«Кто по жизни?» — думаете, это фраза исключительно из лексикона «смотрящих»? Ошибаетесь! Ровно такой же вопрос фигурирует в… официальных документах сотрудников УФСИН по Кировской области. Давая характеристику конкретному арестанту, кировские надзиратели пишут в своих бумагах — «по жизни он такой-то». А еще они официально присваивают «низкий неформальный статус».
Все это доказал на днях в суде бывший сенатор Совета Федерации, кандидат юридических наук Константин Цыбко, который отбывал наказание в кировских колониях (и испытал все на себе). Ему удалось сделать невозможное — собрать и задокументировать доказательства того, что тюремщики признают приоритет обычаев криминальной субкультуры над российским законодательством.
Жизнь по понятиям, а не по законам: как этот принцип запрещенной АУЕ рулит в российских колониях — в материале обозревателя «МК».
«Кто по жизни?»
В этом году в России было возбуждено несколько десятков уголовных дел, связанных с запрещенным в РФ движением АУЕ. Их фигуранты — некие «положенцы», «смотрящие» и просто заключенные «отрицательной направленности». Казалось бы, как хорошо, что правоохранители борются с криминальной субкультурой. В реальности же сотрудники ФСИН в отдельных регионах не только не борются с ней, но и активно ее используют в целях «перевоспитания» осужденных. Причем происходит такое в так называемых красных колониях, где порядки наводит исключительно администрация.
Для начала небольшой ликбез для тех читателей, кто не искушен в вопросах криминального мира и не подвержен тюремной романтике. Итак, с советских времен тюрьмы делились на «красные» и «черные»: в первых «рулит» администрация, во вторых — криминал. В «красных» осужденные живут якобы по закону, а в «черных» — по понятиям. Но мудрые эксперты (из числа как бывших сотрудников, так и осужденных) скажут, что деление это давно стало условным.
— И в «красных», и в «черных» есть касты, — рассказывает в прошлом Николай М. — Вот они в порядке убывания из авторитета: «положенцы», «смотрящие», «блатные», «мужики», «шныри», «обиженные». Представители самой низшей касты находятся в униженном положении, в том числе они не могут есть за одним столом со всеми или пользоваться общей раковиной и даже санузлом.
«Так было раньше, и такого не может быть сегодня!» — хочется воскликнуть в ответ на это. Но, увы, материалы уникального судебного дела, о котором пойдет речь, подтверждают иное. А еще они свидетельствуют: администрация тюремного учреждения взаимодействует с представителями более «авторитетной» касты и указывает им, кого следует определять в низшую.
Вот выдержка из опроса свидетеля Петра Синева (отбывал наказание в Кировской ИК №11) на историческом суде против сотрудников ФСИН, который состоялся в июле 2022 года:
«...— Кто решает, что человек стал «обиженным»?
— Технически происходит так. Администрация учреждения сообщает блатным, что в карантине находится новый осужденный с такой-то статьей, такое-то у него дело, и что когда он придет в отряд, до него надо донести, как ему жить и что у него имеются определенные ограничения.
— Какие еще способы существуют, чтобы сделать человека «обиженным»?
— Прямой физический контакт с такими лицами. Например, взять продукты у «обиженного» — означает стать таким же. Либо облить мочой.
— Совершить такое действие (облить мочой осужденного) может любой осужденный?
— Нет. Иначе тот, кто на это пойдет, тоже пострадает.
— Надо иметь определенный статус, чтобы позволить такие действия?
— Да. Более того, нужно, чтобы о данных намерениях были в курсе лица выше по статусу. Это обсуждается коллегиально.
■ ■ ■
— Все, кто проходит по статье «изнасилование», становятся «обиженными»?
— Нет. Можно договорится с «положенцем» в колонии, если осужденный администрации чем-то интересен.
— Так называемые блатные могут отказать администрации?
— Нет.
— Администрация может манипулировать ситуацией, определить, кто будет «обиженным»?
— Да.
— Насколько мучительно находиться в статусе «обиженного»?
— Психологически тяжелейшее давление оказывается на таких осужденных. И физически им тяжело, поскольку самые трудные работы они выполняют. Нельзя с ними разговаривать и контактировать.
— На кухню может зайти такой осужденный?
— Нет.
— Можно сексуальное насилие применить к «обиженному»?
— В первую очередь для этого «обиженные» и существуют.
— Посудой «обиженный» и другие классы пользуются одной?
— Нет. Все отдельно.
— Посуда — собственность администрации?
— Собственность колонии.
— Чем отличается посуда осужденных разных каст?
— Она отличается цветом. Также имеется отдельное окно для получения «обиженными» еды в столовой.
— То есть администрация колонии за государственные деньги приобретает отдельную посуду для «обиженных»?
— Да.
— Прошу обратить внимание суда, что за бюджетные деньги поддерживается незаконная в России система градации людей в колониях! В больнице, столовой соблюдали сотрудники данную градацию?
— Соблюдали. При посещении магазина, медчасти, стоматолога «обиженные» идут в последнюю очередь. Сотрудники и соблюдали, и сообщали другим осужденным, что, мол, имейте в виду — вот этот теперь «обиженный»…
Кроме живых рассказов в деле есть документы. Один из них — справка оперативного сотрудника, где черным по белому напротив фамилии осужденного стоит запись: «По жизни под вопросом». То есть оперативник тем самым фиксирует, что статус осужденного не установлен, под вопросом. И администрация имеет возможность определить этот статус и донести через приближенных активистов эту установку осужденным. Человек, получивший такое определение администрации, находится в постоянно подвешенном состоянии и за любое ослушание может быть переведен решением администрации в «шныри» или «обиженные».
— При этом статья, по которой он осужден, и его сексуальная ориентация не имеют значения, — говорит наш эксперт. — В современных тюремных реалиях финансово обеспеченный осужденный за изнасилование или педофил запросто могут избежать в колонии судьбы «обиженного», а «порядочный арестант», неугодный начальству колонии, административным решением может быть обращен в «обиженного».
Как тюремщики в низкий статус людей переводят
Но все это сложно понять без реальных историй. И вот вам такая. Ее герой — бывший сенатор Константин Цыбко (осужден за взятку, вину не признал и продолжает обжалование приговора), которого сразу же невзлюбила администрация кировской колонии, куда он попал отбывать наказание. Замечу — именно администрация, а не осужденные. Последние как раз приняли его хорошо, поскольку человек он воспитанный, образованный, знает законы («порядочный арестант»). Но как раз идеальное знание законов и в особенности прав осужденных стало главной проблемой для Цыбко. Редко какой надзиратель, предъявляя требования осужденным, может сослаться на норму документа. Да что там — руководители учреждений «плавают» в нормативной базе и опираются только на собственный опыт и мировоззрение, а не на знание закона. А что делают с теми, кто им напоминает об этом (о законе)? Их наказывают. И лучшим способом для этого считается использование обычаев криминальной субкультуры в целях присвоения низкого социального статуса.
За первые два месяца пребывания Цыбко в кировской колонии его трижды поместили в штрафной изолятор (ШИЗО), вынесли девять дисциплинарных взысканий, дважды признали злостным нарушителем порядка и дважды перевели в так называемые строгие условия отбывания наказания (СУОН), где содержатся самые опасные осужденные.
В свою очередь Цыбко в течение тех же двух месяцев в общей сложности 43 дня провел на голодовке, объявленной в качестве протеста против административного давления. При этом он смог самостоятельно, без помощи адвокатов, в условиях изоляции от руки написать несколько десятков жалоб в прокуратуру, а также обратиться с административным иском в суд. Итогом этого противостояния стала полная победа кандидата юридических наук над всей бюрократической махиной УФСИН по Кировской области. Все незаконно примененные к Цыбко взыскания были отменены, а объявляемые им голодовки после проверок прокуратуры были признаны обоснованными. В результате проведенных инспекций надзорными органами были выявлены грубейшие нарушения со стороны администрации учреждения в отношении Цыбко, начальник учреждения и несколько его замов потеряли свои должности.
И тюремщики решили давить на непокорного сенатора через приближенных к администрации осужденных-активистов. Учитывая, что в колонии, где отбывал наказание Цыбко, администрация не смогла найти желающих выполнить такой «заказ», экс-сенатора перевели в туберкулезную больницу на территории соседней колонии. Как сейчас хорошо известно, именно тюремные больницы стали пыточными центрами ломки осужденных.
Экс-сенатора в тюремной больнице ЛИУ №12 поместили в одну палату с особо опасным рецидивистом (у него почти 20-летний тюремный стаж) неким Афлятуновым. Для понимания: совместное содержание впервые осужденных и закоренелых уголовников категорически запрещено законом, и именно поэтому в России есть отдельно колонии для «первоходов» и «второходов». Особо опасные рецидивисты в больницах должны содержаться в изолированных от основной массы осужденных помещениях камерного типа. Но для Афлятунова администрацией ЛИУ №12 было сделано исключение (что незаконно). Распорядился о том, чтобы Цыбко находился с Афлятуновым, тогдашний начальник ЛИУ №12 Новиков (ныне уже заместитель начальника УФСИН по Кировской области). Афлятунов передвигался на инвалидной коляске, но не спешите думать, что он был беспомощным (по словам правозащитника Андрея Бабушкина, ноги он сломал себе, когда избивал другого осужденного).
Рецидивист, пользуясь расположением администрации, попытался заставить экс-сенатора подчиняться и ежедневно угрожал ему расправой. Когда словесное давление (по фене) не сработало, санитары больницы поставили Афлятунову бадью, куда он несколько дней мочился. Учитывая, что матерый уголовник очевидно готовил провокацию, Цыбко потребовал у персонала учреждения соблюдать санитарные нормы и выносить из палаты зловонную емкость. Реакции не последовало.
В один из дней, после очередной «назидательной» беседы сотрудника администрации с Цыбко о вреде жалоб на тюремщиков, рецидивист Афлятунов беспрепятственно появился в столовой больницы со своей зловонной бадьей и попытался выплеснуть на сенатора ее содержимое. Сделать это ему Цыбко не позволил.
Начальник ЛИУ №12 Новиков немедленно заступился за рецидивиста, а кандидат наук Цыбко получил взыскание за то, что перечил Афлятунову. Сенатора поместили в одиночную камеру тюремного типа. Когда Цыбко обжаловал это взыскание, уже сидя в одиночке, ему пригрозили, что за это администрация может присвоить ему низкий неформальный статус («шнырь» или «обиженный»), пока он изолирован от общей массы и не имеет возможности это опровергнуть.
Через два месяца начальник колонии Новиков оформил справку, в которой присвоил экс-парламентарию «низкий неформальный статус». Но ни Цыбко не признал этот статус, ни осужденные в колонии не признали решение Новикова. В итоге, когда Цыбко вышел из ШИЗО, он был с уважением принят в коллективе осужденных.
Кстати, прокуратура проводила проверку по факту нападения Афлятунова на Цыбко. Показательно, что действия сенатора по защите от Афлятунова в результате были признаны законными, а Афлятунов освобожден от административной ответственности за хулиганство с формулировкой, что моча не попала на Цыбко (в редакции имеется копия результатов прокурорской проверки).
Цитата из решения Кирово-Чепецкого районного суда Кировской области (в распоряжении «МК»):
«В наказание за неповиновение авторитетному осужденному особо опасному рецидивисту Афлятунову в отношении Цыбко администрацией ЛИУ 12 и ИК 11 были вынесены незаконные взыскания и его в течение 6 месяцев содержали в помещениях камерного типа и в ШИЗО… В ЛИУ 12 истец также был переведен из больничной палаты терапевтического отделения, где должен был проходить лечение, на 90 дней в камеру тюремного типа якобы для обеспечения его личной безопасности, хотя с заявлением об обеспечении его безопасности он не обращался. В свою очередь Афлятунов все это время продолжал содержаться в комфортных условиях в палате терапевтического отделения, получал надлежащую медпомощь».
Замечу, что камера ШИЗО — это каменный мешок, где нет ни телевизора, ни холодильника, ни кипятильника, на прогулки выводят в крошечный дворик раз в день на час… А главное — человек там содержится один. Полгода одиночки за то, что не согласился подчиниться криминальным обычаям?
Из решения суда:
«Администрация ЛИУ 12 официально присвоила Цыбко «низкий неформальный статус» с целью оказания на него психологического давления, причинения нравственных и моральных страданий. Присвоение данного статуса унижает человеческое достоинство».
Интересно, что говорила на суде представитель ФСИН России Наталья Муклиева. По поводу помещения Цыбко в палату с рецидивистом: мера якобы вынужденная, мест в тюремной больнице не было. По поводу помещения Цыбко в одиночку: якобы он был очень конфликтный, находился в неустойчивом психоэмоциональном состоянии, вызванном, цитирую: «нежеланием употреблять сбалансированную пищу в столовой ЛИУ». Честно признаюсь: строчку про питание прочитала несколько раз. Ну никак не хотелось верить, что ФСИН такое может заявлять на суде.
Как бы то ни было, суд вынес решение в пользу Цыбко и даже присудил ему компенсацию морального вреда в 200 тысяч рублей. Уникальный пример, когда российские институты правовой защиты осужденных стали эффективным средством защиты от криминально-административного беспредела в стенах колонии.
— Ситуация фантастическая, — говорит юрист Дмитрий Кравченко, автор научных трудов по психологической пытке. — Цыбко проявил невероятное мужество в борьбе с так называемой уголовно-исправительной системой, пока находился за решеткой (сейчас он переведен из колонии на исправительные работы). В общей сложности нарушения его прав установлены более 50 прокурорскими проверками и 15 выигранными судебными исками (отменяли различные взыскания и прочие неправомерные действия в отношении него со стороны администрации). Но даже это не останавливало сотрудников кировских колоний. Они как бы показывали: делай что хочешь, тебе ничего не поможет, ты будешь страдать. Административный произвол вопреки всякому закону — это типичный вид воздействия при психологической пытке. Так же, как и лишение социальных связей (помещение в ШИЗО), создание у человека постоянного страха (например, угрозы), применение к нему абсурдных правил, попытки понижения социального статуса и т.д. И, удовлетворяя иск Константина Валерьевича о незаконном психологическом воздействии, основанный на нормах российского и международного права, суд такую трактовку поддержал.
Я не представляю, чтобы этого мог еще кто-то добиться кроме него. Обычный человек или сломался бы, или просто не смог бы ничего доказать. Потому что психологическая пытка, в отличие от физической, не оставляет видимых следов, и подтвердить ее очень непросто, хотя она применяется гораздо чаще. Цыбко помогли его упорство и знания в юриспруденции. В иске, который он составил, есть позиции международного права относительно психологической пытки.
Весной 2020 года специальный докладчик ООН подготовил доклад о психологической пытке. Там сказано, что «психологическая пытка» включает все методы, техники и условия, которые предназначены или разработаны для преднамеренного причинения сильной психической (mental) боли или страдания без причинения или создания эффекта сильной физической боли или страдания.
Профильные исследователи убеждены, что пытка психологическая иногда страшнее, чем физическая. Жить в постоянном страхе, находиться месяцами в одиночестве — для некоторых категорий людей это еще хуже, чем если бы били каждый день.
Для чего россиянам знать про то, что творится с криминальной субкультурой в колониях? Во-первых, «от тюрьмы и от сумы», как известно, никто не застрахован. Во-вторых, для понимания того, что в ряде регионов с запрещенной АУЕ не борются, а виртуозно ее используют. Лицемерие, где бы оно ни было, — страшная штука.
P.S. А система все еще продолжает мстить Цыбко за то, что разоблачил ее. Сенатор никак не может перевестись из кировского исправительного центра в московский по месту жительства (хотя от ФСИН этого требовала Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова, решение об этом вынес суд). Прокурором города Москвы в УФСИН по Москве внесено представление с требованием восстановить законность в отношении Цыбко, но тюремщики не спешат. Заместитель начальника УФСИН по Москве (ранее служивший в УФСИН по Кировской области) на личном приеме дал Цыбко понять, что это месть за кировских тюремщиков.