Разве так должна возвращаться из изгнания Примадонна? Нет. Значит, или изгнания не было, или Примадонна больше не Примадонна...
Как страшно уехать из страны человеком, в эпоху которого Брежнев был мелким политическим деятелем, и вернуться как в другое измерение. Где равные — те, кто еще вчера был рад встретиться где-то в верхах и рассыпаться в комплиментах, вытирают о тебя ноги, да еще публично. Где желтая пресса продолжает на тебя охоту, но ты для них больше не краснокнижный экспонат, а просто добыча. А полвека обожавшая тебя публика сегодня равнодушно взирает на то, как ты пытаешься выстоять. И ты на своей шкуре вдруг понимаешь, что тот самый шаг от любви до ненависти — это еще не самое страшное, а вот крошечный шажок от любви до равнодушия...
Как бы я не хотела сегодня быть на ее месте! И не надо говорить, что, дескать, не ей нужно сочувствовать, есть те, кому намного хуже. Вот именно ей-то как раз очень нужно, потому что Пугачева в ловушке. Это не первая ловушка, которую ей подкинула жизнь, но, похоже, самая крепкая.
И Алла Борисовна не знает, как себя вести. И ее сегодняшняя хамоватость — она ведь не от небольшого ума и даже не от абсолютной уверенности в своем исключительном положении, праве, непогрешимости, потому что величие и вседозволенность — это не одно и то же. Ее, такое вот нарочито развязное поведение — оно от растерянности. А может быть, и от отчаяния.
Пугачева вернулась наводить мосты. Исправлять ситуацию. Она — Примадонна. Она хочет для своей семьи королевского существования. Но белый конь подвел, и въехать на нем не получилось...
Близкие к власти люди открыто говорят Пугачевой, чем она должна пожертвовать, чтобы вернуть свой статус. И даже пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Он не просто высказался, а, собственно, поставил точки над «i», обозначив, что к самой-то Алле Борисовне вопросов нет: «Я не слышал ни одного (антироссийского) заявления от Пугачевой...» Но! «А ее супруг Галкин делал очень плохие заявления, нам с ним явно не по пути». Дескать, решайте Алла Борисовна, с кем вы: со страной или со своим благоверным? Пока еще работает только для вас эксклюзивное спецпредложение: сын за отца, то бишь жена за мужа не отвечает.
А что Галкин? Выбрав свой собственный путь, он фактически жену сегодня бросил. На амбразуру. В надежде, что она ее собой закроет, что ей хватит масштаба, силы, ума, отношений, а главное, той любви, которую к ней испытывают россияне. Но, похоже, все это может спасти только одну Аллу, а не их обоих.
А может, Алла Борисовна и сама вызвалась? Понимая, что семья - это как в том анекдоте про три головы дракона: как пить, так одна, а как блевать, так всем вместе. Поэтому возвращайся, мобилизуй все свои ресурсы, поднимай все связи, аккумулируй все возможности и думай, думай, что тебе делать? Стоять против всех, организовывать новые «Рождественские встречи», насильно заставляя прессу менять инфоповоды в свою пользу, отвечать на болезненные для тебя вопросы детей «а когда папа...», и терпеть, не опровергать громкие заголовки о разводе — дескать, пусть так! Пусть создается нужное общественное мнение!
Или с кровью содрать с себя уже приросшую кожей королевскую мантию и прямо по ней, не поднимая, сбросив опостылевшие — за столько то лет! — сценические туфли на огромном каблуке, босой уйти в забвение...
На что у Аллы Борисовны хватит сил?
Во всем огромном творческом наследии Пугачевой есть только одна по-настоящему трагическая песня — «Когда я уйду». Помните, «Желай — не желай, не прокрутишь назад/Отснятой судьбой киноленты/Лишь только вдогонку за мной полетят/Растаявшие аплодисменты».
Вряд ли в 1979 год, когда эта песня была записана, тогда тридцатилетняя еще далеко не Примадонна, а просто обожаемая народом Пугачиха думала о том, что ее звездная карьера может оборваться не физической смертью, а куда хуже — пренебрежением, бесславием и забытьем. И даже не по ее вине, а — смешно сказать! — по семейным обстоятельствам.