По данным минстата самой Шри-Ланки, по состоянию на февраль инфляция в стране достигла рекордного с 2015 года уровня — 17,5%, а общий государственный долг перевалил за $51 млрд и только за последние три месяца вырос на $4 млрд (годовой ВВП страны — $80 млрд). В феврале я еще нежилась на цейлонских пляжах и ничего подозрительного не почувствовала. Но, может, невооруженным (большими капиталами или высокими постами) глазом инфляция с госдолгом и незаметны? Как был манговый фреш на пляже по 100 ланкийских рупий в декабре, так и остался до марта.
Следующий признак дефолта — проблемы с экономикой. На Цейлоне, он же Шри-Ланка, по мнению международных экспертов, «самый тяжелый экономический спад с 1948 года». А именно: в стране не хватает продовольствия, так как самыми крупными его экспортерами на остров были РФ и Украина, и товаров первой необходимости, так как из-за конфликта на востоке Европы страдает логистика в Индийском океане. При мне ланкийские супермаркеты ломились от всевозможных яств и предметов гигиены и быта со всего мира — кроме, пожалуй, как раз наших и украинских.
Нехватка топлива и энергоресурсов привела к национальным протестам, отставке кабмина и введению чрезвычайного положения. Здесь, пожалуй, и впрямь «буревестник реял», хотя и не очень гордо. Электричество на острове отключали на пару часов ежедневно. Но только в декабре в светлое время суток, а к февралю дважды в день, в том числе после заката. Именно тогда я с удивлением отметила, что у хозяев нашей роскошной виллы большой запас что керосинок, которые они нам тут же приносили, что добродушия, с которым они поясняли, что это всего лишь «небольшие перебои с танкерами, доставляющими на остров мазут».
Шри-Ланка — «нетто-импортер» (покупает больше, чем продает) энергоносителей, поэтому резкий рост цен быстро истощил ее валютные резервы — указывают еще одну примету дефолта эксперты. Пополнить их можно было только за счет туризма, но и эта отрасль просела с самого начала пандемии 2 года назад, несмотря на все усилия цейлонских властей привлечь иностранных гостей. А вот это, пожалуй, чистая правда! Туристов на просторных ланкийских пляжах этой зимой было раз-два и обчелся, что меня, как экономически темную личность, даже радовало. А к туристам Шри-Ланка действительно была самой ласковой в своем регионе: и въезд упростила, а
1 марта объявила бесплатное продление виз на 2 месяца всем застрявшим на острове по геополитическим причинам туристам. Притом что только россиян по состоянию на март на Цейлоне было более 11 тыс. Но ланкийскую казну, выходит, не пополнили, а даже наоборот — застряли на халяву.
«Цейлонское правительство стремится к высоким расходам, но низким налогам, что усложняет выплату долга», — выносят вердикт острову западные финансисты. Ну это даже мне понятно: выбив щедрый кредит, можно об этом забыть и ощутить себя Рокфеллером… Но через какое-то время все равно окажешься в неприятном месте, которое не перестает дурно пахнуть, даже если назвать его красивым словом «дефолт».
— Рост начинается только после того, как достигнешь дна! — бодро отвечает мне по телефону хозяин нашей виллы на цейлонской ривьере.
Интересно, что именно так описывают аналитики российский дефолт образца 1998 года: совокупный госдолг РФ составлял почти 200% ВВП, у правительства не было средств на обслуживание долга и на финансирование расходов бюджета. Именно поэтому август 1998-го стал тем самым «дном», с которого начался рост — с потребностью в импортозамещении поднял голову отечественный производитель, российские компании вышли на внешний рынок.
— Значит, и сейчас мы оттолкнемся от дефолта, как от дна, и рванем вверх не хуже, чем Шри-Ланка?! — с надеждой вопрошаю у отечественного производителя финансовых прогнозов.
— Нет, сейчас у нас совсем другие источники и составляющие дефолта, — разочаровывают меня. — В 98-м не было денежных средств, чтобы оплатить внешний долг, а сегодня нет только технических. А сам госдолг всего-то 17% от нашего ВВП. И мы бы рады его отдать Западу, да не можем — он же сам платежи от нас заблокировал.