Напомним, ректор Московской высшей школы социальных и экономических наук, более известной как «Шанинка», и одновременно директор Института общественных наук РАНХиГС Сергей Зуев был задержан 13 октября этого года. Ему предъявлено обвинение в хищении путем мошенничества 21 миллиона рублей, выделенных в рамках реализации федерального проекта «Учитель года». Свою вину Зуев категорически отрицает.
Следствие настаивало на помещении Зуева в СИЗО, но Тверской районный суд столицы избрал в качестве меры пресечения домашний арест. Одним из главных обоснований такого вердикта стало состояние здоровья Зуева: за последний год он перенес три серьезные операции на сердце и сосудах. Последнюю — в октябре. Собственно, и задержали Зуева в больнице, куда он попал с гипертоническим кризом.
Тем не менее правоохранительные органы остались недовольны мягкостью районного судьи. Прокуратура опротестовала «тверское» решение в Мосгорсуде, и весьма успешно: Зуев отправлен за решетку.
По словам члена СПЧ, публициста и историка Николая Сванидзе, решение Мосгорсуда не стало для него неожиданностью. «К сожалению, ничего неожиданного в решениях наших судебных органов уже быть не может, — заявил Сванидзе обозревателю «МК». — Но все-таки я надеялся, что решение будет другим. Я считаю, что это решение немотивированное, иррационально-жестокое, практически садистское. Оно не может быть объяснено с позиции здравого смысла.
С точки зрения поиска справедливости, с точки зрения правосудия, я уже не говорю о гуманизме, это абсолютно иррационально. Человек пожилой, больной, после тяжелых операций. Отягощенный большой семьей. Куда он денется? Он что, сбежит куда-то или будет оказывать давление на следствие? Он что, вор в законе, главарь банды? В чем дело? Почему его не могли оставить дома?»
Впрочем, определенная логика в действиях следствия и суда все-таки прослеживается. «Это не способ ограничить его возможность оказывать давление на следствие, а наоборот — способ оказывать давление на него, — считает Сванидзе. — Сломать его, сломить его волю, заставить подписать то, что нужно. Это гораздо легче сделать, когда человек находится в камере СИЗО, чем когда он в домашней обстановке. Это нас отсылает к памяти о худших страницах нашей истории прошлого века, связанных со сталинским террором против собственного народа».
Можно согласиться с Николаем Карловичем: имеющаяся на сегодня информация о деле Зуева и о самом Зуеве действительно не предлагает иных объяснений такой жесткости. Переходящей — и с этим тоже не поспоришь — в жестокость.
Кстати, в день, когда Зуева отправили в тюрьму, проект Gulagu.net обнародовал новые видеосвидетельства издевательств над заключенными в уголовно-исполнительной системе. Совпадение? Конечно. Тем не менее связь между двумя этими событиями налицо.
Нет, связь, упаси бог, не в том, что Зуева ждет в тюрьме то же самое. Маловероятно, что известного на весь мир человека, ученого, орденоносца — со дня награждения Зуева орденом Почета («за большие заслуги в научно-педагогической деятельности, подготовке квалифицированных специалистов и многолетнюю добросовестную работу») прошло меньше года — будут пытать в буквальном смысле слова. Хотя и зарекаться от этого по нынешним временам тоже, пожалуй, не следует.
Связь в том, что «пыточный» скандал рождает, мягко говоря, сильное недоверие ко всей нашей машине правосудия. Для того чтобы преодолеть его, государству нужно приложить колоссальные усилия. Но перевод с домашнего ареста на реальный больного ректора «Шанинки» — это усилия в совершенно ином, прямо противоположном направлении. Не развеивающие, а усугубляющие недоверие. Отчетливый сигнал, ясный ответ на прекраснодушные ожидания: не дождетесь!
Но может быть, по-другому и нельзя было? Может быть, это такое негласное правило у наших блюстителей закона: должностные лица, обвиняемые в махинациях с государственными средствами, не могут дожидаться суда дома. Но нет, не существует такого правила. И никогда не было. Яркий пример — дело бывшей начальницы департамента имущественных отношений Минобороны России Евгении Васильевой.
Васильева, как известно, ни дня не провела до приговора в СИЗО, хотя в вину ей вменялась куда более крупная сумма похищенного — 360 миллионов рублей. Причем и домашний арест был в смягченной версии: Васильевой было позволено гулять, видеться с родственниками и с экс-главой оборонного ведомства Сердюковым, пользоваться Интернетом. Подозрения в том, что чиновнице созданы привилегированные условия, высказывались тогда многими. В том числе — участниками очередной «Прямой линии с Владимиром Путиным».
«Нужно посмотреть не на то, сидит ли она, а нужно посмотреть на то, справедливо ли сидят другие люди, нет ли там злоупотреблений со стороны органов власти и правопорядка, — объяснял тогда глава государства необычайный либерализм, проявленный по отношению к Васильевой. — Абсолютно не сомневаюсь: дело будет доведено до конца. Это совсем не значит, что мы должны из политических соображений, для того чтобы красиво выглядеть перед возмущенными гражданами, любой ценой засадить их (фигурантов дела. — А.К.) за решетку. Не надо нам возвращаться к этому мрачному периоду 37-го года».
В общем, можем, когда захотим, и без возвращения к «мрачному периоду». Правда, как утверждают злые языки, желание это возникает лишь тогда, когда речь идет, выражаясь неустаревающими терминами сталинской юстиции, о «социально близких». Ну, или имеющих высоких покровителей. Когда же «наверху» не покровители, а наоборот, ненавистники, мечтающие засадить тебя за решетку (причины неприязни могут быть любыми — от личных до политических), — пиши пропало.
Александр Асмолов, академик РАО, член СПЧ: «Я оцениваю это решение суда как проявление, во-первых, полного равнодушия к позиции гражданского общества, высказанной, в частности, в письмах многих представителей образовательного сообщества и Российской академии наук. Я расцениваю это более жестко, чем многие другие, потому что считаю, что следственные и судебные органы, которые пошли по этому пути, должны быть осуждены, поскольку исходят из особой презумпции — презумпции виновности каждого честного человека в этой стране. Это моя позиция как члена Совета по правам человека. У нас появилось совершенно новое явление — «следственные органы в законе». Это решение направлено не только против Зуева — это приговор всему гражданскому обществу России».