Рано утром собираемся на столичном военном аэродроме.
– Уважаемые журналисты, сейчас мы с вами полетим на легендарном самолете Ил-18. Очень прошу не оставлять после себя в салоне мусор. Самолет безопасный, с ним не было ни одной катастрофы, – озвучил требования пилот и «успокоил» выстроившуюся на взлетной полосе группу экологического десанта.
Самолет, похоже, пережил не одну смену авиационных эпох: древний салон, туалет без света и обычная раздвижная лестница вместо трапа. Машина и правда оказалась легендарной: более 50 лет от роду... Но первые впечатления оказались обманчивы: Ил-18, пожалуй, даст фору «Боингу» – легкий, маневренный и надежный. «Я еще ни разу так хорошо не спала в самолете», – призналась на посадке одна из коллег, сладко продремавшая весь перелет в Заполярье.
Всего 2,5 часа, и мы в Североморске – закрытом военном городе, где базируется Северный флот. Отсюда до Кильдина всего пару часов по морю. Погода настолько отличная, что я начинаю сомневаться, правда ли стоило брать с собой в Арктику зимние ботинки. Местные жители – в футболках и летней обуви, а я разве что не в пуховике...
Уже через час мы на новом гидрографическом катере «Леонид Сенчура». Катер предназначен для изучения морских глубин, но сегодня у него задача попроще: доставить на остров Кильдин нашу группу.
«Редкая птица доживает без укачивания до середины морского пути. Поэтому рекомендую взять с собой на всякий случай таблетки от укачивания...» – вспоминаю предупреждение от руководителей нашей экспедиции перед отъездом.
– А таблетки правда помогут? – обращаюсь к знатоку – капитану судна, который готовится к отправке. В ответ вижу улыбку. И у меня начинается легкая паника.
– Вообще, если укачивает, лучше лечь и лежать, – говорит капитан.
– А еще лучше выпить и... лечь, – шутит еще один член экипажа, увидев мои круглые глаза.
На самом деле до острова Кильдин, который находится в полутора километрах от Большой земли, можно добраться по-скорому, на быстроходном катере, всего за полтора часа. Но такие морские прогулки – для бывалых путешественников. Неподготовленным придется не только пить таблетки от укачивания, но и, видимо, запивать горячительным, как советовали моряки. Гидрографический катер станет идти в два раза медленнее, но и качка будет чувствоваться меньше. А еще Баренцево море, с которым мы не успели толком познакомиться, подготовило сюрприз, который лучше разглядывать на «медленном» катере:
– Внимание! Внимание! Слева по борту дельфины! – раздается из громкоговорителя голос капитан судна.
Толпа бросается к левому борту. Над водой мелькают черные, переливающиеся на солнце спины обитателей Баренцева моря.
Мы еще не дошли до конечной точки, а уже хочется пищать от восторга: шумное море – окраина Северного Ледовитого океана, суровые скалистые берега, порывистый ветер и яркое солнце – Север принимает гостей с радушием. Откуда-то появляются силы, несмотря на бессонную ночь перед поездкой, и богатырский аппетит. Съедаю прочти весь сухой паек, который выдала пресс-служба РГО.
– У вас, наверное, морская болезнь. Вы все время кушаете, – деликатно и сочувственно отметил один из членов команды, работающий на палубе.
– Нет, просто тут такой чистый воздух, что все время хочется есть, – приходится признать очевидное.
Примерно за час до окончания морского рандеву на горизонте появляется остров – гордый и одинокий. Чувствую себя Жак-Ив Кусто, Юрием Сенкевичем и Николаем Дроздовым в одном лице. Впрочем, чтобы ступить на берег придется сделать пересадку на десантный катер: наш «Леонид Сенчура» не сможет подойти к галечному пляжу залива Могильный. На горизонте появляться быстроходный десантный катер, и теперь нам нужно прямо в открытом море совершить кульбит: с рюкзаками, чемоданами и камерами перелезть на более маневренное судно.
– Сейчас будет прилив, поэтому максимально быстро выходим на берег, чтобы не замочить ноги. И осторожно, галька мокрая, поэтому скользкая. Сначала мальчики, потом девочки, – отдает команду руководитель экспедиции Олег Машков по прибытию на остров.
Пресс-тур, похоже, плавно превращается в реалити-шоу «Последний герой»...
На берегу нас встречают военные, пара-тройка невесть откуда появившихся туристов. У одной из женщин замечаю шляпу с антимоскитной сеткой.
– Репелленты взяли? Комары тут отмороженные... – поясняют военные и успокаивают, что одного баллона аэрозоля на два дня должно хватить.
Комары на острове – это отдельная история. Никогда до этого не видела, чтобы эти назойливые насекомые в попытке попить кровушки накрывали всю спину несчастной жертвы ровным слоем. Без репеллента здесь лучше даже не появляться: места комариных укусов болят и чешутся еще несколько дней. В общем, репеллентами тут надо пользоваться как парфюмом – перед выходом из палатки, а затем периодически «освежаться». И так в течение всего полярного дня, который закончится здесь только в конце июля...
Птичий базар
После того как остров покинули люди, он стал практически необитаемым, за исключением некоторого числа военнослужащих, которые до сих пор несут тут службу вахтовым методом.
По дороге в лагерь нам встречаются разбитая покосившаяся лачуга, ржавый трактор, утонувший в высокой траве, и... ни одного человека. Сложно поверить, что когда-то здесь были магазины, школа, детский сад, больница, клуб и общественная баня. На острове проживало до 16 тысяч человек — военнослужащие и их семьи.
Все закончилось в 1996 году, когда ликвидировали воинские части. Необходимость постоянного присутствия человека (а служить тут, говорят, без ущерба для здоровья и психики можно лишь по молодости и небольшой срок) отпала из-за появления более мощного вида вооружения, которое стоит на страже северных рубежей. Теперь остров, кажется, принадлежит исключительно чайкам и белым медведям.
– Передвигаемся только группами и в сопровождении. На острове могут быть медведи. От одной до пяти особей. По определенным признакам, сейчас на острове их нет, но они могут переплывать, – дает ценные указания военный.
– А по каким признакам вы определили, что их нет? – спрашивает журналист.
– Я тебе потом в мужском коллективе расскажу, по каким признакам, – по-армейски «отбривают» любопытного.
Признаков нахождения на острове медведей мы тоже не обнаружили. А вот чайки тут хозяйничают открыто.
– Что это за раковина с иголками? – интересуются москвичи. Причудливыми шариками усыпан весь берег.
– Это все что, осталось от морского ежа, – просвещает руководитель экспедиции.
– А почему здесь, в траве? Он же должен быть в море...
– Чайки принесли. Они их едят.
Кроме раковин морских ежей, которые в мягких мхах выглядят, как шампиньоны, полно другой экзотики, оставленной чайками, – розовые причудливые раковины, клешни крабов...
Оказывается, Баренцево море буквально кишит дальневосточным крабом. Как рассказали знающие люди, еще в советские времена кто-то «по приколу» привез и выпустил этот вид в Баренцево море. А затем благополучно о нем забыл.
Эксперимент удался. Краб не только прижился в местных широтах, но и стал благополучно размножаться. Дальневосточный гость стал эдаким «сорняком», который вытесняет с морского дна рыбу и морские гребешки. Все бы ничего, но, как утверждают биологи, на острове стал исчезать редкий вид особенно привередливых чаек-моевок, который питается исключительно рыбой.
Кстати, о чайках. Самые обычные серебристые чайки, которые едят все что шевелится, заполонили остров. Но есть место на острове, которое им особенно дорого, – так называемый птичий базар на северном Кильдине. Почему это место назвали базаром, вопросов не возникает: крики тысяч птиц, перекликаясь друг с другом, заполняют все пространство. Так встречают птицы чужаков, ступивших на порог их дома.
«Общежитие» чаек – крутая 100-метровая скала, покрытая зеленым ковром, который плавно переходит в галечный пляж. На ней, а также у подножья скалы – миллионы гнезд.
Самые нежные чувства вызывают птенцы чаек – неуклюжие пушистые колобки на тоненьких лапках и с черными глазами-пуговками. Ведут себя птенцы по-разному. Самые смелые занимаются своими делами и не обращают внимания на человека с камерой. Другие на всякий случай сбегают от чужаков, а третьи притворяются прибрежной галькой:
– Обратите внимание, как прячется птица. В случае возможной опасности прикидывается камнем так, что не отличишь, – рассказывают организаторы экспедиции.
И точно, серые перышки чайки-подростка не отличишь от камня.
Ходить по этим заповедным местам, если честно, жутковато. Прежде чем сделать шаг, нужно внимательно осмотреться: на дороге, в кустах на обочине – гнезда с кладкой и только что вылупившимися птенцами. Говорят, эти места практически нетронуты человеком...
– Игорь Юрьевич, говорят, что влияние человека на это место – нулевое. То есть когда здесь жили люди, птичьего базара не было? – интересуюсь у биолога от РГО, кандидата биологических наук, старшего научного сотрудника СпбГУ Игоря Попова.
– Думаю, что были. Но на такую скалу попробуй заберись. Надо очень захотеть есть, чтобы залезть, – в своей саркастичной манере отвечает исследователь.
При этом в этом райском уголке есть место и для драмы. Накануне военные спасли от смерти двух птенцов, на которых напали чайки другой, более агрессивной породы. Малышей отбили, врага прогнали. А сегодня на дороге – две бездыханные птички с перебитыми шеями. Военные переживают не меньше сердобольных гостей:
– Вот зараза! Все-таки заклевали…
Научное открытие — сибирский стланик
В один из дней экспедиция стала свидетелем научного открытия. В лагере появился светящийся от счастья биолог Попов с засохшей веткой хвои в руках:
– Это кедровый стланик! – не особо щедрый на эмоции, в этот раз, можно сказать, страстно показал находку членам экспедиции биолог, и кажется, что еще чуть-чуть – запрыгал бы от радости. Ну точно жюльверновский Паганель!
– И что? – не понимают туристы.
– Кедровый стланик! Он в Сибири растет! В Сибири, понимаете?..
– Игорь Юрьевич, а почему вы сухую ветку подобрали? Могли же сорвать свежую?
– Так жалко же... всего три деревца! – чуть ли не обнимая на вид обычную ветку елки, говорит биолог.
Оказалось, в тот момент на наших глазах произошло научное открытие: биолог обнаружил на острове растение, которого не должно было тут быть. Весь оставшийся вечер половина лагеря решала задачу, как кедровый стланик попал на остров Кильдин.
– Может, кто-то из военных в древесине привез зернышко? – предполагают журналисты.
– Зачем везти сюда аж из Сибири? Нет смысла, – резонно отметил Попов.
– Может, кто-то ел кедровые орехи и оборонил?
– Дереву как минимум сто лет, – забил последний гвоздь в крышку гроба нелепых версий биолог.
Похоже, что сибирский стланик рос на острове все время, но биологи его не могли обнаружить. Теперь же реестр растений острова Кильдин пополнится еще одним.
По словам биолога, ранее остров был богат на различную живность: тут жили песцы и выдры в промысловых количествах.
– Но их поубивали, – грустно констатировал ученый, добавив, что китов и тюленей когда-то здесь было тоже очень много.
По его словам, сейчас здесь сейчас живут бурые медведи, мелкие грызуны, тюлени, киты и краснокнижные птицы: кречет, орлан-белохвост.
Не исключено, что после генеральной уборки остров Кильдин могут сделать особо охраняемой зоной. И, возможно, богатый животный мир начнет восстанавливаться, а ученые откроют еще много интересного.
Генеральная уборка
Несмотря на то что птичий базар нетронут человеком и живет по своему «сакральному распорядку», влияние города здесь чувствуется. На галечном берегу тут и там разбросан мусор: бутылка из-под пива, ботинок, банка от сгущенки, канистра... Все это выглядит удручающе. Не менее печально смотрятся ржавые бочки из-под топлива, такие же ржавые бронемашины, кузова от автомобилей, прицепы, колеса, авиационные двигатели, шасси...
Справка «МК»: В 2010 году первый вице-президент Русского географического общества Артур Чилингаров публично заявил о надвигающейся экологической катастрофе в Арктике – на Земле Франца-Иосифа, Новой Земле, Новосибирских островах и острове Врангеля скопилось 90 тысяч тонн «исторического наследия». В 2014 году министр обороны Сергей Шойгу подписал приказ об уборке территорий воинских частей, гарнизонов и полигонов в Арктической зоне – дав тем самым старт экологической миссии.
С 2014 года в Арктике работают экологические подразделения Минобороны и волонтеры. Сейчас на острове около двух десятков крепких мужчин – личный состав соединения войсковых частей Кольской флотилии разнородных сил Северного флота. Ежедневно они собирают металлолом по всему острову. Военные работают ювелирно: ведь рядом с ржавыми бочками могут попадаться гнезда чаек и северной утки – гаги.
– Аккуратнее с этой бочкой! Рядом с ней видел гнездо, – слышу, как переговариваются военные.
В случае, если семейство в качестве дома выбирает ржавую бочку, военные стараются бережно переносить гнездо и смотрят под ноги, чтобы не задеть очередное.
Как только грузовик набивается металлоломом, его отправляют на свалку рядом с портом поселка Восточный Кильдин. Туда уже подгоняются кран и другая техника, которая поможет справиться с габаритным железом.
Ржавые бочки и автомобили разрезают, укладывают в грузовик и отправляют на десантный катер, который увозит мусор в Мурманск. В этом году у военных дела идут гораздо быстрее – все благодаря руководителю экспедиции и бывшему военному Олегу Машкову, который предложил использовать аппарат для плазменной резки.
Руководитель экспедиции признается, что «заболел островом Кильдин» и стал искать более удобный, эффективный и, главное, безопасный способ утилизации огромных бочек.
– Как-то вечером в поисках идей забрел на один канал в Интернете и обнаружил целое предприятие в России, которое выпускает аппараты плазменной резки. Предложил способ Минобороны, там согласовали и утвердили схему работу. В качестве волонтера на остров был приглашен профессионал, оператор плазменной резки из Подмосковья, – рассказал Олег Машков.
Раньше двадцатикубовые бочки из-за габаритов приходилось вывозить в Мурманск поштучно – это слишком расточительно.
– Аппаратом плазменной резки можно разрезать бочку пополам, загрузить в емкости более мелкий металлолом и в таком виде отправить в Мурманск на утилизацию. Теперь бочки также служат емкостью, – рассказывает Машков.
В перспективе стоит задача поставить на острове аппаратуру, с помощью которой можно было бы не только разрезать огромные емкости, но и спрессовывать металл. И уже после этого вывозить на утилизацию на Большую землю.
Что ж, пора испытать плазморез в работе. Предлагается дорезать до конца огромную бочку, на которую до меня у оператора ушло пять часов. Прежде чем приступить к резке металла, нужно надеть очки и защитные перчатки. Во время работы от плазмореза летят искры, и можно получить травму или ожоги.
Сам аппарат довольно легкий и помещается в руке – агрегат чем-то похож на бормашину в стоматологическом кабинете. Удержать его можно, но вот чтобы управлять им, все-таки нужны навыки.
– Включите аппарат, поднесите к бочке и дождитесь момента, когда пойдут искры. Они должны проходить насквозь. Все, ведите по срезу, – говорит волонтер-оператор Александр.
Выполняю все четко по инструкции, но аппарат почему-то несет «не туда», металл плавится, но не разрезает бочку. Смотрю на кривую разреза – кажется, я напортачила.
– Ничего страшного, поправим. На будущее, чтобы разрез был ровным, работать плазморезом нужно медленно, – говорит Александр и за считанные минуты исправляет мой косяк.
Плазморез на острове в этом году используется впервые, и первые результаты работы чудо-техники можно будет увидеть уже в конце сентября. В это время на Кильдине пойдут дожди и снег, и экспедиция свернется до следующего сезона. В этом же году экологический десант должен будет убрать с острова 300 тонн железа.
По словам директора департамента экспедиционной деятельности и развития туризма исполнительной дирекции РГО Наталии Беляковой, экологические экспедиции – сложное мероприятие:
– Удаленность, труднодоступность и малая населенность региона делают очистку сложным и чрезвычайно дорогостоящим комплексом научных, технических и логистических мероприятий. Чтобы их провести, требуются объединенные усилия многих ведомств – природоохранных, военных. Русское географическое общество на сегодняшний день – единственный институт в стране, который может консолидировать усилия власти, привлечь волонтеров, учесть интересы ученых. Все это РГО осуществляет уже не первый год, в рамках специальной экспедиции «Арктика. Генеральная уборка».