Куда Елена Сайченко только не обращалась по поводу возвращения дочери, писала заявления в прокуратуру, полицию, Следственный комитет, дошла даже до Администрации Президента, но все бесполезно.
«Когда я говорю, что мне обязаны вернуть моего ребенка, то в ответ от представителей опеки получаю, что эта женщина — доцент и сможет ее лучше воспитать. А со мной дочка не хочет больше общаться. Но где в законе написано, что раз человек доцент, то он может забрать постороннего ребенка и с ним уйти?» — возмущается Елена Сайченко.
Добрая бабушка из соседней квартиры
Наверное, у многих в жизни бывало такое. Когда не с кем оставить ребенка и просишь соседку, добрую и участливую женщину, помочь. Во времена моего детства такое случалось сплошь и рядом. Да и сейчас, хоть и реже, но тоже происходит. Конечно, чаще всего соседские бабушки сидят с детьми за деньги. И это тоже вполне нормально.
Ненормально, скорее всего, если они вдруг из добрых побуждений решат присвоить чужого ребенка себе.
Во всяком случае, прежде подобных случаев, из ряда вон, за пределами логики и понимания, в России не происходило.
Одинокая, никогда не была замужем, детей нет. Женщине за шестьдесят. Образованная. Обеспеченная. Преподает в местном университете, кандидат наук, доцент Зоя Вадимовна.
Очень приличная и порядочная женщина. Еще и дружит с семьей Сайченко почти сорок лет. В свое время близко общалась с мамой Елены.
И начиналось все у них с любви и полного доверия. Якобы с желания помочь. Сейчас у Елены трое детей: три дочери. Катя — средняя. Старшая тяжело больна с рождения, инвалид детства со многими диагнозами.
У нее бывают эпилептические приступы, которые переходят в кому. И тогда молодую девушку отправляют в реанимацию.
В такой ситуации Елена долго не могла решиться на второго ребенка. Разница между сестрами 10 лет.
«Мне не раз приходилось сопровождать старшую дочку в больницу. Естественно, оставлять маленькую Катю было не с кем. Тогда Зоя Вадимовна сама предложила помощь, сказала, что ей это совершенно несложно и не в тягость. Она была привязана к Катюше с рождения. Помогала мне ухаживать за ней, купать, играть. Я с удовольствием принимала ее добровольную помощь. Супруга у меня нет, мама, родная бабушка девочек, с которой я какое-то время проживала, работает дворником на двух работах с четырех утра и тоже не может разорваться. А тут пожилая, приветливая дама, всегда готовая прийти на выручку. Разумеется, я была очень рада, что есть кто-то, на кого можно опереться в трудную минуту».
Когда Катя подросла, то, по просьбе самой Зои Вадимовны, стала называть ее «мамой Зоей». Елена не возражала. Если каждый день крутишься как белка в колесе, на подобные мелочи внимания просто не обращаешь. Мама так мама. Ведь каждый знает, что настоящая мама бывает всего одна.
Мама по доверенности
Катя была не детсадовским ребенком, по словам Елены, часто болела. Бюллетенить работающим женщинам нельзя. Тем более что Елена еще и училась, получала высшее образование. И тут Зоя Вадимовна всегда готова была бросить свои дела ради Кати.
В шесть лет по доверенности от матери соседка по собственной инициативе вывезла Катюшу в Турцию к морю.
«Это как раз перед первым классом было. Я дала разрешение. Ну а что здесь такого? Я указала в документе, что никаких действий с девочкой она предпринять не может: отдать на усыновление или что-то в этом роде. Как будто бы предчувствовала!» — восклицает Елена.
Да, наверное, нужно было насторожиться. Но давно знакомый человек, живущий напротив, — это не случайный маньяк, напавший в подворотне, да и как можно заподозрить в чем-то дурном улыбчивую и услужливую даму? Это никому не верить, что ли, всех бояться?
«Я чувствовала, что она относится к Кате очень искренне, привязана к ней. Наверное, с какой-то стороны это было похоже на несбывшиеся материнские чувства. Понятно, она не испытала радости быть мамой, поэтому реализовывала эти отношения с Катей. Ничего странного и подозрительного я в этом не видела, даже сопереживала ей», — не устает повторять Елена. Возможно, она убеждает в этом не только меня, но и себя саму.
Как же так проглядела? Сама отдала своего ребенка в чужие руки.
Елена купила квартиру и переехала. Катя, разумеется, временно и по просьбе «мамы Зои» осталась у нее. Пока не обживутся, пока у старшей не станет получше со здоровьем, пока тут рядом школа и удобно делать домашние задания с образованным преподавателем вуза, а не с вечно крутящейся мамой.
Пока. Пока. Пока...
Зоя Вадимовна готовила с Катей уроки, гуляла, кормила. Елена приезжала за ней только вечером и отвозила домой. Кстати, она предупредила учительницу, что иногда дочку может забирать «родственница» и даже показала той фотографию Зои Вадимовны.
«В 2020-м я поняла, что больше так не выдержу. Мотаться туда-сюда. Такой режим тяжел и для ребенка, и для меня самой. Но соседка в который раз уговорила меня этого не делать, не срывать учебный процесс в середине года».
В начале пандемии Зоя Вадимовна выразила искренние опасения, что раз работа Елены связана с людьми, то девочке надо поменьше контактировать с матерью, чтобы не заразиться, им лучше держаться на расстоянии. И можно вообще ее не забирать вечерами, здоровее будет. Елена действительно потом крайне тяжело переболела ковидом и очень долго восстанавливалась. А тут еще выяснилось, что она беременна третьим...
В ноябре 2020 года, по словам Елены Сайченко, в телефонном разговоре Зоя Вадимовна предложила отказаться от ребенка совсем. Что так, дескать, для всех будет лучше. Действительно, почему у кого-то будет три ребенка, а у кого-то ни одного?
«Я сказала Кате: «Вот, скоро у тебя родится сестричка, станем все вместе гулять по парку». А она таким взрослым тоном с обидой ответила: «Ты меня променяла на вонючие портки». Понятно, что подобные мысли не могли прийти в голову маленькой девочке, а услышать их она могла только в одном-единственном месте».
Это стало последней каплей. Елена решила, что как только она выйдет из роддома, Катя сразу же возвращается домой. Легко сказать… Соседка снова начала свои уговоры, которые, как казалось Елене, все больше напоминали угрозы.
«Зоя Вадимовна пошла к моей матери и заявила, что не отдаст Катюшу. Что она — ее. И что я должна отказаться от дочери, лучше по-хорошему, иначе меня ждет суд», — вспоминает Елена Сайченко.
Той же осенью 2020 года позвонила директор школы, где учится Катя, и сообщила, что в районной опеке сейчас идет собрание, где разбирается вопрос о лишении Елены Сайченко родительских прав на дочку. Якобы такое заявление написала соседка.
«Ребенок привык к чужой тете»
«У меня на руках грудной ребенок, старшую не с кем оставить. Туда поехали мои представители, родная сестра. И там ей заявили, что Зоя Вадимовна хочет получить такие же права на Катю, какие есть у меня. Она требует от меня «генеральную доверенность» на дочку. Чтобы я сама ее написала. Притом что я не лишена родительских прав и нет причин меня лишать. К тому же на заседании районной опеки такой акт провести невозможно, это может решить только суд».
Елена бегала по инстанциям: помощник прокурора в разговоре с ней прямо дал понять, что раз ребенок уже привык жить у чужой тети, значит, лучше ее там и оставить. А что здесь, собственно говоря, такого?
26 декабря Сайченко пригласили в администрацию на комиссию по делам несовершеннолетних. Там тоже настаивали на том, чтобы Елена добровольно отдала девочку. Убеждали, что малышка ничего к ней не испытывает, что у нее новая привязанность, и вообще мать та, которая безмолвно отдает свое дитя и не сопротивляется. Помните притчу про двух женщин и царя Соломона?
Так вот, настоящая мать руководствуется интересами девочки и не протестует, если та находится в более обеспеченной среде, и все, что происходит, делается для ее же блага.
Но почему бы в таком случае Зое Вадимовне тоже не быть «настоящей матерью» и не отказаться от Кати в пользу Елены?
«Мы общались с психологом. Вижу, что Катю как подменили. Дочка не хочет со мной разговаривать, глаз не поднимает, не хочет ничего от меня брать».
Специалист попросила Елену и Катю, чтобы каждая нарисовала свою семью. Лена нарисовала всех трех дочек вместе, младшую в коляске…
А Катя — «маму Зою» и ее родственников, племянника, возрастную сестру. «А меня на этом рисунке нет вообще. И сестренок нет. Как будто бы нас не существует. Психолог говорит, что это неправильно, что я должна была поправить рисунок и пририсовать себя. Но откуда я знала, что так надо было поступать? Впрочем, все это было бесполезно и для галочки, как я думаю. Что бы я ни предпринимала, мне всячески давали понять, что я все делаю не так. На следующем занятии нам предложили перекладывать карандаши. А Катя строила и рушила башню. Я сделала ей замечание и тут же получила в ответ от психолога, что не должна ругать ребенка. В общем, в итоге она сделала заключение, что Катя не хочет со мной быть и ее нужно сдать в реабилитационный центр или вообще в патронажную семью».
Весной 2021 года прошла еще одна комиссия. Назначили психологическую экспертизу.
«Я вижу, что моя дочь пришла на нее даже не с Зоей, а с ее сестрой, то есть вообще с посторонним человеком. Я потребовала убрать сестру. Да, ту попросили уйти. Я говорила Кате, чтобы она вернулась ко мне, что я ее очень люблю. Никакой обратной связи!»
«Я уже не знала, что мне делать и что предпринять, — продолжает Елена. — Написала заявление в полицию, что дочь удерживает посторонний человек, мне пообещали, что придет участковый и во всем разберется. Вроде бы такая элементарная ситуация… Но этого не произошло. Дальше я обратилась в Главное управление МВД, меня перенаправили в районное отделение полиции, а там какой-то майор заявил, что у них есть устное распоряжение опеки ребенка мне не отдавать. И на этом разговор закончился».
Чиновники вышли в суд с заявлением о лишении родительских прав. Ответчиком выступила Елена Петровна Сайченко.
19 января 2022 года в суде Октябрьского района Ростова-на-Дону проходило первое заседание по этому делу. Было принято решение в иске отказать: причин для лишения родительских прав нет. «Судья так прямо и задала вопрос: «На каком основании ребенок находится у постороннего лица? Почему ребенок не с мамой?» Выяснилось, что без оснований. Просто потому что девочке там якобы хорошо. Ну разве это ответ? Я слышала, как Зоя Вадимовна кричала в коридоре суда, что она дойдет до самого верха, но дочка останется у нее».
Опекой была подана апелляция, а пока представители опеки при имеющем все права законном родителе оформили предварительное опекунство на соседку. Это произошло 15 февраля 2022 года.
Мать узнала об этом только в марте. «При этом я так и не лишена родительских прав, не ограничена в них, отсылаю постоянно деньги на содержание своей дочери и не устраняюсь от ее воспитания», — в подтверждение своих слов Елена передает мне многочисленные скрины банковских переводов на дочь.
«Я понимаю, что она убедила Катю, что та мне не нужна. Что у меня теперь есть еще один ребенок, который ее заменил. Но ведь это же не так! То, что происходит с дочкой, ее нежелание общаться со мной, это сильнейший стресс от разрыва с родной семьей. И я не понимаю, как этого могут не понимать специалисты в опеке».
По словам Елены, недавно соседка забрала ребенка из школы на домашнее обучение, та не посещает кружки и секции, ограничена в социальном общении. Как считает родная мать, все это делается не в интересах девочки, а из опасения, что они встретятся и Елене удастся убедить Катю вернуться.
Сенаторы за возвращение Кати
Впрочем, чиновники так не считают. «По результатам психологического заключения ГБУ РО «Центр психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи» от 09.03.2021 несовершеннолетняя К. испытывает страх, что Вы можете ее забрать, — письменно резюмировала начальник районного отдела образования Раиса Аборнева. — Вам было рекомендовано установить детско-родительские отношения. В случае если Вами не будут налажены отношения, будет ставиться вопрос об ограничении Вас в родительских правах. Попыток наладить отношения с девочкой на протяжении времени не было. Мнение несовершеннолетней не изменилось, она по-прежнему не желает с Вами общаться».
«Но это же неправда! — уверяет Елена Сайченко. — Мне не дают даже видеть дочку, препятствуют встрече с ней. Как мы можем поговорить друг с другом, если новоявленная опекунша не позволяет даже приблизиться?»
Однако ростовские чиновники считают иначе. «Никаких фактов, препятствующих общению, не установлено», — отвечают они письменно.
Деятельность сотрудников опеки, как официально сообщается, осуществляется в рамках их должностных полномочий, никаких нарушений в их работе не выявлено.
Хочется спросить: а как же приоритет родной семьи, о котором неоднократно заявлял глава государства? Что нужно делать все, чтобы ребенка в России воспитывали биологические родители, а не случайные посторонние граждане.
Детей сейчас стремятся оставить до последнего даже в семьях алкоголиков, если это безопасно для их жизни и здоровья.
Потому что все остальное неправильно и не по совести. И даже если сейчас Катя Сайченко счастлива от того, что живет с доброй и любящей ее тетей, которая дарит подарки и готова тратить на девочку время и деньги, это вовсе не означает, что нанесенная тяжелейшая психологическая травма, насильственный разрыв с родной семьей, матерью, сестрами, бабушкой, не аукнется для нее в будущем.
Да, возможно, Елена поступила опрометчиво, доверившись услужливой даме, но то, как ведут себя чиновники сейчас, еще более подозрительно.
* * *
Недавно в Госдуме на рассмотрение вынесен антиювенальный и просемейный закон «Семи сенаторов». Готовили его больше пяти лет — и сенаторов, которые его написали, уже 12.
Согласно новому законопроекту отныне изъятие ребенка должно рассматриваться как исключительная мера его защиты и применяться только на основании решения суда.
Также родители больше не должны доказывать, что любят своих детей, это априори считается само собой разумеющимся. 20 поправок в Семейный кодекс и 25 поправок в другие федеральные законы вводят презумпцию добросовестности родителей, отметила сенатор Елена Мизулина.
Разработчики законодательной инициативы обещают, что детей больше не будут забирать из семей без серьезного повода, потому что так захотелось «тетенькам из опеки», которые, видимо, считают себя истиной в последней инстанции.
Ведь количество обращений родителей, чьи чада лишились мам и пап по чьему-то желанию или халатности, в последние годы в Российской Федерации зашкаливает.
Отбирают за все. Потому что семья бедная, многодетная, неполная, с точки зрения сотрудниц социальных служб, часто вообще не имеющих профильного педагогического или юридического образования, не достойна растить детей. А какая достойна, кто скажет? Разве есть эталон семьи? Ведь все мы разные.
Да, Елена Сайченко многодетная, разведенная, много работающая, с одним тяжело больным и одним совсем маленьким ребенком, возможностей и связей у нее, вероятно, гораздо меньше, чем у незамужней и бездетной преподавательницы вуза.
Но разве это повод лишить мать дочери насильно? Нет, правда?! Только мне одной кажется, что если все так и есть, то это какая-то средневековая дикость и как минимум мы имеем дело с явными нарушениями закона со стороны сотрудников опеки? Которые по какой-то причине не хотят замечать правоохранительные и контролирующие органы города Ростова-на-Дону.
Мы попытались связаться также с самой Зоей Вадимовной, чтобы получить ее комментарии по этому поводу, однако на электронное письмо из редакции она так и не ответила.
КОММЕНТАРИЙ Элины ЖГУТОВОЙ, правозащитника, эксперта Комитета Государственной думы по вопросам семьи, женщин и детей:
— То, что произошло с Еленой, к сожалению, не редкость сегодня.
На том же Западе ребенка из бедной семьи или семьи, испытывающей трудности, часто забирают и передают в опекунскую — «компетентную» и «благополучную» с точки зрения социальных служб. Ребенка буквально покупают за новый телефон, отдельную комнату и разрешение на развлечения.
Хотя в данном случае, как мне кажется, в отношении девочки не исключены и профессиональные психологические манипуляции.
В нашем случае опека не только не охраняет сакральное право кровных родителей, но и идет на явное нарушение закона, оформляя опеку при живой, в полных правах матери на чужого человека. Неокрепшим сознанием легко управлять, чем и могут пользоваться опекуны и органы опеки. Как правило, психологи также встают на сторону опекунов.
Ребенок не может и не должен выбирать себе родителей по имущественному цензу. Это аксиома. В любом случае нужно заботиться о сохранении родной семьи.