Эксперты отмечают, что первый шок от жизни в новых условиях прошел и сейчас все начали активно приспосабливаться. Производители старательно делают хорошую мину при плохой игре: мол, проблемы есть, но мы справляемся. «Не безоблачно, но и драмы нет», — считает глава Ассоциации российских фармпроизводителей Виктор Дмитриев. «За короткое время нарушились привычные, формировавшиеся десятилетиями связи — научные, экономические, логистические. Необходимость бесперебойного снабжения индустрии оборудованием, медикаментами, лекарствами, реагентами, информационно-техническим обеспечением отрасли — одна из ключевых задач государства», — говорит директор Института развития общественного здравоохранения Юрий Крестинский.
«С поставками каждый день что-то новое, и никакой уверенности в стабильности нет. Логистика непредсказуема. Некоторые грузы приезжают в прежнем режиме, а ряд комплектующих еще не приехал с февраля. В санкционные списки регулярно вносят компании или не пускают грузы, не принимают деньги. Это та реальность, в которой нам предстоит жить ближайшие годы. Мы сейчас активно изучаем опыт Ирана. Да, рисков много — с точки зрения запчастей для аппаратов КТ, МРТ, программного обеспечения, хранилищ изображений... Но опыт Ирана показывает, что, невзирая на полную блокаду страны, отрасль здравоохранения работала и работает», — говорит руководитель одного из производств медоборудования Александр Элиссон.
Эксперты рынка рассказывают, что цепочки поставок препаратов, фармсубстанций, комплектующих для медоборудования существенно удлиняются и дорожают, что приводит к росту цен. В среднем рост на фармсубстанции, из которых производят препараты, составил 25%. Напомним, что 75–80 процентов субстанций завозятся в РФ из Китая и Индии. Стоимость их доставки и доставки лекарств выросла драматически из-за альтернативных маршрутов: например, поставка из Индии через Иран обходится в 2–2,5 раза дороже.
Все это отнюдь не помогает удешевить производство. В данных условиях, говорят эксперты, лучше ценить хоть какую-то стабильность и не гнаться за инновациями, которые нам и без того больше не собирается никто поставлять. Так что главной задачей российской фармотрасли на ближайшие годы становится воспроизводство дженериков (копий) уже существующих лекарственных средств. Тем более что все системы здравоохранения на 80 и больше процентов ориентируются на дженерики и биоаналоги. Заместить инновации невозможно, это препараты под патентной защитой, и о новинках (и среди лекарств, и среди медтехники) в ближайшие годы россиянам придется даже не мечтать.
Руководитель одной из российских фармкомпаний Александр Быков считает положительным опыт пандемии, вынудившей нашу фарму начать оперативно производить многие дженерики, а чиновников — создавать для этого условия. Правда, участники рынка отмечают, что сегодня практически ни одно из постановлений, упрощающих порядок регистрации лекарств и пересмотра цен на них, не работает. «Ажиотажный спрос на лекарства на рынке погасили, но проблемы не ушли — мы столкнемся с ними через несколько месяцев», — уверен Александр Быков.
Глава Ассоциации международных фармпроизводителей Владимир Шипков сетует, что сегодня регуляторы посылают нам «сверхоптимистичные заявления, что никаких признаков дефектуры нет. Я, как потребитель, хотел бы в это верить, но знаю, с каким трудом сейчас удается обеспечивать доступность терапии для российских пациентов. Бороться с дефектурой с помощью ее доказывания и подтверждения — иезуитский подход, выбранный сегодня чиновниками». Шипков напомнил, что международная фарма еще в начале марта приняла на себя обязательства не уходить с российского рынка и обеспечивать доступность ассортимента жизненно необходимых лекарств. Но удается это все с большим трудом.
Например, российские чиновники перестали реагировать на заявки компаний о повышении цены на препараты. В марте практически вся западная фарма занималась благотворительностью, поставляя жизненно важные препараты по нерентабельным ценам. «Мы тоже подали огромный список препаратов на перерегистрацию цены еще два месяца назад, но нам отвечают, что нет времени их рассмотреть. А это уже угроза дефектуры, — говорит Виктор Дмитриев. — Вот возникла проблема — пропал карбамазепин (противоэпилептическое средство). Несколько российских компаний готовы производить его, но по рентабельной цене — и вопрос решился только после личных звонков из ФАС».
Участники рынка говорят: пока препарат не исчезает с рынка, ничего не предпринимается. «Парадигма мышления у чиновников остается в мирном времени: а зачем нам это надо?» — говорит Владимир Шипков.
В целом запасы прочности, созданные в последние годы, пока удерживают рынок от тотального падения в пропасть, а дальше все пойдет, видимо, по иранскому сценарию. Который у нас, впрочем, пока плохо представляют.