Речь идет о старшей из дочерей Николая Александровича и Александры Федоровны, великой княжне Ольге Николаевне. К моменту страшной гибели ей шел 22-й год. Весьма серьезный по тем временам для девушки возраст, когда многие из ее сверстниц уже повыходили замуж. Но в отношении царевны решение связанных с ней матримониальных планов относилось к разряду высшей государственной политики. Потому венценосные родители отнюдь не торопились с устройством личной жизни своей старшенькой.
В итоге Ольга «засиделась в девицах» и продолжала оставаться под родительским – дворцовым – кровом. Это ее и сгубило.
А ведь был у этой великой княжны шанс еще за несколько лет до роковой ночи с 16 на 17 июля 1918 года покинуть отца и мать, обзаведясь собственной семьей. В таком случае все тяжелые испытания, выпавшие на долю императора и его близких после отречения от престола и закончившиеся их трагической гибелью, обошли бы молодую женщину стороной.
Угроза страшной болезни
В 1914 году, до начала Первой мировой войны, наметился было междинастический проект. Родители приглядели для Ольги, которой недавно исполнилось 18, подходящего по рангу жениха – Кароля (Карла), старшего сына румынского кронпринца (и будущего короля) Фердинанда из рода Гогенцоллернов-Зигмарингенов и кронпринцессы Марии Эдинбургской.
Российский министр иностранных дел Сергей Сазонов писал: «По многим причинам этот брак мог быть признан Русским Двором весьма подходящим и по политическим соображениям желательным, чего я не скрывал от Государя и Императрицы. Их Величества, не возражая ничего против моих доводов, настаивали только на том, чтобы брак великой княжны… состоялся только по более близком знакомстве молодых людей между собою и при непременном условии свободного согласия на него Их дочери».
«На том» берегу Черного моря к подобному брачному варианту отнеслись, конечно, тоже с большой заинтересованностью: ведь по своему статусу дочери российского императора были едва ли не самыми завидными невестами в Европе.
Впрочем для румынской стороны существовало очень серьезное «но». Позднее в своих мемуарах Мария Эдинбургская призналась, что когда зашла речь о вероятности брака ее старшего сына и великой княжны Ольги Николаевны, это ее не только обрадовало, но и испугало. Причиной тому – страшная наследственная болезнь.
«Когда впервые появились разговоры о возможном браке Кароля и Ольги, я была больше против, чем за, так как я очень боялась этой ужасной болезни - гемофилии, которая передается от матери к сыновьям. Я знала, что бедная Аликс (так называли близкие императрицу Александру Федоровну – А.Д.) передала ее своему наследнику и мне было страшно ставить свою семью перед подобной угрозой. Если бы не это, я была бы рада принять любую из дочерей Николая II в нашей семье, потому что это было очень лестное предложение от Российской стороны. Когда нас с сыном пригласили в Царское Село, мы посчитали неприличным отказаться от приглашения, к тому же я давно хотела поехать в Россию».
Невзирая на такую скрытую угрозу родители потенциальных жениха и невесты все-таки предприняли первые шаги к осуществлению свадебных планов. Состоялось несколько визитов на высшем уровне, в ходе которых молодые могли бы получше узнать друг друга.
Весной 1914 года по приглашению Николая II Фердинанд с семейством прибыл в Петербург. Здесь их встретили вполне по-родственному. Ничего удивительного: ведь Мария Эдинбургская была внучкой российского императора Александра II (ее мать – дочь этого государя, великая княжна Мария Александровна).
Румынскому кронпринцу с супругой понравились царевны. Но вот сами представители молодого поколения не слишком активно налаживали контакты между собой. Кароль явно чурался общества великих княжон, а те в свою очередь не проявляли к этому гостю особой заинтересованности.
Румынская кронпринцесса вспоминала: «Ни Кароль, ни Ольга не проявляли никакого желания познакомиться ближе. Общественность жаждала видеть одну из княжон невестой Кароля, однако во дворце никто об этом не говорил. Я чувствовала, что надо обсудить этот вопрос с Аликс. Обсудив с мужем план брака, мы решили, что будет грубо, если мы уедем, не подняв этой темы, ведь предложение должно было исходить от молодого человека. Однажды после обеда я спросила, могу ли я поговорить с Аликс наедине. Мы ушли в ее будуар и там я откровенно рассказала о том, что нахожусь в затруднительном положении и не понимаю, что делать… Мы договорились о том, что не можем решать от имени наших детей, что они должны все решить сами. Единственное, что мы могли сделать - дать им возможность почаще видеться».
А С.Д. Сазонов в своих воспоминаниях приводит такие слова императрицы Александры Федоровны, сказанные ему в приватной беседе: «Вы понимаете, как трудны браки в Царствующих Домах... Дело Государя решить, считает ли он тот или иной брак подходящим для своих дочерей или нет, но дальше этого власть родителей не должна идти».
В результате был запланирован следующий этап «операции»: на предстоящее лето наметили новую встречу семьями, - кронпринц пригласил российского государя и его близких посетить Румынию.
«Я хочу остаться русской!»
Этот вояж Николай и Александра со всеми детьми предприняли в июне 1914-го, выкроив для него время в период своего летнего крымского отдыха. Из Ялты плыли на императорской яхте «Штандарт» в сопровождении двух крейсеров и еще нескольких кораблей Черноморской эскадры.
Загранпоездка получилась очень короткой. 1 июня на румынском берегу, в Констанце царская семья провела лишь немногим более полусуток. Это время было плотно занято протокольными и развлекательными мероприятиями.
Фрейлина императрицы Софья Буксгевден вспоминала: «После чая все члены Королевских семей… отправились на смотр румынских войск, причем великая княжна Ольга ехала вместе с кронпринцессой. Молодая великая княжна была в центре внимания, поскольку были большие надежды на ее свадьбу с принцем Каролем».
Город тщательно подготовили и украсили к визиту столь важных гостей, а всю программу пребывания семьи русского монарха тщательно продумали, однако это ни на йоту не продвинуло вперед «матримониальный проект». Судя по всему, он изначально был обречен на неудачу. Подобный вывод можно сделать, прочитав воспоминания одного из придворных, наставника цесаревича Алексея Пьера Жильяра:
«В конце мая месяца при дворе разнесся слух о предстоящем обручении Великой Княжны Ольги Николаевны с принцем Карлом Румынским. Ей было тогда восемнадцать с половиною лет. Родители с обеих сторон, казалось, доброжелательно относились к этому предположению, которое политическая обстановка делала желательным. Я знал также, что министр иностранных дел Сазонов прилагал все старания, чтобы оно осуществилось, и что окончательное решение должно было быть принято во время предстоявшей вскоре поездки русской императорской семьи в Румынию.
В начале июня (Жильяр вел отсчет времени по новому стилю — А.Д.), когда мы были однажды наедине с Ольгой Николаевной, она вдруг сказала мне со свойственной ей прямотой, проникнутой той откровенностью и доверчивостью, которые дозволяли наши отношения, начавшиеся еще в то время, когда она была маленькой девочкой:
- Скажите мне правду, вы знаете, почему мы едем в Румынию?
Я ответил ей с некоторым смущением:
- Думаю, что это акт вежливости, которую Государь оказывает румынскому королю...
- Да, это, быть может, официальный повод, но настоящая причина... Ах, я понимаю, вы не должны ее знать, но я уверена, что все вокруг меня об этом говорят и что вы ее знаете.
Когда я наклонил голову в знак согласия, она прибавила:
- Ну так вот! Если я этого не захочу, этого не будет. Папа мне обещал не принуждать меня, а я не хочу покидать Россию.
- Но вы будете иметь возможность возвращаться сюда всегда, когда вам это будет угодно.
- Несмотря на все, я буду чужой в моей стране, а я русская и хочу остаться русской!»
Остальные три великие княжны явно разделяли подобные настроения сестры. Похоже, во время заморского визита барышни решили нарочито явить себя местному высшему обществу не самым выигрышным образом. Как отмечали очевидцы с румынской стороны, царские дочери показались одетыми «слишком просто», а кроме того они выглядели чересчур загорелыми для представительниц дворцовой элиты.
Как бы то ни было, петербургская ситуация повторилась и в Констанце: принц Кароль не предпринимал активных попыток общения с Ольгой, предпочитая вместо этого оставаться в обществе старших, а девушка демонстративно «не замечала» его.
В итоге тогда, летом 1914-го затея с междинастическим сватовством кончилась полным фиаско.
Около полуночи с 1 на 2 июня «Штандарт» отчалил от румынского берега и взял курс на Одессу.
Из воспоминаний П. Жильяра: «На следующий день утром я узнал, что предположение о сватовстве было оставлено или по крайней мере отложено на неопределенное время. Ольга Николаевна настояла на своем».
Другой участник тех событий сформулировал ситуацию еще более категорично: «Было досадно слышать истории о браке нашей великой княжны с сыном наследного принца, хотя вопрос был определенно решен. И ответ был отрицательным».
Впрочем на официальном уровне вроде бы точку в данном брачном проекте еще не поставили. Румынские Гогенцоллерны и российские Романовы договорились о новых семейных встречах, следующую из которых они наметили на осень 1914 года.
Однако таким планам не суждено оказалось сбыться. Это июньское плавание на «Штандарте» в Румынию стало последней зарубежной поездкой российской императорской семьи. Всего несколько недель спустя раздался роковой выстрел в Сараево, и Европа покатилась в бездну разрушительной мировой войны, которая, спровоцировав революцию, похоронила в итоге российское самодержавие, а семью последнего нашего императора подвела под пули комиссаров.
Конечно в условиях разгоревшейся военной страды о планах выдачи дочерей замуж Николаю II задумываться вряд ли уже приходилось. На варианте свадьбы старшей из великих княжон и румынского принца был поставлен крест.
Ольга с Каролем после этого виделись всего лишь однажды. Это произошло в феврале 1917-го, буквально за несколько дней до отречения русского царя от престола. Старший сын Фердинанда, ставшего к тому времени румынским королем, был послан отцом в Россию, чтобы ознакомиться с положением дел на Восточном фронте.
А по прошествии еще полутора лет румынский кронпринц узнал об убийстве на Урале большевиками всей императорской семьи, в том числе и своей предполагавшейся когда-то невесты.
«Охотник за юбками»
Но если бы этот брак все-таки был заключен? Если бы революция застала великую княжну Ольгу Николаевну живущей вдали от мятежной России, в Бухаресте?
Может, упустила царская дочь свой шанс на долгую и счастливую жизнь?
Возможно. Однако счастливой она была бы только в случае расставания с Каролем Румынским. Такое убеждение возникает, когда чуть подробнее узнаешь о стиле жизни и похождениях этого представителя румынской монархической династии, который правил страной на протяжении 10 лет – с 1930 по 1940 гг.
Вот лишь несколько «штрихов к портрету».
Есть свидетельства, что Кароль страдал очень своеобразной болезнью – приапизмом. Данное патологическое отклонение от норм здоровья выражается у мужчин в сверхдлительной и даже болезненной эрекции, не связанной с половым возбуждением.
По мнению некоторых, именно вследствие упомянутой его особенности румынский принц с молодых лет проявлял повышенный интерес к женскому полу. В хрониках, в документах можно найти немало свидетельств о подобном поведении Кароля. При этом даже будучи уже наследником престола, горячий румынский мужчина не сдерживал своих любовно-сексуальных порывов, пренебрегая требованиями норм этики королевского двора. В 1919 году, например, он самовольно уехал в занятую немцами Одессу, чтобы там беспрепятственно обвенчаться с приглянувшейся ему дамочкой, дочерью армейского генерала.
Не остепенился Кароль и после того, как, подчиняясь воле родителей, все-таки женился «на равной» - принцессе Елене Греческой. Уже несколько лет спустя кронпринц воспользовался своей «служебной» поездкой за границу и на довольно продолжительное время осел вдали от родных краев, заведя себе любовницу – дочку аптекаря.
Помимо «охоты за юбками» Кароль отличался еще любовью к гонкам на автомобилях, «тусовкам» и вечеринкам в веселой компании с обилием горячительных напитков.
Вряд ли разгульные приключения мужа могли оставить безразличной Ольгу Николаевну Романову, если бы их брачный союз все-таки был заключен. Наверняка жизнь с таким человеком превратилась бы для нее в настоящую муку.
Несостоявшийся супруг дочери последнего русского царя, лишенный в 1940-м престола экс-король Румынии Кароль II, пережил ее на 35 лет. Он умер изгнанником – в Португалии в 1953 году.