Ау, где вы, времена Дикого Запада, когда, грабанув дилижанс, счастливцы исчезали, канув в мигрирующих человеческих массах. На дворе даже не лихие 90-е, бесследно улетучивавшие тучные транши (они и сейчас улетучиваются среди тех, кто поставлен осуществлять надзор за их сохранностью), ныне шаг влево или вправо считается побегом — тотальная зафиксированность и идентификация, фейс-контроль и вымуштрованность, ощущаемая (что удивительно) немногими, хотя даже внешних признаков свободы почти не осталось.
Лишь родственные глупеньким наивным кассиршам глубоко неиспорченные натуры способны вообразить: для поголовного чипирования необходимы коронавирусные прививки. Зачем столь сложные ухищрения, если каждый пишет собственную ежедневность находящимся при нем мобильником-соглядатаем? Похожий на плитку шоколада предатель расскажет о своем владельце досконально: где находится или находился, с кем контактировал в искомую минуту. И прочих пронизывающих воздух флюидов и волн не счесть. Плюс спутники-шпионы в кажущемся далеким околоземном пространстве. Космос стал не только ареной рекламных шоу (маст гоу он), но и хранилищем наших персональных данных, горней локацией и локатором подслеживания за особо интересующими землянами. Парящий в небе ястреб не различит высунувшуюся из норки мышь-полевку столь зорко, как чуткий глаз-объектив галактического тюремщика зафиксирует малейшее движение двуногого (в виртуальных кандалах) невольника. Но никто добровольно от изобличающих доносителей не откажется, напротив, рьяно множим количество технических надзирателей.
Итог? Скучно, постно, рутинно, зарежимленно стали жить! Лишаем жизнь ее искрящейся полноты, многокрасочности и романтического флера.
Кошелек — символ духовного начала
Величайшая радость (была) — найти на улице, на пляже, под ногами в метро сияющую или тусклую оброненную кем-то монетку! Уж не говорю купюру — большого или малого номинала. Сюрприз! Приятная неожиданность. Избраннический дар. Подспудно учитывался-подразумевался и финансовый, пусть незначительный, куш, мелочовая пожива.
И вот перешли на безнал. Предпочли виртуальную валюту. И обеднели не только материально, но и духовно. Уничтожили плодороднейшую ниву, на которой произрастали буйные фантазии. Если в кармане не звенит и не шуршит, какие мечтания? Кредитную карточку (кем-то потерянную) не столь радостно увидеть валяющейся на земле. Карточка и карточка. Пластик. Кусочек не пойми чего. Почти наверняка просроченная. Или ее успели заблокировать. Не обналичить. А попытаешься — угодишь под видеокамеру.
Наткнуться на кем-то потерянный кошелек — тоже неперспективно: вряд ли присвоишь. Из-за тех же камер, их вокруг натыканы сотни. А когда дамокловым мечом висит опасение: тебя (подразумеваемого жулика) найдут, вычислят, сцапают и заставят вернуть находку до разгульного ли куража? Никакой импровизации! Никакого экспромта. Невозможна головокружительная бравада — под недреманным оком!
Увы, захватывающие классические литературные (и не только, а и жизненные) сюжеты нереальны при такой форме финансовых взаимоотношений! Вообразите: кто-то зарыл клад, состоящий из пластиковых прямоугольничков… Бред! Чушь! Нонсенс! Разве может подобная заначка, жалкий схрон сравниться с сундуком золотых дублонов и дукатов? С россыпью бриллиантов и алмазов…
Имей кредитные карточки хождение во времена Френсиса Дрейка, и не возникли бы пиратские кооперативы, не случилось бы «Острова сокровищ» и «черной метки»: ну, пришли к бывшему «морскому волку» коллекторы, потрошители, киллеры и, пытая раскаленным утюгом, сказали бы: перегони со своего офшорного счета на наш виртуальные миллионы… Скука! Жалкая пародия на погони и абордажи, на Билли Бонса и одноногого Сильвера… Эфемерное бабло… Эфемерная жизнь…
Соперничая с прошлым
Основной признак, симптом, определяющая и исчерпывающая характеристика нынешнего бытия — виртуальность. Ты есть — и тебя нет. Тебя нет — но ты как бы наличествуешь в повседневности.
Иллюзорность до бессмыслицы, оптимизация до самоликвидации — норма. Перед окончательным исчезновением? Или это промежуточный его этап?
Потому и сходят с ума поклонники прежних форм и норм погони за успехом и богатством, хапают взятки и переплавляют в золотые унитазы и золотые слитки, хранят материализованные, сбывшиеся, воплощенные грезы под полом. Таких людей не судить надо, а поощрять, но их — за решетку, в камеру, на зону. Лишают воинских званий и прочих привилегий, конфискуют и изымают не столько имущество, сколько порыв мечтательности… (Лиши Ассоль алых парусов — что останется от красивой саги ее любви?) Уж ладно бы упекли в сумасшедший дом (как многих оказавшихся в прогаре не от мира сего графов монте-кристо, джентльменов удачи, рыцарей «веселого Роджера» и печального образа, мушкетеров чести), нет, их за ушко в унизительную кутузку!
Откуда взяться в этих рамках и шорах — гусарству, благородству?
Потому и вспыхивают агонизирующими судорогами перестрелки с инкассаторами, множатся заказные убийства мужей и жен, процветает пулевыпускание в школах и институтах — что мечту законопатили в тесные оковы, а щекочущий нервы и подгоняющий кровь приключенческий антураж заменен пластмассовым эрзацем. Арсенал молодецких забав сведен к минимуму псевдо и мнимо захватывающих криминальных передряг. Нынешние модификации и клоны (а никак не последователи) энтузиастов «золотой лихорадки» вожделеют — не джек-лондоновских и шерлок-холмсовских задач со многими неизвестными и решением длиною и протяженностью в долгую интересную жизнь, а краткого компьютерного клика и мига удачливого хапка со многими нулями. Сгодится обобрать пенсионера, обмануть ребенка, нажиться на сироте.
Еще не родились, а все досконально о себе и других знаем и дотла прожили. Прожгли. Зажгли. И стали выжиги. Наиглавнейшее давно (и не нами) сделано. Закон Ома открыт. «Улисс» и «Гамлет» написаны. Даже первооткрывательский космос позади. Торопиться некуда. И незачем. Соперничать с прошлым бессмысленно. Его величия и ужасов не превзойти, а повторяться недостойно и унизительно.
И нет надежды спокойно, зрело, со значимой весомой расстановкой, не впопыхах, свершить нечто отличное от предыдущего. Обязательно ли грандиозное, ходульное, пафосно-помпезное? Превосходящее то, что уже известно? Или достанет скромного и крохотного, но не фальшивого и, уж конечно, не отлитого из постыдных взяток золотого унитаза?
Оптимизация
Заменят (вслед за купюрами) бумажные паспорта электронными. Что ждет после этого? А вдруг — сбой в Сети, в системе учета?
Или логичнее и правдоподобнее: кому-то понадобится ваша квартира. Или не понравитесь вы сами. И этот кто-то просто «сотрет» ваш документ, улетучит его.
В мгновение ока вы — фикция. Пустое место — несмотря на физическое присутствие. Попробуйте доказать, что вы есть.
Повод для грандиозной аферы.
Основатель и провозвестник самоуничтожения под вывеской оптимизации — Владимир Ильич. Его провидения и заветы мы (зачастую неосознанно) неукоснительно копируем, домысливаем, совершенствуем, воплощаем, блюдем. Яркий пример — борьба с пандемией.
Если ширится волна заболевания — что нужно предпринять? Отказаться от врачебной помощи, свести ее к абсурду. Вспомним, как Ильич боролся с расползающимся по России сифилисом. Не профилактическими мерами, не интенсивным лечением. Устранял первопричину — гулящих дамочек. Не наставляя их на путь истинный, принял кардинальное решение: посадил на пароход и утопил.
Интересно, как произойдет на том свете встреча самого человечного человека с утопленницами?
Теловычитание
Вообразим: некий гражданин, наш соотечественник, стал приглядываться к себе, к своему телу, к своему организму. И прикидывать: как бы его оптимизировать? Без чего можно обойтись?
Без ягодиц. Зачем они? Совершенно лишняя выпуклость. Да и функция их чисто номинальная. Вспомогательная.
Отсек. Неудобно стало сидеть. Но подложил подушки.
Еще пристальнее пригляделся. Щеки — лишние. Но изъять их — испортить портрет, картину лица.
А вот пальцев излишне много. На руках и ногах. Куда их столько? Уменьшил количество.
Да и рук — избыток, две. Зачем? Куда их столько?
И ухом можно обойтись одним.
Он, конечно, задавался вопросом, зачем это делает? Но отвечал себе уклончиво и бойко: мне лишнего не надо.
А потом, когда почти ничего от него не осталось, то и это минимальное стало ненужным.
И даже лучше было, что урод, всех удручавший своей страхолюдностью, совсем исчез.