Речь идет о драматическом финале Гражданской войны на юге европейской части России. Тогда множество бывших граждан империи вынуждены были покинуть последние клочки территории, контролируемые белой армией, и искать убежища за границей.
Особенно впечатляющим стал исход «контрреволюционных масс» из Крыма в ноябре 1920 года.
Под натиском красноармейских дивизий Русская армия под командованием генерала Петра Врангеля не смогла удержать Крым и вынуждена была эвакуироваться оттуда морем на чужбину. К уходящим войскам присоединилась также и часть гражданского населения – люди, не ожидавшие для себя ничего хорошего от новой большевистской власти.
Масштабы этого исхода впечатляют. Как упомянул впоследствии сам Врангель, Крым покинули почти 146 тысяч беженцев. Среди этих уехавших за границу нелегалов (ни о каких визах, естественно и речи не шло!) – около 50 тысяч военных, 7 тысяч женщин и детей…
Для их эвакуации были использованы 126 кораблей и вспомогательных плавсредств. Среди них – 18 боевых единиц Черноморской эскадры (в том числе два громадных линкора), 26 транспортов, больше десятка пассажирских пароходов. А еще – катера, баржи…
Вся операция по отправке за границу морем готовилась в штабе Врангеля. 11 ноября главнокомандующий Русской армией отдал приказ по армии и флоту:
«…По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделил с Армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага...
Дальнейшие пути наши полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает. Да ниспошлет Господь всем сил и разума одолеть и пережить русское лихолетие. Генерал Врангель».
В дополнение к этому «уходящее с арены» крымское правительство опубликовало специальное разъяснение, где предупреждало всех намеренных отплыть на чужбину, что никаких гарантий на благополучное будущее там дать не может:
«Ввиду объявления эвакуации для желающих офицеров, других служащих и их семейств правительство Юга России считает своим долгом предупредить всех о тех тяжких испытаниях, какие их ожидают... Совершенно неизвестна дальнейшая судьба отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не дала своего согласия на принятие эвакуированных. Правительство Юга России не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи как в пути, так и в дальнейшем. Все это заставляет правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственная опасность от насилия врага, остаться в Крыму».
По первоначальному плану конечным пунктом для этой армады с русскими беженцами был Константинополь.
Путь туда через Черное море занял от 4 до 5 суток. Однако, добравшись до заветной «туретчины», русские беженцы оказались фактически на изоляции. Почти две недели им не разрешали сойти на берег. Пришлось жить (вернее – выживать) в тесноте кубриков и трюмов переполненных кораблей, стоящих на константинопольском рейде.
Вот лишь несколько свидетельств участников этого «локдауна»:
«…Огромный транспорт был сплошь заполнен людьми. Спали не только во всех трюмах, но и по всей палубе, так что между лежавшими оставались лишь узенькие дорожки для прохода».
«…Вежливость, дисциплина, выдержка, воспитанность исчезали. От скученности и грязи появились насекомые. Вымыться, хотя бы морской водой, было невозможно... Спали вповалку на мокрых палубах, в грязных трюмах, под копотью труб. Особенно тяжело было женщинам. В этой обстановке родилось несколько младенцев и умерло несколько больных и стариков... Выдавали немного хлеба или лепешки, которые пекли по ночам; минимальные дозы консервов, селедки. Бывали дни полной голодовки. Не было не только горячей пищи, но и горячей воды для чая».
«…Очередь в WC была нескончаемая. Стояли, думаю, часами…»
У некоторых из «затворников поневоле» сдавали нервы. Это толкало людей на отчаянные поступки, кончавшиеся смертью. Как вспоминал очевидец, по прошествии нескольких дней проведенных в тесноте парохода, стоящего на рейде, один из молодых офицеров явно тронулся умом. В приступе безрассудства он бросился с борта корабля в море и поплыл к такому недалекому, кажется, берегу. Однако холодная вода осеннего Черного моря не позволила пловцу достичь цели. Через несколько минут он утонул.
В другом случае несколько мужчин, военных и штатских, под покровом ночи умудрились спустить шлюпку и отправились на ней в сторону Константинополя. Однако при приближении к городу их обнаружила береговая охрана, которая открыла огонь по нарушителям границы. Все они были убиты.
Руководители Русской армии во главе с П.Врангелем пытались договориться с местными властями – турками, но, главное, с французским оккупационным командованием, которое в ту пору диктовало правила жизни в побежденной Турции. Кончились эти переговоры тем, что для значительной части российских беженцев (фактически – всех солдат и офицеров врангелевской армии) определили специальные территории их компактного проживания, притом обговорено было право сохранение в частях легкого вооружения, положенного по штату.
Таких «резерваций» выделили три. Донских и кубанских казаков отправили «робинзонить» на остров Лемнос в северо-восточной части Эгейского моря. Для размещения части бывших войск Русской армии и прибывших вместе с ними гражданских лиц создали спецпоселение на материке поблизости от Константинополя – в районе Чаталджа. Но самым внушительным по размерам стал лагерь русских воинов неподалеку от городка Галлиполи, расположенного в 200 километрах от турецкой столицы, неподалеку от северного берега пролива Дарданеллы.
В общей сложности в Галлиполийском лагере «прописались» более 26,5 тысячи человек – в основном офицеры и солдаты 1-го армейского корпуса, которым командовал генерал Александр Павлович Кутепов. К их услугам предоставили практически неприспособленную для проживания территорию в шести километрах от самого города. Местные иногда называли ее «долиной смерти»: ведь на берегах протекающей там речки водились ядовитые змеи.
«Сердобольные» французы выделили русским армейские брезентовые палатки, кое-какие стройматериалы, а также лопаты, пилы, топоры. Благодаря такой благотворительности у подчиненных генерала Кутепова появилась возможность уже через некоторое обустроить для себя хоть мало-мальски приемлемые жилища.
Хуже обстояло дело с питанием. Вообще-то при эвакуации из Крыма Русская армия погрузила на корабли довольно значительное количество провианта, а также иных интендантских припасов. Однако в Константинополе с ними пришлось расстаться. Специальная комиссия, созданная французскими оккупационными властями, заявила, что эти запасы, а также и корабли, на которых прибыли русские, заберут в качестве залога – под обеспечение изгнанников в будущем всеми необходимыми для проживания на территории Турции ресурсами.
Эмигрантам-врангелевцам довелось испытать на себе всю меру щедрости властей, получивших столь внушительный залог. По некоторым сохранившимся сведениям, в первые дни пребывания под Галлиполи русские солдаты и офицеры получали по две галеты «на душу» и по килограмму хлеба на 16 человек.
Правда, позднее продовольственное снабжение улучшилось. Уже зимой 1921-го в лагере наши построили пекарню и стали сами выпекать хлеб.
Сохранилась фотография, которая подписана: «Дневной рацион одного человека Галлиполи». На ней изображен весь ассортимент с табличками, где указано количество продукта. «Хлеб – 500 гр», «консервы – 200 гр», «крупа – 100 гр», «бульон – 50 гр», «сахар – 20 гр», «чай – 7 гр», «соль – 20 гр». А еще: «дрова – 600 гр».
Чтобы обеспечить хоть какой-то приварок к этому «изобилию», русские беженцы распахали участки земли под огороды, организовали рыболовецкую артель, которая пыталась добыть (впрочем без особого успеха) морскую живность, обитающую в Дарданеллах.
Дополнительные партии продовольствия и товаров первой необходимости временами поступали в лагерь от различных благотворительных организаций из Европы и Америки.
Увы, условия жизни в лагере под Галлиполи оказались для некоторых из беженцев слишком суровыми. Вроде бы южные края, до средиземноморского побережья недалеко, но в зимние месяцы и там человеку обитать некомфортно, если жилище у него плохое. А именно такие «хоромы» были у галлиполийцев: палатки, убогие бараки… Как результат – за первую же зиму в лагере скончалось более 250 человек.
Один из тамошних обитателей писал: «Мы буквально замерзаем (вспомним про вышеупомянутый дневной норматив расхода дров: 600 граммов на человека. – А.Д.). На галлиполийском полуострове зима очень суровая. Главным образом мучает страшный ветер. Он все рвет, леденит нас... Мы изнемогаем от этого непрекращающегося ни на минуту пронзительного ветра...»
К счастью, во главе группировки военных в изгнании стояли волевые, инициативные люди. «Первую скрипку» среди них играл сам командующий корпусом генерал А.П.Кутепов.
Поначалу он тормошил солдат и офицеров, отдавая приказы по благоустройству лагеря и приспособлению его для мало-мальски нормальной жизни. В палатках и бараках ставили самодельные кровати и нары, столы, скамьи… Из выделенной французами грубой ткани шили чехлы для матрасов и подушек, их набивали собранной на берегу сухой морской травой. Чтобы удобнее было доставлять необходимые для строительства материалы, русские специалисты из числа офицеров инженерных частей ухитрились даже построить узкоколейную железную дорогу, вагончики по которой перемещали при помощи лошадей.
А когда лагерный быт наладился, генерал решил обеспечивать пребывание своих подчиненных «в тонусе» организацией для них полноценного учебно-тренировочного режима. Распорядок дня в лагере соответствовал прежнему армейскому уставу. «Для поддержания на должной высоте доброго имени и славы русского офицера и солдата, что особенно необходимо на чужой земле, приказываю начальникам тщательно и точно следить за выполнением всех требований дисциплины» – объявил в приказе Кутепов. С целью подтвердить серьезность таких своих намерений комкор распорядился построить отдельное здание гауптвахты, куда отныне сажали нарушителей порядка.
Еще один любопытный штрих. Стремясь сохранить среди обитателей лагеря в Галлиполи устои прежней – «как при царе», воинской службы, генерал А. Кутепов даже подписал приказ, подтверждающий существование в среде галлиполийцев… дуэльного кодекса.
«Признавая воспитательное значение поединков, укрепляющих в офицерах сознание высокого достоинства носимого ими звания, для поддержания воинской дисциплины и укрепления моральных основ приказываю всем судам чести прибегать к поединкам во всех случаях, когда это окажется необходимым».
Командиры подразделений строго следили за подобающим внешним видом подчиненных. В полках проводились построения, строевая подготовка. Для офицеров организовали гимнастическо-фехтовальную школу. Регулярно проводили даже парады (полюбоваться на них приглашали представителей французского оккупационного командования, и те не могли скрыть своего удивления и восхищения сноровкой, выправкой русских воинов).
Для артиллеристов создали артиллерийскую школу. Чтобы упражняться в приемах заряжания и наводки на цель удалось организовать учебную батарею – две старые пушки на самодельных лафетах. Командование 1-м корпусом позаботилось даже о будущих кадрах. Учитывая, что в лагере оказалось довольно большое количество подростков и юношей, эвакуировавшихся из Крыма вместе с родителями, для них организовали кадетский корпус, несколько военных училищ (в том числе пехотное, кавалерийское, инженерное).
Отдельный разговор – о воспитательной, культурно-массовой работе. И по этой части галлиполийцы умудрились отличиться. Со временем в лагере появились не только несколько полковых церквей, но еще гимназия, детский сад, библиотека, художественная студия, театральный кружок. Хотя у русских беженцев не имелось типографского оборудования, однако в их лагере издавали машинописные и рукописные журналы.
Регулярно устраивались концерты. В них принимали участие не только артисты-любители из числа офицеров, но даже некоторые профессионалы, оказавшиеся в Галлиполи. Например, известная русская певица Надежда Плевицкая.
Галлиполийский лагерь русских изгнанников просуществовал почти три года. Начиная с весны 1921-го обитатели его стали разъезжаться с «туретчины» в другие страны. Этот эмигрантский поток организовывали французы. Они раз за разом предлагали галлиполийцам отправляться на работу в славянские страны Европы, даже назначали для этого вывозные пароходные рейсы. Довольно значительные по численности части 1-го корпуса на исходе лета 1921 года отправились в Болгарию и Сербию, в декабре вслед за ними последовал еще один эшелон бывших врангелевцев – в числе их был и сам генерал Кутепов.
Оказавшись в странах «братьев-славян», большинство бывших воинов Русской армии генерала Врангеля переходили на «трудовое положение»: становились сельскохозяйственными, дорожными рабочими, строителями, шоферами. Однако некоторым удавалось продолжить службу «при погонах»: они поступали в пограничную стражу, в полицию…
Последние галлиполийцы покинули эту местность в начале мая 1923 года.
Драматическая эпопея с пребыванием организованных российских военных частей, вынужденных уехать из своей страны, на территории другого государства уникальна. Среди русских эмигрантов первой волны вся эта история с генералом А.Кутеповым и его подчиненными получила название «чудо Галлиполи».