«Когда наши две украинских гостьи впервые прибыли, я немного нервничала, – пишет в Daily Mail автор статьи, выступившая под псевдонимом (заодно она изменила и имена персонажей своей истории). – Но от уверенности, что поступаю правильно, на душе стало тепло, и дверь в мой дом распахнулась настежь.
Теперь, немногим более шести недель спустя, моя дверь закрылась перед ними в последний раз со вздохом облегчения, в то время как я чувствую себя эмоционально подавленной, наивной и глупой. Я даже чувствую себя немного неудачницей, хотя не уверена, что у меня есть для этого причины.
Я их не просила их уйти, но лучшее помещение — двухкомнатная квартира для них двоих, матери и юной дочери — было выделено бесплатно как благотворительная помощь.
Ясно, что это было предпочтительнее моего двухместного номера с душем и туалетом. Комната, которую я вычистила после стирки простыней и полотенец, которые они не смогли положить в машину перед отъездом.
С самого начала были подсказки относительно личности моих гостей. Задержки с их прибытием означали, что мы будем отдыхать за границей в течение первых нескольких дней их пребывания в Великобритании. «Не волнуйтесь, — сказала мать, — мы можем остаться у друзей».
Друзья? Это меня удивило. У нее были друзья, но не те, кто хотел бы или мог бы принять ее. 38-летняя Елена и 13-летняя Катя приехали с гораздо большим багажом, чем я ожидал. Вещей было так много — два огромных новых блестящих чемодана и множество чемоданов и сумок поменьше, — что места для Елены и Кати в нашей машине фактически не нашлось, и пришлось вызывать дополнительное такси.
Мой партнер отнес их чемоданы в свою комнату, а затем мы сели с ними в нашем маленьком саду за домом и поболтали за напитками и закусками.
Они приехали не контуженными прямо из зоны опасности, а после трехмесячными пребывание в Берлине, где Елена получила временную работу и шикарный новый гардероб.
У нас уже был социальный визит от местного совета, на следующий день после их прибытия мы пошли на почту, чтобы забрать по 200 фунтов наличными, которые они имели право получить, и мы провели три часа в банке, пытаясь получить британский счет для Елены. Я также была занята подачей заявлений Кати в школу.
Затем, примерно через три дня, Елена обратилась ко мне за помощью, в срочном порядке, в поиске определенного блеска для губ Lancome, который ей нравился. Она также искала крем для кожи вокруг глаз с авокадо от Kiehl's, который подходил бы ее чувствительной коже.
Просьба действительно меня поразила. Разве беженка, недавно приехавшая в Великобританию с небольшими деньгами, живущая со мной бесплатно и рассчитывающая на отправку денег домой, должна думать о более важных вещах?
И тут на меня нахлынула волна вины. Кто я такая, чтобы судить, какие микроудовольствия могут помочь Елене сохранить в себе того человека, которым она была? Быть женщиной и по-прежнему иметь тщеславие, независимо от обстоятельств, — это то, что поможет нам пройти через это, а не должно быть отвергнутым как неуместное желание.
Когда мы думаем о беженцах, бегущих со своей родины, мы обычно думаем об утомленных колоннах людей, которые часами стоят в очередях на границах, имея при себе лишь одежду.
Мы ничего не знаем об их происхождении, будь то почтальоны или философы, живущие в сельской глуши или утонченные горожане. Мы сводим их к сущностям, а не к индивидуумам.
Что я действительно знал, так это то, что Елена — ученая и экономист, что она написала хорошо принятые книги по своей специальности и пользуется спросом для чтения лекций на конференциях даже в Мексике и Мадриде.
Из нашего краткого знакомства в Zoom, когда мы проходили процесс подачи заявления на визу, я узнала, что ей нравилась ее жизнь на Украине, в ее городе недалеко от Донбасса, с его прекрасными парками и историческими зданиями, большая часть которых была разрушена. Что она сбежала со своей дочерью, надеясь найти способ заработать денег и, возможно, обеспечить свое профессиональное место в неизвестном будущем.
В любой момент она должна была бросить своего мужа, которому, как мужчине в возрасте около 30 лет, запрещено покидать страну на случай, если его призовут сражаться...
Елена, имеющая научные связи в Великобритании, сумела получить престижную стипендию, начиная с этого месяца, чтобы преподавать в течение года в университете.
Она заслуживает свой блеск для губ, подумала я, по крайней мере, так же, как и я. Я поняла, что если мне придется бежать, мой увлажняющий крем и тушь обязательно попадут в мою сумку.
В течение следующих нескольких дней, всякий раз, когда моя доброжелательность подвергалась сомнению или я чувствовала себя обманутой из-за того, что два чужих человека занимали место в моем любимом доме, я бичевала себя, а не их. Ты такая мелочная, говорил я себе, со своими блестящими поверхностями и свечами White Company, а эти люди так много потеряли.
Однако по мере того, как дни превращались в недели, мое сострадание утомлялось.
Елена рассказала мне, что дома муж все за нее делал — ухаживал за Катей, готовил все, вставал рано утром, чтобы она могла поспать. «Я ненавижу готовить», — заявила она, и, как ни глупо, я сказала ей, что люблю готовить и была бы счастлива поделиться едой, которую готовлю, с ней и Катей.
Однажды вечером, когда они собирались отсутствовать до тех пор, пока ужин не будет готов, она улыбнулась и спросила, могу ли я приготовить еще и оставить для них, когда они вернутся...
Она каждый день водила дочь на обед, вместо того, чтобы приготовить дома даже бутерброд, потому что все это казалось слишком трудоемким. Но я не была мамой Кати, и не мне было это комментировать.
Еще одна вещь, которую я не ожидала, это то, что мне придется пять раз просить Елену убрать ее комнату, прежде чем она неохотно пропылесосила ее через несколько недель. В моем доме чисто. Мне это нравится, и она это знала. Когда я гость в чьем-то доме, я сразу понимаю, как им нравится, и соглашаюсь с этим.
Каждое утро дочь вставала в 7 утра, занималась домашним обучением и уроками английского онлайн. Ее мама появлялась около 10 или 10.30, выглядя отдохнувшей и безупречной и готовой к своему первому Nespresso за день.
Катя была тихой девушкой, которая мне нравилась. Талантливая в математике, она начала изучать английский с невероятной скоростью, понимая все, но почти не общаясь.
Это была девочка, которая сначала не смотрела мне в глаза, но которая загорелась, когда я купила ей книгу и она пришла по почте с ее именем на упаковке.
Она громко смеялась, когда я учила ее забавным старомодным английским выражениям и объясняла их значение, и была в восторге, когда я отвела ее в художественный магазин, где она провела час, пробуя различные мелки и краски.
Я убедила хорошую независимую школу позволить ей сдать вступительный экзамен и подать заявку на получение полной стипендии. Она сдала экзамен, и скоро ее собеседование.
А вот с мамой оказалось потяжелее. Она, безусловно, была интересной женщиной, одновременно интеллектуалкой и поклонницей глянцевых журналов вроде Vogue.
Привлекательная и очаровательная, она любила публиковать лестные селфи в соцсетях. Она любила посидеть за бокалом вина и похвастаться своими академическими достижениями. Мы ее совершенно не интересовали. (...)
Оглядываясь назад, могу сказать, что большинство важных решений в моей жизни были приняты скорее сердцем, чем разумом. Та же история была и с беженцами.
Я не думала, каково это было бы жить в такой тесной близости с незнакомцами. Как бы я подошла к вопросам домашних правил, финансов и личного пространства. Как много я должна сделать для них. Будет ли моя любимая кухня когда-нибудь снова моей.
Что касается того, как долго я буду готова принять их, то, конечно же, я обязалась уложиться в шесть месяцев, требуемых правительством, но что дальше?
Согласно недавнему опросу Управления национальной статистики, в то время как 38% готовы принять у себя максимум 12 месяцев, четверть британских домохозяйств, принимающих около 100 тысяч беженцев по схеме «Дома для Украины», не хотят продлевать договоренность свыше шести месяцев.
Для жены миллионера экс-босса Wonga Хокона Оверли это были считанные недели — ее муж, как сообщается, сбежал с их украинской гостьей.
В дополнение к делам, 21 процент в опросе Управления национальной статистики сообщил, что рост стоимости жизни влияет на их способность поддерживать своих гостей.
Из 17 702 опрошенных спонсоров почти все (99 процентов) заявили, что они регулярно оказывали некоторую поддержку помимо проживания, такую как еда, помощь в поиске работы… и деньги.
Зимние счета за электроэнергию, безусловно, были у нас на уме, когда мы взяли Елену и Катю, но с 350 фунтами стерлингов, которые правительство предлагает всем хозяевам в качестве благодарности, и окунувшись в наши собственные средства, мы согласились, что справимся. (...)
А потом на прошлой неделе, когда Елена решила поехать на несколько дней к морю, хотя бог знает, как она могла себе это позволить, я получила сообщение от своего знакомого, который впервые познакомил меня с ней.
— На случай, если Елена вас не запутала, университет, в котором она будет преподавать, выделил ей двухкомнатную квартиру, и она уезжает.
Я не хотела смиренной благодарности, но я ожидала уважения и внимания. Я не ожидала, что просто буду «в курсе», я ожидала, что буду «в курсе» заранее. Я была разозлена… и мне было больно.
Когда я рассказала Елене обо всем этом, она казалась невозмутимой.
Что меня больше всего разозлило, сказала я ей, так это то, что она приостановила свое бронирование у нас максимум на 90 дней после приглашения из Министерства внутренних дел, чтобы она могла поехать в Берлин — 90 дней, когда мы могли бы принимать гостей. кто-то еще, кто оценил бы то, что мы предложили.
Кроме того, я боролась за въезд в Великобританию для трех ее двоюродных сестер, и мне пришлось зайти так далеко, что пришлось нанять адвоката, чтобы тот действовал от их имени, в то же время убеждая соседей согласиться предоставить им жилье, чтобы Елена могла жить рядом и разделить ответственность за них.
Теперь она торопилась перебраться в совершенно новое место как раз тогда, когда они, наконец, собирались добраться до Великобритании. Впервые я описала ей все дни, которые ушли на то, чтобы сделать комнату максимально комфортной для нее и ее дочери, выбрасывая из нее все до единой вещи, складывая вещи моего взрослого сына в гараж, покупая письменный стол и стул для Катя, новые дополнительные подушки, наполнение ванной туалетными принадлежностями.
Это вещи, о которых я бы никогда не упомянула, если бы Елена не вела себя так, как она повела себя.
Я полагаю, что, взяв образованную женщину из среднего класса с хорошим английским языком, я подумала, что нам будет легче поладить. Поэтому, когда через общий контакт мне представили Елену, я подумал, что некоторые препятствия уже преодолены. Еще одна ошибка суждения.
— Я хороший человек, — только и смогла она каменно ответить. Когда я сказала Елене, как я разочарована и как отношусь к тому, что мне не рассказали о ее планах, она просто сказала, что думает, что я была бы счастлив, если бы у нее была прекрасная большая квартира бесплатно, и не видела необходимости сообщать мне об этом до заключения контракта.
Время и усилия по размещению были огромны, и не только от меня. Средства, благотворительные и прочие, которые идут на помощь этим двоим, совершенно непропорциональны, учитывая, что Елена будет получать более чем приличную зарплату.
Я думала, может быть, после того, как она ушла, Елена хотя бы нас поблагодарит. Но ни слова.
Я боролась с идеей поделиться своей историей, потому что она не универсальна. Я знаю семьи, в которых прием беженцев прошел замечательно.
Тем не менее, есть и другие, где хозяева подвергались агрессии и поведению, которое вызвало настоящие трудности. И, конечно же, есть плохие хозяева. Но в конечном счете, возможно, есть уроки, которые нужно извлечь. Уроки того, как работает схема правительства. И, главное, уроки для тех, кто отдает свой дом.
Я абсолютно не жалею, что приняла беженцев, я сожалею только о том, что приняла именно эту беженку. Я опечалена и зла, что с нами обошлись без внимания.
Когда багаж Елены снова заполнил половину моего нижнего коридора, готовый к погрузке в машину, которая отвезет ее в новое жилье, мне не терпелось распрощаться с ней».