— Мы жили в Харькове, а когда надоела городская суета, купили с женой домик в поселке Октябрьский, в 28 километрах от областного центра, — рассказывает Александр Васильевич. — После Майдана название села кому-то показалось слишком советским, и его переименовали в Слобожанское. Пошла волна «декоммунизации», — просто дурня, другого слова подобрать не могу.
При Советском Союзе Александр Васильевич служил в пожарной охране. В 1991-м, будучи майором, написал рапорт и ушел из «органов», работал на различных предприятиях.
— Как у вас появился Бориска?
— Мы взяли песика, назвали его Жориком, а вскоре выяснилось, что это особа женского пола. И собака стала Жоржеттой. У нее было два помета, мы всех щенков раздали, а одного малыша, который был очень похож на свою маму, оставили себе. Они жили вместе. Потом Жоржетты не стало, с нами остался Бориска.
Два года назад Александр Васильевич потерял жену. Женщина умерла от рака.
— Мы остались с Бориской вдвоем. А вскоре началась спецоперация, все тряслось и громыхало. Многие уехали из Слобожанского, мы остались. 9 мая мы отметили праздник, а потом украинские войска обстреляли поселок кассетными боеприпасами, на нас обрушились ракеты «Ураган». И начался ад. Многие дома были разрушены, полыхали пожары. В доме напротив погибли два пацана, одного моего знакомого, Юру, отбросило взрывной волной на столб, он разбился.
Обстрел мог начаться в любое время суток. В один из таких страшных дней верный пес Бориска спас хозяину жизнь. Александр Васильевич обратил внимание на странное поведение собаки. Пес лег возле порога, не давая ему выйти во двор. Александр Васильевич лег с ним рядом. И через пять секунд над ними разорвался снаряд. Дом был наполовину разрушен.
Стало понятно, что надо уезжать. Александр Васильевич говорит, что на сборы ушло 20 минут.
— Вы бы видели, как смотрел на меня Бориска, когда я заводил машину. Сколько в его взгляде было тоски и отчаяния. Он думал, что я его оставлю. Когда я открыл заднюю дверь, он тут же запрыгнул на сиденье и больше не выходил, пока я кидал в багажник пожитки.
По словам Александра Васильевича, они тронулись в путь в одиннадцать часов вечера. А через день в Слобожанское зашли части ВСУ.
— Если бы я столкнулся с украинскими националистами, то с вами бы сейчас не разговаривал. Меня бы расстреляли первым. В селе осталось немало доброжелателей, тут же бы на меня донесли. Я для них был ворог — враг. Из года в год — в день освобождения Харькова от немецко-фашистских захватчиков и в День Победы — надевал футболку, на которой было написано: СССР. Я так и остался советским человеком. До сих пор не могу простить Ельцину, Кравчуку, Шушкевичу, что вопреки воле народа подписали Беловежские соглашения и развалили Советский Союз, распустили нашу общую державу.
Александр Васильевич переехал с Бориской в приграничное село Стрелечье.
— Жили в 800 метрах от пограничного пункта. Напротив, на российской стороне, было село Журавлевка. На новом месте тоже начались ракетные и минометные обстрелы. Бориска сильно пугался, когда летели и взрывались снаряды. Бежал ко мне, прижимался всем телом. Я его полчаса успокаивал, держа на коленях. Его всего трясло.
От пережитого у Александра Васильевича начало скакать давление, возникла аритмия.
— Мне помогли российские военные врачи из полевого госпиталя. Подобрали препараты, приглядывали за мной. И состояние стабилизировалось.
Вскоре было принято решение сократить фронт, из-под Харькова начался отвод российских войск.
— В ночь на 10 сентября нам с Бориской пришлось срочно бежать. Мы вклинились в колонну российских войск и вместе с ней пересекли границу.
Свою машину, документы и ключи Александр Васильевич оставил соседям в селе Стрелечье. Ему, в свою очередь, отдали видавшую виды «шестерку».
— Денег было в обрез. А эта машина была более экономная, работала на газу, который был в два раза дешевле бензина. На ней мы и доехали до Белгорода. Попали в палаточный лагерь, где был оборудован центр по размещению беженцев. Каждый день туда прибывали автобусы, формировались группы, и людей отправляли дальше — кого в Томск, кого в Ейск, кого в Воронеж… Директор лагеря посодействовал, дай бог ему здоровья, мы поехали с колонной в Курск. Учитывая, что этот город недалеко и мы сможем на старенькой машине доехать до областного центра.
Беженцев в Курске селили в гостиницу, в блоки из двух комнат. В одной комнате размещалось два человека, в другой — три. Александру Васильевичу было предоставлено койко-место.
— Там были свои правила проживания. Бориску в гостиницу не пустили, сказали, что собака крупная. А люди разные, кто-то не любит запах собачьей шерсти, у кого-то аллергия. Оставить Бориску на ночь в машине я не мог, он после жизни в прифронтовой полосе не отходил от меня ни на шаг. Это же практически ребенок, к тому же беспомощный. Человек хоть попросить может. А песику как попросить? Он может только смотреть вам в глаза. Я просил найти для нас в гостинице какую-нибудь каморку, где мы могли бы с Бориской переночевать. Мне сказали: «Ищите себе где-нибудь сарайчик». Пришлось нам ночевать в машине. Она стала для нас домом.
Александр Васильевич делил с Бориской свои обеды. Просил также на кухне налить в термос кипятка, чтобы запарить для пса овсянку.
— Бориска не голодал, я его три раза в день хоть понемногу, но кормил. Когда я отлучался на 10–15 минут, у собаки начиналась паника. Как-то мне пришлось оставить Бориску на несколько часов, мне нужно было пройти медкомиссию, так он от отчаяния содрал всю обшивку на потолке и на двери в машине. Ругать его смысла не было. Я понимал, что это все последствия жизни в зоне боевых действий.
Прошло больше месяца. Ночи стали уже холодные. А Александр Васильевич так и продолжал жить с Бориской в машине.
— Как мог прогревал машину. Но впереди была зима. Положение становилось отчаянным. Я уже старый человек, мне ближе к 70, чем к 60. Бориска тоже по собачьим меркам старичок, ему больше 12 лет. Понимал, что надо что-то предпринимать. Подумал, может быть, удастся устроиться куда-то сторожем, чтобы Бориска был при мне. Удалось связаться с сестрой, которая живет за границей. У нее дома две собаки, шесть котов. Она очень любит животных. Сестра посоветовала мне обратиться к зооволонтеру Инне. Дала мне ее телефон. Набирая номер, я и предположить не мог, насколько изменится моя жизнь. Я встретил своего ангела-хранителя!
«Вернули веру в людей»
— Это обращение отличалось от других, — говорит зооволонтер. — Мужчина показался мне очень скромным. Спросил, не нужен ли кому-нибудь сторож. Пояснил: «Нам уже все равно куда, лишь бы тепло и место, где можно поспать». Я нахожусь в Москве. Решила попросить свою знакомую в Курске встретиться, поговорить с мужчиной и записать видео. Оказалось, что Александр Васильевич живет в машине с Бориской прямо под окнами гостиницы. «Жигуленок» был весь в пробоинах от осколков снарядов. Как решето. Удивительно, как они вообще на нем доехали до Курска.
Инна рассказывает, когда ее помощница Даша открыла дверцу машины — увидела Бориску, который в скрюченным виде лежал на сиденье. Александр Васильевич сидел, поджав ноги. Машина была ржавая, практически без обшивки — просто железный кузов. В салоне было прохладно.
— Александру Васильевичу с Бориской не нашлось места в гостинице. И что удивительно, люди, которые на протяжении месяца наблюдали, как они изо дня в день борются за выживание, без денег, без вещей, ничего не предпринимали. Нужно было помочь этой маленькой семье, я в своем блоге рассказала историю Александра Васильевича и его верного телохранителя Бориски.
Параллельно Инна стала искать им жилье. Но никто не хотел пускать в свою квартиру беженца с собакой.
— Чудом удалось найти в Курске девушку, которая сказала: «Хорошо, приезжайте, но, учтите, вы отвечаете за сохранность жилья». Нам удалось забрать Александра Васильевича и Бориску с улицы. Ночью там уже были заморозки. Оказавшись в съемной квартире, Александр Васильевич проспал 12 часов, смог наконец выспаться. Поделился: «Как хорошо, что мы с Бориской можем вытянуть ноги». Он радовался как ребенок.
Пока Александр Васильевич с песиком-старичком обосновывались в квартире, Инна заказала своим новым знакомым продукты.
— Мои подписчики помогли финансово. Откликнулось очень много неравнодушных людей со всей России. Это любители животных. Их покорила эта маленькая, но крепкая семья. Не каждый человек пожертвует своим комфортом ради собаки. Я заказала в интернет-магазине большущую корзину всяких вкусностей для Александра Васильевича, пиццу, тортик, корм для Бориски, игрушки-погрызушки. Также, вспомнив наш недавний разговор, попросила свою знакомую Дашу сходить в магазин за шампанским. Все-таки у Александра Васильевича начиналась новая жизнь.
Так получилось, что Александр Васильевич уехал из дома в одних шортах.
— Когда мы жили в приграничном селе Стрелечье, мне местные жители отдали брюки, одна из женщин принесла куртку. Что собрали — то и было на мне, — делился с нами Александр Васильевич.
Узнав о том, что у него нет даже сменной одежды, Инна попросила своего знакомого, Дениса, сходить с Александром Васильевичем в магазин, чтобы купить ему одежду и обувь. Хозяину Бориски купили куртки, спортивный костюм, рубашки, свитера, футболки, пиджачок, джинсы, шапку, перчатки, кроссовки и теплую обувь.
— Также я попросила купить для Александра Васильевича теплое одеяло, потому что из-за болезни он часто мерзнет.
Инна рассказывает, что вскоре выяснилось, что у Александра Васильевича было что-то с телефоном, она слышала его через раз.
— Телефон у него не держал заряд, постоянно отключался. Купили новый телефон. Александр Васильевич говорил, что не верит в происходящее, ему кажется, что это сон. Еще недавно им приходилось делить тарелку каши на двоих. У него было столько эмоций, что я в какой-то момент даже стала опасаться, как бы ему не стало плохо с сердцем. Перед тем как перевести ему на карту деньги, собранные подписчиками моего канала, я попросила его присесть, прислониться к стеночке. Получив оповещение о переводе, этот необыкновенно интеллигентный, добрый и одновременно мужественный человек снял очки и заплакал.
История Александра Васильевича и Бориски покорила многих.
— Было очень много звонков, — рассказывает Инна. — У кого-то пустовала квартира, кто-то приглашал Александра Васильевича и Бориску в гости. А одна душевная семья москвичей — Татьяна и Валерий — позвонили и сказали, что готовы взять их в свой теплый загородный дом, где они сами периодически бывают. Они не просто решили предоставить Александру Васильевичу и Бориске угол. Они заинтересовались их судьбой. Хозяйка — врач по профессии. Понимая, что у Александра Васильевича есть проблемы со здоровьем, она хочет помочь ему с обследованием. Хозяин — тоже влиятельный человек, он сказал, если Александр Васильевич захочет, он может устроить его в свою фирму на работу. Они созвонились, у них в Харькове нашлись общие знакомые, обнаружились общие интересы. Они подружились.
Александра Васильевича с Бориской к его новой семье в Подмосковье повез наш друг Денис, который помогает нам перевозить животных.
«Выстроились в очередь невесты»
Александр Васильевич с Бориской уже больше недели живут в загородном доме в Подмосковье.
— Хозяева — Татьяна Васильевна и Валерий — стали мне родными людьми, — говорит Александр Васильевич. — У нас в Харькове оказались общие знакомые. Как говорится, шарик большой, а места на нем мало. Условия, в которых мы оказались с Бориской, просто царские: двухэтажный дом со всеми удобствами, отдельно стоит банька, рядом пруд. В нашем распоряжении большой диван.
Александр Васильевич признается, что после постоянной канонады на Украине он никак не может привыкнуть к тишине.
— Бориска стал немного приходить в себя. Ему тут нравится, есть где побегать, поваляться на последней траве. Он уже не столь подозрительный, как был раньше, охотно идет на контакт с людьми. Но громких звуков, например гула низколетящего самолета, по-прежнему боится. Сразу лает и прячется.
Бориске привезли дополнительно много всяких подарков.
— Мой мальчишка теперь всем укомплектован, у него даже есть именной ошейник с указанием номера моего телефона.
Но, как говорит Инна, есть те, кто настроен негативно, упрекает ее сейчас.
— Мне пишут, спрашивают, куда, мол, столько помощи и денег одному Александру Васильевичу? Ну извините, он все потерял. Сейчас у него планируется операция, и, возможно, не одна. Были те, кто спрашивал, почему он сам не мог снять себе жилье. Но на что он снимет квартиру? У него на карте оставались сущие копейки. Он экономил, чтобы заправлять машину и чуть-чуть ее обогревать. Экономил на себе, чтобы купить Бориске овсянку. Приехав в загородный дом в Подмосковье, он привез с собой пакетик с овсянкой. Хозяева ему говорили: «Да что ты, Васильевич, выброси ты эту овсянку, у тебя тут полно еды». Он сказал: «Как я могу еду выбросить?» Цена этому пакетику 20 рублей, а для него это ценность. Он хлебнул горя и нужды с лихвой.
Александр Васильевич надеется в скором времени получить российское гражданство. Как беженцу ему положены льготы. Как поправит здоровье, хочет выйти на работу.
— Пока физически это сделать не могу, мне требуется операция, надо «подкачать» сердце, чтобы смог выдержать наркоз.
Инна в свою очередь говорит, что к Александру Васильевичу уже выстроились в очередь невесты.
— Женщины присылают мне анкеты, рассказывают о себе, просят познакомить их с Александром Васильевичем. Готовы забрать его к себе в квартиру. Прошу их подождать, дать ему прийти в себя.
Александр Васильевич говорит, что ему как мужчине такое внимание, конечно, льстит.
— Я рад, что милые дамы проявили такой интерес к нам с Бориской. Когда люди сопереживают, хотят помочь — это дорогого стоит. Но пока мы знакомства все-таки отложим на второй план. Хотя пути Господни неисповедимы.
Александр Васильевич просит передать слова благодарности всем людям, кто им помогал с Бориской.
— Хочется пожелать им здоровья, а самое главное — мирного неба над головой. Я много знаю слов, давно живу, но выразить свои чувства не могу. Они спасли две жизни — мою и Борискину. Это побуждает к жизни. Будем надеяться, что нам немножко повезет потоптать еще эту землю.
— Я хочу, когда все закончится, вернуться в свое родное село, попытаться восстановить по кирпичику свой дом, хотя бы частично. И поставить памятник на могиле жены. Этой надеждой я и живу…