«Говорил-то я четыре часа, - с горьким упреком заметил Мусаев. – А пять часов мне не давали говорить!» Действительно, добрая половина, если не большая часть времени ушла не на содержательную речь, а на пререкания с судьей и прокурором, да еще на перерывы, которые приходилось объявлять, дабы решить, как дальше вести столь необычное заседание.
Дело и само безбожно затянулось: как известно, предприниматель, баскетбольный меценат и общественный деятель Шабтай Калманович был убит 2 ноября 2009 года. Как бы там ни было, в понедельник надеялись за рабочий день провести прения сторон. Не удалось.
Обвинительная речь не преподнесла сюрпризов. Прокурор Мария Семененко предупредила присяжных, что обвинение базируется на косвенных доказательствах. Не сохранились – во всяком случае, не достались следствию – ни оружие (по оценке экспертов-баллистов, это был пистолет-пулемет, скорее всего, армянский К2-96), ни автомобиль – серебристая «Лада-Приора», которая в роковой день затормозила справа от «Мерседеса» Калмановича возле английского посольства на Смоленской набережной.
Однако следствие еще по горячим следам провело масштабную детализацию телефонных соединений в районе убийства в тот день и за несколько недель до того. И, в частности, обратили внимание на два телефона (по ходу дела их окрестили «боевыми трубками»), работавших 15 и 21 октября в районе офиса Калмановича на улице Сергея Макеева и связывавшихся только между собой. В день убийства эти два номера тоже работали и через 11 минут после преступления отключились навсегда.
Семененко признала, что может показаться странным, отчего следствие затянулось аж на десять лет. Но подчеркнула, что на суд представлена детальнейшая схема того, как перемещались трое обвиняемых, Али Белхороев, Батыр Тумгоев и Багаутдин Костоев, как они следили за Калмановичем и как они, очевидно, расправились с ним. Вел огонь, по версии обвинения, Костоев как хороший стрелок, за рулем был Белхороев как хороший водитель, Тумгоев же на другой машине был «на подхвате». Обвинение считает всех троих виновными в убийстве организованной группой по предварительному сговору, по найму и ни в коей мере не заслуживающими снисхождения.
После краткой речи представителя потерпевших, слово было предоставлено адвокату Мусаеву. Он защитник Белхороева – но, по верному замечанию судьи, изначально взял на себя роль главного защитника всех троих подсудимых. Главный тезис – детализация подделана, в нее внесены изменения «вручную». Мусаев очень много раз порывался рассказать, как и когда вносились эти изменения – и всякий раз судья Елена Поспелова не давала ему это сделать, под конец уже страдальческим голосом поясняя, что Мусаев либо говорит неправду, либо заявляет то, что присяжным слышать не полагается. По ходу дела Мусаев с Поспеловой и Семененко то иронически-вежливо называли друг друга по имени-отчеству, то бранились на высоких тонах. Несколько раз объявлялись перерывы, а заседание перемещалось из зала в зал.
Из тех тезисов защиты, которые Мусаеву удалось озвучить, из обвинения выпал единственный сформулированный мотив убийства: протест Калмановича против ингушских халяльных скотобоен поблизости от его любимого женского баскетбольного клуба в Ленинском районе Подмосковья. Мусаев считает, что стрелок был очень высокого класса («уложил 24 пули в яблоко»), а такими навыками Костоев и близко не обладает. Адвокат подчеркнул, что за время растянутого на полгода судебного процесса делалось все, чтобы сыграть на обывательских инстинктах нелюбви к кавказцам и мусульманам.
Также Мусаев настаивает на алиби Багаутдина Костоева – по его словам, защита нашла пятерых свидетелей того, что во время преступления Костоев находился в Ингушетии на трауре по другом убитому предпринимателю и футбольному меценату Макшарипу Аушеву. У его подзащитного Белхороева, как признал защитник, алиби нет – но Мусаев все же напомнил, что Белхороев в те дни очень заботился о здоровье матери и каждый день ездил к ней в московскую больницу – а в детализации ни одного его звонка матери не отражено.
По версии самого Мусаева, подсудимых проверили еще в 2009 году и «десять лет они были никому не нужны» - а в 2019 году «попали под раздачу» за участие в протестных митингах в Ингушетии.
Во вторник прения сторон продолжились, сегодня должны выступить остальные адвокаты. Впрочем, их речь едва ли будет столь же яркой.