Территория вокзала обнесена черной металлической решеткой. Кругом камеры видеонаблюдения. Много полицейских и людей в камуфляже.
Еще два года назад около горвокзала курсировали микроавтобусы с табличками «Белгород-Харьков». Таксисты предлагали подбросить до Украины.
Теперь в ту сторону никому не надо. Таксисты лишились заработка.
- При желании на Украину можно добраться, но это будет стоить больших денег, - рассказывает один из водителей. – Сейчас даже в приграничные села доехать проблематично. Вроде там выставлены блокпосты. А до 2014 года мы весело жили. Каждую пятницу катался в Харьков на выходные. Мы этот город Мексикой называли.
- Почему Мексикой?
- Наверное, потому что там круто. Хотя я ни разу не был в Мексике. В Белгороде молодёжи особо делать нечего, а в Харькове были ночные клубы, рестораны, концерты, много развлечений. В Белгород же часто приезжали украинские музыканты, выступали в барах... А потом что-то случилось. Будто подменили людей.
К разговору присоединяется еще один водитель: «Харьковчане нам как родные были. А вот киевляне немного другие. В Белгороде у всех куча знакомых, родственников с Украины. Я сам жил в Харькове, учился. В 2014 свалил оттуда. Ненависть к нам взялась из ниоткуда.
У меня бывшая жена – харьковчанка. Сейчас в Дании. Звонит мне недавно: «Горите в аду». Отвечаю ей: «А вы 8 лет бомбили Донбасс». Она: «Я, что ли, это делала?» Я ей: «Так я тоже ничего не делал».
Эх, да что об этом говорить. Вы бы лучше написали, что с трудоустройством у нас в регионе проблема. Работать можно пойти только на стройку. Да и то летом. Это в Москве дома стоят круглый год, а у нас по сезонам».
Интересуюсь, не опасаются ли люди жить в приграничной зоне.
- Я не боюсь, уезжать не собираюсь. Если понадобится, пойду на фронт. Куда деваться, родину надо защищать, - геройствует тот, что помоложе.
Второй собеседник теряется: «Я не могу, по возрасту не подхожу»..
Улицы опустели, как вовремя локдауна
В Белгороде плюс 15 и яркое солнце. Но в воздухе пахнет не весной, а тревогой.
Иду по городу. Здесь много эпизодов из прошлой жизни: дорожные указатели «на Харьков», Харьковская улица, в меню украинского ресторана - харьковская солянка.
Белгород погрузился в полный локдаун. Навигатор указывает, как пройти к центру, и обозначает: «оживленный район». Но оживленный он только в навигаторе. По словам, местных, много народу уехало из соображений безопасности. Другие считают, что белгородцы просто в один миг дружно разъехались по дачным участкам сажать и копать.
Около городской администрации топчутся четыре охранника с дубинками. У дежурного на входе спрашиваю, с кем можно поговорить по поводу ситуации в регионе. В ответ: «Мы здесь ни за что не отвечаем. Все вопросы в областную думу».
В Облдуме, кажется, тоже никто ни за что не отвечает. Глава пресс-службы на просьбу помочь встретиться с беженцами из Украины просит составить официальное письмо: «Мы обычно к беженцам собираем двух телевизионщиков и одного пишущего журналиста, по одному не водим». Но обещает подумать над моим предложением и перезвонить. Не перезвонил.
Ситуацию с беженцами прояснила сотрудница, которая сидела в дежурке: «Часть людей живет в гостинице «Белгород». Они к нам иногда заходят. Есть такие, кто хитрит. Например, кто-то сюда переехал давно, работает здесь много лет, но 10 тысяч рублей, которые выделил президент, тоже решили получить.
Приезжают в город и вполне обеспеченные украинцы - такие здесь не задерживаются, отправляют в Турцию.
Недавно приходила женщина, жаловалась, что у нее гемодиализ - почечная недостаточность. Вроде разрешилось проблема. Сейчас в городе много харьковчан, не все хотят задерживаться в России».
В гостинице «Белгород», которая находится в двух шагах от Думы, сведения о беженцах не поделились: «Информация о гостях конфиденциальна».
«У них во власти коррупционеры, у нас такого нет»
Белгородские паблики в соцсетях кипят от возмущения. Горожане негодуют, почему местные власти обеспечили беженцев, а о своем народе подзабыли.
На самом деле белгородцы понятия не имеют, как живут беженцы. Прохожие на улице признавались, что не пересекались с ними в городе.
Беженцев разделили на две группы. Тех, кто прибыл больше месяца назад из ДНР и ЛНР, поселили в гостинице «Амакс». Кого недавно эвакуировали из Украины - в палаточном лагере на окраине города на территории АСК «Вираж».
Обстановка и настроения в этих двух пунктах разные.
Около входа в гостиницу «Амакс» на лавочках сидят женщины в спортивных костюмах и резиновых тапках. Дамы курят, пьют кофе, смеются. Рядом стоят мужчины в домашней одежде, тихо беседуют. На улице бегают дети.
Женщины говорят о мирном – о работе, мужьях и любви.
- Тут мужик один привязался, ему лет шестьдесят. У него жена умерла, теперь один, квартира есть, хочет поселить у себя беженку. Я ему: мы не беженцы, мы эвакуированные. Есть разница? – смеется одна.
- Надо ему кого моложе подыскать. У нас свои мужья...
Дамы долго и бурно обсуждали, как устроить судьбу вдовца, много шутили.
Я прошла в холл гостиницы. Там тоже везде беженцы. Их можно узнать по цветастым халатам и одинаковым резиновым тапкам.
Около детской комнаты - стеллажи с книгами: Фадеев, «Разгром», Словин, «Когда в нас стреляют», Майзл, «Возвращение в Эдем», Кунин, «Сволочи».
При желании можно приобрести сувенирную продукцию. Например, кружки с надписями «Рожденные в СССР» или магнитики с портретом Сталина.
Разговорилась с мужчинами, которые отвечают за расселение беженцев.
- В отеле живут несколько сотен человек. Все довольны. За последние два дня ни одной жалобы не поступало. Они чувствуют себя, как дома. Их дети в белгородскую школу ходят. Никто их там не обижает.
На столе лежит список с фамилиями.
- Записались те, кто хотел вернуться обратно. Но пока передумали, никто не знает, когда все закончится, — объясняет собеседник.
Спрашиваю: «У вас есть друзья на Украине?» «А как же. Я ведь бывший милиционер, учился в Харькове. Хорошо там было. Столько друзей там осталось. Жаль, что так вышло».
На вопрос, не страшно ли жить в непосредственной близости от границы, собеседник улыбается: «Не страшно. В Белгороде нет военных объектов, бомбить у нас нечего. Давайте мы вас лучше с человеком познакомим, который отвечает за беженцев, он с вами поговорит».
Ответственный за беженцев отказался общаться.
На улице уже знакомая компания продолжала обсуждать завидного жениха с квартирой и его покойную супругу.
Недалеко от отеля мужик в тельняшке чинит машину: «Я иногда подвожу беженцев. Когда они садятся в машину и слышат новости по радио, сразу просят выключить. Я сам родился в Донецке, но уехал оттуда в 2013 году. Хуже у них там, чем в России.
- Чем же хуже?
- Просто хуже. У них во власти одни коррупционеры. У нас такого нет.
- В Белгороде страшно оставаться?
- Смеетесь? Ну был один хлопок на нефтебазе, и что с того? Я как раз живу рядом с нефетебазой. Даже не понял, что случилось, пока дым не увидел. А молодежь из моего дома и вовсе об инциденте узнали только из новостей. Немного волновался, что нас эвакуируют из района, даже вещи собрал. Но обошлось.
За все время паника в городе случилась дважды. 24 февраля и после хлопка на нефтебазе. В эти дни образовались очереди на бензоколонках. Но к вечеру люди уже обо всем забыли.
Я ведь постоянно смотрю новости с обеих сторон, анализирую ситуацию. Все правильно мы делаем. Если надо, тоже пойду воевать. Смерти не боюсь. Я уже пожил. Хватит. А пока думал поддержать нашу армию, приклеить на автомобиль букву Z. Потом испугался. Вдруг испортят мне машину, а мне еще кредит за неё выплачивать.
«Я на бомжа стала похожа»
Второй пункт размещения беженцев располагается на отшибе, около аэропорта. На территории спорткомплекса разбили временные палатки.
В отличие от гостиницы «Амакс», на входе - охраняют вооружённые сотрудники Росгвардии. Меня на не пропустили, фотографировать запретили, попросили удалиться на 300 метров от лагеря.
Атмосфера около пункта размещения не такая беззаботная, как около гостиницы «Амакс».
Недалеко от входа в лагерь – детская площадка. Детей здесь нет. На лавочке сгорбились пенсионеры. Мужчина и женщина. Оба смотрели в сторону аэропорта. Завывал сильный ветер.
Я отошла за шлагбаум, туда, куда меня отправили росгвардейцы. Сюда подъехала черная иномарка. К ней побежали люди из лагеря.
- Деньги привезли поменять, - на бегу крикнул один из беженцев.
У автомобиля выстроилась очередь.
- Говорят, какой-то банк организовал выездной пункт обмен валюты, - пояснили мне. - Но мы сомневаемся, что это банк. Честно говоря, нам без разницы. Поменяют и ладно.
- Курс хороший?
- Понятия не имеем. Мы месяц сидели в подвалах, откуда нам знать, какой нынче курс. Меняют доллары, евро, гривны. Но тут у людей в основном только гривны.
Собравшиеся явно не настроены на общение. Люди торопятся завершить дела и быстро уйти. Чувствуется, что журналистам не доверяют.
- Кто-то обронил карточку «Приватбанка», фамилия не указана, - мужчина из очереди подбегает к сотрудникам ДПС, которые охраняют шлагбаум.
Старушка, которая проходила мимо, трясущимися руками открывает кошелек. Достает пачку иконок. Перебирает. Между ними находит банковскую карточку: «Моя на месте».
Прошу мужчину, который нашел карточку, рассказать свою историю.
- Я сам из Рубежного. Два дня назад сюда приехал. Волонтерам оплатил немного бензин, чтобы помогли выбраться. Тещу долго уговаривал, ни в какую не хотела уезжать. Уперлась: останусь дома. И теперь рвется обратно. Вы не подумайте, она в своем уме, в здравой памяти. Просто в Украине ее дом.
Мне тоже не просто. В 60 лет начинать жизнь заново… Приткнуться бы куда здесь, работу найти. Сейчас оформляют списки вакансий. Мы указываем свою профессию. Я и шофером могу, и сварщиком. Кем угодно. Наверное, нам подыщут город, где наши знания будут востребованы. Так что, куда меня отправят, сам пока не знаю. Может, домик какой выделят. Понятия не имею, как у вас здесь все устроено. В палатках мы живем по 5-7 человек, там тепло. Но хотелось бы отдельное жилье.
Возвращаться на Украину собеседник пока не планирует: «В Рубежном был завод, но его теперь нет. Значит, и работы не будет».
- На Украине вас все устраивало?
- До 2014 года все нормально было. А потом началось. Дочку в школе заставляли учить украинский. С западной Украины к нам приезжали люди, так они больше зарабатывали, чем я.
Мужчина приехал в Россию на своей машине с украинскими номерами. Салон автомобиля забит вещами.
- С украинскими номерами нет проблем на дорогах?
- Нормально все. Даже нигде не тормозят.
Чуть позже я поговорила с супругой этого человека.
- Посмотрите на меня, я на бомжа похожа, – хрупкая женщина показывает ноги в теплых носках и босоножках. - У меня ничего из одежды не осталось, только то, что на мне. Еще теплится надежда, что мы вернемся домой, что не все разграбят. У нас ведь вскрывали квартиры, гаражи. Мародёры все обнесли.
- У вас с собой есть сбережения?
- Кое-что осталось. Мы до последнего не меняли гривны, думали, вернемся обратно, деньги пригодятся. Но приехали сюда, смотрим новости, а там дела все хуже и хуже, просвета нет.
- Вы себя чувствуете украинкой?
- Я сторонник русского мира, я русская. Но я хочу жить в своем городе. Я настоящий патриот своего места. Моя родина - Донбасс. Мы там русские, не украинцы. Там похоронены мои бабушки, они все говорили по-русски. Я не учила украинский, не говорю на нем.
Жили мы там нормально. Но все, кто приходил к власти, продавались Америке и Европе, заискивали перед ними. Украинские земли продавали. Обнищала наша страна. Уничтожены фабрики, заводы, образование. А преподносили это всё как патриотизм.
Моя русскоязычная дочка ходит в садик. Я после новогоднего утренника пришла за ней, а она зевает. Ни одного слова не поняла на украинском.
Сама я хотела устроиться режиссёром, писать сценарии. Меня приняли на работу, но сказали, что надо писать на украинском. Я и ушла. Это не мой язык.
- Тем не менее, вы не уехали оттуда. Вас не притесняли, вы чувствовали себя свободным человеком?
- Ну да, свобода была. Не знаю, как со свободой в России, я не жила и не работала здесь. Но я вам завидую, что ваши дети на русском говорят.
- Каким вы видите свое будущее?
- Домой поеду, когда все закончится. Я сейчас в страхе, обиде и в горе, потому что стала нищая. Уже не смогу ничего заработать. Потому что все заработала, когда мне было 30. А мне уже не 30. Я никогда не жила в арендованной квартире, не умею снимать жилье, - срывается на плач собеседница. - Привыкла, что утром пошла в свой туалет, сделала чай, включила компьютер, делаю, что хочу. А теперь сижу в палатке и жду, когда меня в общежитие поселят или еще куда. Я брезгливая, для меня такая обстановка - стресс.
Женщина привезла с собой из Рубежного трех котов: «Вон они, гуляют, пойдемте, покажу».
На лужайке два кота. Один хромает, у него сломан позвоночник. Второй упитанный, на поводке.
- Третий убежал здесь. Искали, не нашли. Так что он теперь гражданин России. Вы не смотрите, что они такие зачуханные, они ведь тоже беженцы.
Над головой раздается гул самолета – взлетная полоса аэропорта Белгорода находится совсем рядом. Кот-инвалид прижимается к земле, прячет голову в траву. Второй ныряет под машину.
- Видите, какие пугливые стали после бомбежек, - вздыхает женщина. – Вы их только не фотографируйте, не хотим, чтобы они попали в вашу прессу.
В этот же день на белгородских сайтах появились информация, что лагерь беженцев посетил глава региона. Чиновники сфотографировались на фоне белоснежных палаток без людей. «Сегодня тепло, дети бегают и играют на улице, а значит, чувствуют себя в безопасности», - отчитался губернатор в своем телеграм-канале.
«Включила телевизор и уснула»
Белгород – красивый, ухоженный город. По своей архитектуре больше напоминает европейский регион. Кругом старинные особняки, усадьбы, небольшие кафешки.
Около храма на лавочке скучает полная женщина.
- Я живу в селе, что недалеко от украинской границы. Раньше мы постоянно к соседям ездили. Детей возили на мероприятия, продукты там брали. И что оно такое случилось? Из-за Крыма мне кажется. Я стараюсь телевизор не смотреть, а то переживаю сильно. Хожу теперь часто в храм, молюсь.
Раньше работала на химпредприятии. После ухода у меня начались проблемы с легкими, конъюнктивитами мучилась. Устроилась поваром в школьную столовую. Нормально все было, пока старость не пришла. В последнее время работала дворником, больше в селе негде. Но вот упала в гололед и сломала ногу. Теперь хромаю. И работы нет.
До пенсии месяц остался. Обещали платить 10 тысяч рублей. Как жить, не знаю. Все подорожало. Хорошо, сейчас трава пойдет. Щи зеленые можно сварить, окрошку сделать. Лучку нарезал, творожку положил - и даже картошка не нужна.
- В Сети пишут, что жители некоторых приграничных деревень роют окопы…
- Кому мы там нужны? Никто ничего не роет, никто нас не эвакуирует. Блокпостов нет. Хотя я бы заставила молодежь копать траншеи, чтобы в случае чего прятаться.
Так ни к чему не готовятся. Говорят, в Белгороде где-то есть одно бомбоубежище, но где оно – никто не знает. Хотя должны запасы были готовить, водичку. Почему ничего не делают?
- Вы в курсе, что в Белгороде ввели желтый уровень террористической опасности?
- Погода, что ли, портится? Интернета у меня нет, новости смотрю редко. Вчера включила телевизор и уснула…
«Цены растут. Спекулянты виноваты»
Недавно власти Белгорода объявили набор местных жителей в добровольную народную дружину (ДНД). В обязанности входит – патрулировать улицы.
Одного такого дружинника я встретила в центре города. Молодой парень лет двадцати в синей жилетке ДНД кратко пояснил суть работы.
- Я давно записался в дружинники. Еще учусь и работаю. У нас в городе все тихо, но контроль не помешает, - говорит молодой человек.
- Вы должны обращать внимание на подозрительных людей. Как выглядят подозрительные?
- Пьяные и неадекватные.
- По слухам, вам за это платят 15 тысяч рублей?
- Секрет. Я же вашу зарплату не считаю.
В центре города расположена деревянная сцена. На ней щит: «Белгород – город воинской славы». Рядом танцуют пенсионеры. Из колонок звучит не самая жизнеутверждающая песня: «Сколько любить нам осталось – август, сентябрь - и всё».
Фотографирую танцоров. Подходит женщина в бордовом пальто и шляпке: «Не надо нас снимать. А то недавно кто-то выложил наши танцы в соцсети, и на нас затравили. Мол, на Украине люди гибнут, а мы здесь пляшем».
Дама оправдывается: «Мы им сочувствуем, молимся за них. Но Россия не могла поступить по-другому, иначе на нас бы напали. У меня ведь тоже мама в Харькове живет, она в подвале сидит все это время. И у многих, кто здесь танцует, родные там».
Пешеходная улица Белгорода – единственная, где еще можно встретить немало народу. Около газетной палатки 50-летний мужчина покупает значок «ПраVда победит!». Мы поговорили. Вот какой монолог выдал белгородец: «Дальше все закрутят гайки друг другу. Европа с Америкой нам, а мы - им. Пусть они посмотрят, что будет с питанием у нас, а что у них.
У нас нет ненависти к украинцам. Это от них все идет. А берется все из СМИ и пропаганды, пятая колонна.
Обидно, что цены у нас растут, а жаловаться некому. Тут не спецоперация виновата, связи не ищите. Обычная спекуляция. В советское время существовал контроль, наказывали за такие вещи. А когда при капитализме живешь, никто это контролировать не станет. Как жили в бардаке, так и живем».
Пламенная речь привлекла внимание еще одного прохожего. Он добавил: «Империалисты во всем виноваты. Молодежь плачется, что лишились айфонов. Тьфу, стыдобища».
Мужчины разошлись по своим делам. Я спросила у продавщицы в ларьке, часто ли у нее покупают значки с символикой Z и V.
- Спросом пользуется патриотическая продукция. Еще интересуются, где купить наклейки с символикой, но нам их не привозят. Народ берет георгиевские ленточки, из них клеют символы на автомобили. А еще часто спрашивают магнитики с изображением Сталина. Вы, наверное, заметили, Сталин у нас везде продается.
«Даже цыгане уехали на север»
В Белгороде есть пару мест, где долгие годы мирно уживались украинцы и россияне. Речь о продовольственных рынках. Один из них, «Салют», находится около железной дороги.
- Из Харькова привозили шмотки, продукты, зерно. Некоторые товары были запрещены для провоза. За что-то приходилось платить на вокзале, чтобы пропустили. Это называется рэкет. Поэтому русские и украинцы придумали свою схему – выкидывали мешки с продукцией прямо из поезда. Здесь уже все это ловили. Правда, давно это было, - поделился один из работников рынка. – А вообще, белгородцы каждые праздники ездили закупаться в Украину. Так же, как белорусы в Прибалтику.
На рынке «Салют» можно купить все: овощи, фрукты, мясные изделия, рыбу, сыры, кроссовки, куртки.
Перед входом женщина продает свежевыжатый гранатовый сок: «Берите, последнее осталось. Гранаты возили из Азербайджана. Раньше оптом брали. Теперь по чуть-чуть. Скоро поставки закончатся».
На самом рынке мужчина, который торгует помидорами из того же Азербайджана, настроен более оптимистично: «Я 20 лет здесь работаю, как возили, так и будем возить. Лазейки найдем».
Цены на рынке в Белгороде – московские. Капуста – 100 рублей, помидоры 250, лук – 120, апельсины – 180, сахар – 95. Судя по табличкам над прилавками, продуктов из Украины нет. Зато есть алтайские сыры, белорусские колбаски, икра с Камчатки.
У ларька с колбасой местного производства продавщица рассказывает, что украинцев здесь давно нет: «Лет пять назад бабки из Харькова торговали дешевой колбасой. Где они ее брали, понятия не имеем, контрабанда, наверное. Их гоняли. Теперь у нас конкуренции нет».
Рядом молодой человек рекламирует сало: «Берите, наше родное, не с Украины».
Пенсионерка, торгующая орехами, вспоминает былые времена: «Украинцев тут не стало после коронавируса, когда закрыли границы. Но у многих моих коллег родственники на Украине живут. У моей соседке по прилавку близкие в Киеве. Женщина, которая торгует напротив, недавно вывезла дочь из Харькова в Калининград. А ее сын пошел воевать. Кстати, завтра по телевизору покажут предсказания Ванги. Мы все хотим посмотреть. Она расскажет, как дальше будут развиваться события».
Мужик, торгующий картошкой, не скрывает недовольство: «Я тридцать лет не вылезал из Украины. Ездил в Запорожье. Оттуда брал на продажу дрель, строительные инструменты на продажу. Из Харькова вез картошку. У них в два раза все дешевле. Даже полиэтиленовые пакеты за копейки там покупал. Больше нет пакетов. Так и говорю покупателям: накладывайте в свои сумки».
В рядах с одеждой народ тоже возмущается, что закончились контакты с Украиной: «Всегда шмотки возили из Харькова. Там дешевле, и товар качественный. Выгоднее выходило. Теперь приходится из Москвы привозить. Я лично покупала одежду в Одессе. Там порт, товар шел со всего мира».
Поговорила я с продавщицей кроссовок, которая в 2013 году переехала из Саратова в Белгород: «Тогда сюда много людей из северных регионов понаехало. Теперь все думают обратно уезжать. Бизнеса больше нет. Да и небезопасно теперь в Белгороде. Все цыгане, которых здесь много было, уехали отсюда. Осталось мужа уговорить. Он отказывается покидать город, серьезно настроен в случае чего родину защищать».
Вечером в ирландском пабе давала концерт местная группа. Музыканты исполняли песни группы «Кино».
Собравшиеся в зале прыгали и веселились. Особенно активно публика отплясывали под песню «Перемен». Вряд ли кто-то из этих людей был в курсе, что песня являлась неофициальным гимном протестов в Беларуси.
На следующее утро я уехала в Москву. Свободных мест в поезде не было.