
Был по крайней мере один эпизод, когда смелый егерь спас жизнь императору. Это случилось 4 января 1872 года. Обложенный тогда медведь оказался очень свирепым. Косолапый изловчился ранить двух загонщиков, прежде чем вышел на стрелковую линию — на номер, где стоял царь.
«Государь увидел медведя в нескольких шагах, когда он выскочил из-за куста, — вспоминал один из участников охоты. — Государь выстрелил, ранил зверя, но не убил, и медведь стремительно бросился на государя. Другого выстрела император сделать не успел; опасность была близка и неминуема. Иванов не потерялся, вскрикнув: «Государь налево, рогатчик вперед!» — и в тот же момент сам стреляет, а рогатчик всаживает рогатину в грудь зверя, и зверь пал мертвым у сапога государя».
Судя по рассказам очевидцев, Александр II не подчинился команде Иванова и не стал уклоняться от приближающегося хищника. Он считал, что российский император не может демонстрировать свою слабость и отступать.
Убитого медведя по распоряжению царя отправили на вскрытие, чтобы определить, что же стало причиной его гибели: пуля или рогатина. В итоге медики вынесли вердикт: хищник умер от пули, попавшей точно в левый глаз. Но государь наградил обоих героев: егеря Иванова — золотой медалью с надписью «За спасение», а рогатчика, стремянного Никонова, — такой же серебряной.
Еще об одном опасном для императора случае рассказала Л.Шаульская: «На медвежьей охоте весной 1865 года в окрестностях Лисина возникла непредвиденная ситуация. Когда кричане (загонщики) гнали обложенного медведя на номера охотников, вдруг в противоположной стороне, позади линии стрелков, поднялся из берлоги другой медведь и кинулся как раз к месту, где стоял император. Александр II не растерялся и убил зверя, приняв его на рогатину. Чучело этого медведя потом было установлено во дворце. Пояснительная табличка гласила: «Государем императором добыт 9 марта 1865 года близ села Лисино».
Чреватые серьезными последствиями инциденты происходили порой с людьми, обеспечивавшими проведение царской охоты.
«Увлекшись преследованием зверя, егеря не щадили себя... Однажды медведь напал на егеря и уже собирался его помять, как егерь, не потерявшись, выпустил два холостых заряда в упор. Медведь от испуга рявкнул… и, оставив егеря, побежал прямо на выстрелы ожидавших его охотников. На одной из высочайших охот 1856 года егерь смело принял медведя на рогатину, но она сломалась надвое. Оказалось, что все старые рогатины, употреблявшиеся на императорских охотах, были весьма ненадежны, и егермейстер граф Ферзен поспешил заменить их новыми...»
Случалось все-таки, что от звериных когтей и зубов получал ранение кто-либо из егерей или загонщиков. О происшествии сразу докладывали императору, и он всегда давал распоряжение, чтобы пострадавший был отправлен к придворным врачам. В последующие несколько суток по требованию государя ему ежедневно докладывали о самочувствии раненого. После выздоровления этот человек получал щедрую награду: чаще всего золотые часы или перстень. Но простому крестьянину такие предметы роскоши ни к чему, поэтому селяне обычно отказывались брать драгоценности, и тогда получали из казны их стоимость деньгами.
Картишки-юморески
Конечно, самыми безопасными были выходы в лес, при которых царь вовсе не встречался с крупным зверем. Но именно они становились причиной всеобщего недовольства. Вот что вспоминал один из участников высочайшей охоты: «Легко понять, с каким искренним старанием и любовью делались все приготовления к охоте, и надо было лично видеть их, чтобы понять, как все бывали огорчены и возмущены, если охота почему-либо не удалась. Лишь ту охоту считали удавшейся, если зверь убит самим государем, а не кем-либо из свиты».
Н.Кутепов: «Как только Егермейстерская контора получала известие от кого-либо из крестьян о найденном медведе, она тотчас же отряжала на место опытного егеря, чтобы он проверил известие... Ко дню охоты нанимали большое число кричан — крестьян соседних деревень. За недостатком крестьян приходилось иногда пользоваться услугами баб и ребят (бывало, к делу подключались военнослужащие; однажды, например, обязанности загонщиков выполняли 500 нижних чинов Стрелкового Императорской фамилии батальона. — А.Д.). Кричане-загонщики действовали под надзором служителей императорской охоты».
В организации царских охот принимали участие также и учащиеся Егерского училища. Для них это была прекрасная учебная практика.
К слову сказать, крестьяне и будущие егеря, которых задействовали в проведении охоты как загонщиков, получали иногда своеобразную награду за свою работу: им устраивали знатное угощение, отдавая деликатесы, оставшиеся от царских застолий.
«В число егерей императорской охоты выбирались статные и ловкие люди. Они были вооружены охотничьими ножами и ремингтоновскими двустволками, которые для облавы заряжались холостыми зарядами. Некоторые имели рогатины. Действуя ловко и смело, егеря почти наверняка выставляли обложенного зверя на номер государя. «Медведь, — рассказывал участник высочайших охот, — шел, как какое-нибудь послушное домашнее животное, побуждаемый криком и движением егерей».
Но и «обломы» на царском медвежьем промысле бывали.
Н.Кутепов: «Несмотря на все старания, иногда охоты оканчивались неудачно: государь приезжал и не находил обложенных зверей... Случалось в первые годы охот государя, что сам крестьянин — хозяин медведя (то есть обнаруживший логово — А.Д.), после того, как егерь проверит его указания, спугивал зверя, чтобы второй раз найти его по следу, указать егерю и получить вторую плату за того же самого медведя. Во избежание таких злоупотреблений крестьянам решено было платить деньги не за указанного медведя, а за убитого. Случалось и так, что обложенный медведь оставался в берлоге и ничем не обнаруживал своего присутствия, несмотря на весь шум, поднятый крестьянами и егерями, чтобы его спугнуть».
Впрочем, куда чаще императору сопутствовал успех. Иногда он добывал в окрестностях Лисина по 2–3 мишки за день. Охотничьи трофеи егеря вывозили из леса, чистили от налипшей грязи, снега и раскладывали на лужайке перед царской резиденцией. После того как государь и его гости налюбуются на зверей, их отправляли в Петербург. Дальнейшая судьба косолапых могла быть разной.
Н.Кутепов: «Один из убитых... медведей выделялся своими размерами, и государь велел сделать из него чучело, которое подарил великому князю Сергею Александровичу. Из шкур четырех других убитых государем медведей выделаны были ковры… Один подарен великому герцогу Саксен-Веймарскому, а три оставлены в Зимнем дворце. В другие годы точно так же из наилучших экземпляров убитых медведей выделывались чучела и ковры… В зиму 1861–1862 гг. выделано было 10 медвежьих ковров и один ковер из шкуры черного волка. Из них 3 постланы в кабинете государя в Зимнем дворце и два, медвежий и волчий, в кабинете императрицы... Ковры и чучела медведей, убитых государем, не раз дарились им участникам его охот. Так, в 1857 году подарены были медвежьи чучела французскому послу графу Морни и испанскому послу герцогу д'Осуна...»
Чучело одного из самых крупных медведей, застреленных им, Александр II отправил в Лондон — в подарок герцогу Эдинбургскому.
Лисинские угодья хороши и для охоты на другую дичь. «В марте кончались зимние охоты на медведей, оленей и диких коз. В апреле месяце и начале мая государь обыкновенно раза два охотился на вальдшнепов и глухарей, очень любил и глухариные тока, и тягу вальдшнепов... Осенью, в сентябре и особенно в октябре, государь обыкновенно охотился в Лисинском зверинце... на волков, лисиц, зайцев, оленей, иногда также и на птиц».
Биографы подсчитали, что, будучи императором, Александр II приезжал в Лисино минимум 86 раз. Многие из эпизодов, связанных с пребыванием его величества в этих местах, запечатлены придворным художником Михаем Зичи, который почти всегда сопровождал государя в его охотничьих поездках. На рубеже 1850–1860-х гг. Зичи создал серию акварелей, оформив ее в виде колоды игральных карт. Сам автор называл эти работы юморесками.
Каждая миниатюра выполнена на картоне размером с игральную карту, обратная сторона ее имеет классическую клетчатую «рубашку». В верхней части акварели изображена миниатюрная карта определенной масти и достоинства, а остальное поле занимает сценка императорской охоты. Вот, например, тройка червей: изображен великий князь Михаил Николаевич, который во время возвращения с ружейного промысла правит лошадью, сидя в санях рядом с кучером. На картах запечатлены и другие постоянные участники высочайших охот. В их числе внук великого полководца, светлейший князь Александр Аркадьевич Суворов.
Уникальную колоду из 52 карт-картин Зичи презентовал императору. Именно такой подарок отнюдь не случаен. Игра в карты пользовалась популярностью во время охотничьих поездок Александра II. Об одном эпизоде вспоминал А.Михайлов: «Была назначена охота на медведя... На станции, где должен был выйти государь, я дожидался прибытия его. Поезд плавно подъехал, обер-кондуктор подбежал к двери вагона, ухватился за ручку, но дверь не отворяется. Проходят 2–3 минуты ожидания. Оказалось, что его величество играл в карты и делал расчет. Дверь открылась, и я вижу стол с зеленым сукном и около стола обер-егермейстера барона Ливена с мелком в руках, проверяющего счет. Государь, проходя мимо стола к двери, обернулся к барону и сказал: «Что же ты еще считаешь?» — «Государь, кажется, меня обсчитали». Государь улыбнулся и, сказав: «Не может быть», вышел на платформу».