- Ничего внезапного не произошло, надо понимать, что с 1956 года до сегодняшнего дня фактические изменения в орфографии, конечно, происходили. Они закреплялась переиздающимся орфографическим Словарём русского языка. Сначала Академическим, потом Русским орфографическим словарем под редакцией Лопатина, - говорит Михаил Осадчий. - Это важные издания, которые закрепляли написание некоторых новых слов, входивших в наш быт. С 1956 года выпускались разные справочники по орфографии, не имеющие силы академического свода правил, но они были авторитетными и всеми использовались. Справочники Дитмара Эльяшевича Розенталя, на которых выросло не одно поколение редакторов, журналистов, филологов. Усомниться в их полноте оснований нет.
Поэтому нельзя сказать, что шестьдесят лет был вакуум, что вообще ничего не происходило, что мы жили в отсутствии новых правил. Не было академического государственного консенсуса по этому поводу.
Сегодня мы имеем проект, который является результатом работы как раз целого академического коллектива. Является государственным актом. Это, конечно, другой уровень. Важно ли это? Конечно, важно, так как мы имеем дело с государственным языком, который является неотъемлемой частью любого государственного управления и вообще жизни общества.
Сегодня мы живем в век тестов, в век языка. Государство общается с гражданами текстами законов, и от того, насколько правильно те понимаются, пишутся, зависит качество работы государственных институтов. Насколько правильно журналисты отражают действительность в своих текстах, насколько адекватно читатели понимают эти тексты, от сферы коммуникации зависит информационное и психическое здоровье общества. Поэтому важно и в сфере орфографических правил выходить на уровень государственного консенсуса.
- То есть прежде всего в словари будут добавлены новые слова, как то «репер», «киллер», «риэлтор»?
- Слово «киллер» уже было. Важно подчеркнуть, что эти изменения никакой революции не произведут. Никакие правила не поменяются кардинально, но будет обобщена речевая практика, которая и сейчас уже существует. Изменения только устранят противоречия. Конечно, ритм жизни шестьдесят лет назад, двадцать пять лет назад и сейчас, в 2021-м году, существенно изменился. Он усилился. Разумеется, после 90-х, а особенно в цифровую эпоху, ускорилось проникновение в язык новых слов. Чрезвычайно разнообразной и свободной стала речевая практика. Письменная коммуникация увеличилась в объёме. Появились соцсети.
Но публичной, увы, стала в том числе и неграмотность. В 1956-м люди уж точно не писали массово в средствах массовых информации, а сейчас каждый может выражаться в соцсетях, комментировать.
- А что делать школьникам? Они придут на ЕГЭ - а тут новая орфография?
- Повторяю, что закрепляются изменения, которые были и до этого. Например, ранее считалось, что с большой буквы пишутся только органы высшего управления (Президент, Правительство), а вот министерства к ним не относились и должны были писаться с маленькой буквы, но практика такая, что почти везде и всегда они тоже пишутся с большой (к примеру, Минэкономразвития).
В задания по ЕГЭ спорные моменты никогда не вносились и вноситься не будут.
То, что произошло сегодня, полезно, но не революционно. Русская орфография живая, подвижная. Свод новых правил не ставит точку в ее развитии. Было бы правильнее пересматривать эти правила регулярно. Но не в плане их сущности и основ.
Думаю, российского общество ещё не дозрело до того уровня, когда потребуется глобальная реформа орфографии, как было во времена Петра Великого, после Октябрьской революции.
Хотя я думаю, что такая реформа рано или поздно произойдет.
- «Ё» уберут?
- Это все мелочи. Я лично считаю, что нам нужно двигаться к фонетическому принципу правописания, избегая случаев, когда написание и произношение сильно отличаются.
Сегодня мы слишком много времени тратим на то, чтобы запомнить, как пишутся те или иные слова. А можно просто приблизить написание к произношению и тогда в освободившееся время мы просто занимались бы более важными делами.
Полагаю, рано или поздно вопрос о такой реформе все-таки встанет, может быть, не сейчас, но через 50 лет или через 100. Такая дискуссия уже ведётся. А то, что произошло сегодня, это никакая не реформа орфографии, а лишь дополнения к уже имеющимся правилам.