Образ зеленого горошка, затерявшегося на полузабытой верхней полке, возник у меня в сознании, когда у моей весьма немолодой родственницы вдруг обнаружилась… машина. Неплохая такая машина — «Тойота». По всем документам она вот уже 10 лет принадлежала пожилой женщине, которая, правда, в глаза ее никогда не видела. Причем особенно странно, что автомобиль формально оказался собственностью человека, не имеющего водительских прав и в жизни не приближавшегося к автосалону. Сотрудники регистрационного отдела ГИБДД встали насмерть: «Имя-отчество ваши? Адрес ваш? Значит, и машина ваша». Потом, однако, смягчились: можно, оказывается, снять с учета не принадлежащее вам транспортное средство. Приехать рано утром, добыть талончик, чтобы встать в электронную очередь, потом еще раз приехать, пробежаться по трем различным окошечкам — и получить наконец справку о том, что «Тойота» вам не принадлежит. Раньше-то, разумеется, принадлежала, но теперь все, регистрация отменена! Причем интересно, что где-то, вероятно, ездит по дорогам эта злополучная машина, раньше оформленная незнамо на кого, а теперь и вовсе бесхозная. И это, согласитесь, уже не баночка зеленого горошка.
Как бы назвать то, с чем нам пришлось столкнуться? Может быть, выборочным порядком? То есть существует порядок регистрации автомобилей, и он неукоснительно соблюдается. Но где-то в далеком от Москвы регионе сидит себе за столом некий сотрудник ГИБДД (молодой и неопытный, немолодой и уставший, просто нерадивый — нужное подчеркнуть) и путает все на свете, оформляя автомобили совсем не на тех людей, которым они принадлежат. И вся сложная и хорошо продуманная система начинает работать, как говорит современная молодежь, «криво».
Что только не вспомнилось мне во дни борений с невидимой «Тойотой»! И «Мертвые души» Н.В. Гоголя, где запись в ревизской сказке оказывается сильнее реальности, давая плуту возможность покупать и потом использовать по своему усмотрению давно умерших крестьян. И «Подпоручик Киже» Ю.Н. Тынянова — история одной описки, в результате которой будто бы появился на свет и прожил иллюзорную жизнь офицер со странной фамилией. Летят десятилетия, сменяются века, а небрежно составленные бумаги продолжают приводить к удивительным «архивным находкам».
Иногда интересно, если представляется такая возможность, проследить зарождение очередного подпоручика Киже. Например, недавно наши студенты-заочники, у которых защита дипломов не летом, как у остальных, а зимой, сдавали в деканат свои выпускные квалификационные работы и сопутствующие документы. А я должна была в качестве научного руководителя, а также заведующей кафедрой подписывать титульные листы ВКР. Поскольку делаю я это уже не первый год, то заранее знаю, что содержание титульного листа надо читать шевеля губами. Потому что где-нибудь 2021 год окажется заменен на 2012-й (как вариант — 3021-й). А еще меня и других преподавателей обязательно как-нибудь неправильно назовут. В этом году появилось и нечто новенькое: студентка ошиблась в собственных инициалах. Спрашивается: что случается со всеми этими людьми, временно лишая их зрения и разума? Не думаю, что они поголовно испытывают перед защитой такой чудовищный стресс, что теряют способность перечитать несколько строк на титульном листе. Скорее срабатывает непобедимое российское «да ладно!».
Оно же вдохновляло, судя по всему, и неизвестного мне доброго самаритянина, который вдруг взял и составил посвященную мне статью в Википедии. Вроде бы и надо заочно поблагодарить этого человека… Но зачем он состарил меня на год? Впрочем, если бы омолодил на пять или даже на десять, я все равно не обрадовалась бы. Просто странно, когда видишь рядом со своей фамилией чужой год рождения. Ну и «далее — везде»: неверно указано научное звание, допущена ошибка в написании имени матери, а список моих научных трудов заканчивается 2011 годом, как будто следующие 10 лет я провела, например, на огороде, выращивая огурцы и укроп. С той минуты, когда я наткнулась на эту статью в Википедии, меня мучает мысль: почему? Почему, если уж этот неведомый мне персонаж взялся меня увековечить, он не потратил лишних несколько минут на проверку данных? Что стоило ему просто спросить у меня, какого я года рождения?
Впрочем, ведь так обстоят дела не только с бумагами и прочими носителями информации (превращающимися усилиями «коекакера» в носители дезинформации). Безалаберность не знает отраслевых границ. Недавно мы купили через Интернет стул — легкий, красивый и недорогой. Распаковав, успели полминуты порадоваться. Потом осознали, что сиденье не прикреплено к каркасу. Это бы и ладно: так удобнее для транспортировки. Что стоит покупателю вкрутить четыре шурупа! Но не тут-то было. К стулу прилагались несколько винтиков с плоским концом — а в сиденье с оборотной стороны не имелось ни единой дырочки. Загнать винтики в ДСП можно было лишь силой мысли. Понятно, что людей с большим советским опытом подобными штучками не напугаешь. Все нашлось в хозяйстве: и шурупы, и шило, и, главное, мужчина, готовый закончить то, что не удалось работникам мебельной фабрики. Но все равно непонятно, что остановило их, помешало сделать отверстия для винтиков. Судя по всему, они были, по слову Гоголя, «чем-то развлечены». Может быть, мыслями о вечном…
За долгие годы жизни мы обрастаем не только дружескими и профессиональными связями. Образуется и небольшой круг тех, кому просто можно доверять. Зубной врач, чья пломба не вывалится не только через неделю, но и через десятки лет. Автомеханик, после встречи с которым машина не лишится колеса прямо посреди шоссе, а легче вздохнет и побежит резвее. А еще портниха, сантехник, мастер по ремонту обуви… Мне кажется, если бы каждому из них пришлось составлять какой-нибудь документ, они прекрасно бы с этим справились, потому что у них всегда хватает терпения делать хорошо все, за что они берутся.
Забыть не могу одного удивительного рабочего, занимавшегося в 1990-х ремонтом квартир. Мало того, что он умел абсолютно все: клал плитку, клеил обои, белил потолки и так далее, — он еще и дизайн разрабатывал, и мебель заказывал, привозил и устанавливал, а главное — после его работы в доме всегда становилось чище, чем до его прихода. И на мое беспомощное восклицание: «А я думала, это не отмывается!» — он отвечал: «Если отмывать — все отмывается». Теперь я понимаю, что обратное тоже верно: «Если не отмывать — все зарастает грязью». Все — включая мозги.
Кажется, теперь я знаю, в чем заключается тайный смысл списка источников и литературы, столь нелюбимого большинством студентов. Библиография, скучная и донельзя формализованная, призвана приучить нас к порядку — как к алфавитному, так и понимаемому более широко. Пусть требования единообразно ставить точки и двоеточия, осознанно выбирать большую или маленькую букву, размещать после фамилии два инициала, а не как получится, вызывают у вас сегодня недоуменное раздражение. Я ручаюсь, что человек, научившийся правильно указывать выходные данные научной статьи, уже не датирует свою сегодняшнюю работу 3021 годом просто потому, что руки не дошли до проверки цифр.
И пусть у некоторых студентов я слыву помешанной на правилах составления списка источников и литературы — для меня это не репутационная потеря, а шанс на педагогическое и просто человеческое обретение. Сейчас я ставлю оценки тем, кто уже совсем скоро будет во многом определять мою жизнь. Поколение школяров незаметно превратится в поколение сотрудников, а потом — в поколение начальников. А я так не хочу, чтобы у меня годам к 70–80 (если доживу, конечно) обнаружилась где-нибудь на Дальнем Востоке неучтенная «Тойота». Или яхта. Или личный самолет. И другие прекрасные объекты налогообложения, отбояриться от которых мне удастся лишь в результате титанических усилий.
Заканчиваю текст и знаю, что сейчас его надо будет перечитать. А очень, кстати, не хочется. Необходимость вернуться к началу, все перепроверить, исправить ошибки и опечатки отбрасывает тень на «миг вожделенный» завершения, которого ждет любой пишущий. Но придется себя смирить. Тщательно вычитать текст — и только после этого взять на себя ответственность за все, что в нем есть. Как берут на себя ответственность бесконечно мною уважаемые мастера своего дела, среди которых есть и дворники, и профессора.
Надеюсь, опечаток я не пропущу, глупостей за своей подписью не опубликую. В общем, обойдется без «архивных находок». Ведь если отмывать — все отмывается.