Но дело не в названиях: по сути дела, это те же тематические классные часы, которые спокон века готовили с воспитанниками классные наставники. Только никуда не годный классный руководитель превращал такие часы в разнос двоечников и публичную порку проштрафившихся. Темы определялись красными датами календаря: День знаний, День Победы и так далее.
Но и здесь требовалась человеческая и профессиональная деликатность. К примеру, отмечать День отцов в интернате для детей-сирот — вопиющая бестактность. Да что там сиротский интернат: в моей столичной школе 53% детей — безотцовщина.
С ребятами действительно необходимо разговаривать. Современные подростки не терпят нудного менторства, когда учитель считает, что только он обладает единственно верной точкой зрения. Отсюда диалог педагога с учениками — наиболее эффективная и современная форма их взаимодействия. Тематика таких разговоров не навязывается сверху. Школа сама вправе ее выбирать в зависимости от возраста воспитанников и специфики контингента учащихся.
Но что считать важным? То, что затрагивает непосредственно умы и сердца воспитанников, и в современном социально-политическом контексте рождает неизбежные противоречия, а порой и конфликты.
В нашей школе обучаются дети 22 национальностей. Поэтому считаю, что разговор о соотношении светского и религиозного образования в государственной школе крайне важен и актуален.
Приведу конкретный пример. В разгар учебных занятий завуч выловил под лестницей четверых старшеклассников. Нет, они не курили и не хулиганили: в положенное время они совершали намаз, по этой причине прогуливая занятия. С «идеологическими» прогульщиками произошел краткий, но напряженный диалог.
— Вы не уважаете наши чувства верующих!
— С какой стати я должен принимать их в расчет, когда вы прогуливаете занятия по неуважительной причине? В нашей школе учатся молодые люди двадцати двух национальностей. К примеру, что прикажете делать, коль скоро иудеи откажутся сдавать ЕГЭ в субботу, а вы, соответственно, в пятницу? Между прочим, у нас светская школа, где нет разделения по вере.
— Вы нарушаете закон об уважении чувств верующих!
— Стоп! Предположим, один из вас, окончив школу, станет машинистом локомотива. Наступает время молитвы — что вы будете делать?
— Остановлю поезд и совершу намаз.
— Но ведь на твой поезд сели люди и заплатили деньги, чтобы вовремя доехать до своего пункта назначения. Зайдем с другой стороны. Ты лежишь на операционном столе, и тебя оперирует врач-мусульманин. В разгар операции он отходит от операционного стола и начинает пятничную молитву, предоставляя тебе возможность благополучно отправиться в мир иной. Как тебе такая перспектива?
— Я буду думать и консультироваться в мечети!
— В мечети тебе, скорее всего, посоветуют не нарушать религиозные установки. Не лучше бы тебе перевестись в школу с национальным компонентом? Такие в Москве есть.
— А у вас учат лучше.
— А я так скажу: выбирай себе, дружок, один какой-нибудь кружок. Повторяю, у нас светская школа, а в чужой монастырь со своим уставом лезть я не позволю. Для начала получите замечание за необоснованный прогул уроков, а в случае повторения схлопочете выговор и в завершение будете отчислены из школы.
Убежден: государственная школа должна оставаться светской. Это техника безопасности в многонациональном и поликонфессиональном государстве. Но быть светской вовсе не означает быть агрессивно атеистической. Хотя школа — не церковь. В ней, за исключением частных учебных заведений, может идти речь лишь о внеконфессиональном духовном воспитании. Следует четко осознавать границы внеконфессиональной духовной педагогики, не обладающей правом вступать на суверенную территорию богословия, где учитель, не владеющий достаточными теологическими знаниями, легко может допустить бестактность, невольно обострить межконфессиональные противоречия, породить ненужные конфликты.
Замечательный философ и педагог В.С.Библер утверждал, что логика двадцать первого века будет диалогикой, сочетающей научные знания с религиозными прозрениями и интуицией. Но границы и пересечения между научными знаниями и религиозными прозрениями хрупки и потому требуют особой подготовки учителя.
Как тут не растеряться, когда молоденькая учительница начальных классов, трепетно и поэтично поведав детям на уроке внеклассного чтения библейский сюжет о сотворении мира, мгновенно получает острую реакцию определенной части родителей, возмущенных якобы нанесенным ударом по естественнонаучному мировоззрению.
Разумеется, можно делать вид, что мы не замечаем острые углы, когда на уроках мировой художественной культуры повествуем о сотворении Адама, а параллельно полным ходом идет изучение теории клеточного строения и основ дарвинизма. Кстати, воцерковленные родители нередко протестуют против изучения в школе основ дарвинизма.
Как-то раз в девятом классе педагог рассматривал библейский миф об изгнании Адама и Евы из рая за то, что они съели запретный плод с древа познания. Девятиклассница возмутилась деспотизмом Всевышнего. Люди хотели научиться различать добро и зло, а их за это наказали. С точки зрения девушки, Адама и Еву изгнали из рая за познавательную активность. Между тем наказаны были они за гордыню, за то, что хотели быть как боги.
В науке существует понятие избыточного антропоцентризма — слишком преувеличенное представление о возможностях человека. Люди моего поколения хорошо помнят строку из советской песни: «Нам нет преград ни в море, ни на суше», а также лозунг: «Нам не надо ждать милостей от природы. Взять их у нее — наша задача». Именно такая горделивая позиция привела к озонным дырам и глобальному потеплению. В библейском мифе — интуитивное прозрение того, что В.И.Вернадский назовет ноосферой. Ноосфера — сфера взаимодействия общества и природы, в границах которой разумная человеческая деятельность становится определяющим фактором развития.
Школа — единственное место, где встречаются дети разных национальностей, чьи семьи принадлежат к разным конфессиям. Выбор конфессии — сугубо семейное дело. Но мы, педагоги, должны искать не то, что разделяет, а то, что объединяет. Ни одна авраамистическая религия не учит злу. На самой большой глубине их корни сплетаются. Для меня иудаизм, христианство и ислам — это разные команды альпинистов, которые поднимаются на одну высоту. Или, если угодно, погружаются не глубину океана. А на его поверхности бушуют бури и смерчи, ибо любую религию легко превратить в злобную идеологию. И тогда происходит Варфоломеевская ночь или уничтожение Алеппо.
А посему глубоко убежден в том, что православный ребенок должен знать об исламе. Например, то, что ислам в переводе означает «смирение», а джихад — это не уничтожение людей, а убийство греха в себе. Не зря же в одной из сур Корана сказано: «Пусть все религии соревнуются друг с другом в добре».
В свою очередь, ребенок из мусульманской семьи должен знать послание апостола Павла: «Нет ни эллина, ни иудея, все едины во Христе», где речь идет о нравственном облике подлинного верующего, который не может проповедовать ненависть.
Учитывая все сказанное, убежден, что в наше сложное, переломное время, когда во многих точках планеты происходит срыв в дикое средневековье, а взаимная ненависть зашкаливает, такой разговор с подростками действительно важен.