О легендарном чудо-магазине — Елисеевском гастрономе — слышали у нас очень многие. А вот про то, что сын его хозяина, купца Елисеева, сумел в 1945 году отвести удар американской атомной бомбы от Киото — важнейшего, знакового для каждого жителя Японии города, почти никому не известно.
В хитросплетениях этой удивительной коллизии корреспонденту «МК» помог разобраться востоковед, директор Центра анализа проблем геополитики, войн и военной истории Анатолий Иванько.
Мишень №1
— Летом 1945-го американцы, планируя нанести по Японии атомные удары, наметили для них четыре города-цели: два основных и два запасных…
— Объекты для бомбардировки выбирал военный руководитель «Манхэттенского проекта» — американской программы по созданию ядерного оружия, генерал Лесли Гровс. Вояка до мозга костей и циник по натуре, он был убежден: только что созданное ядерное оружие следует применить — проверить на практике, обязательно. А потому приложил огромные усилия, стремясь убедить в этом руководство США и самого президента Трумэна.
В списке выбранных Гровсом смертников поначалу фигурировала и древняя столица Японии, место коронации всех японских императоров — Киото. Это важный культурно-промышленный центр с населением около миллиона человек. Уже во время военных действий сюда перевели предприятия, вывезли большое количество населения из нескольких городов, сильно разрушенных авиацией Соединенных Штатов.
С точки зрения американских исследователей (в том числе и самого Лесли Гровса), у Киото по сравнению с другими кандидатами на роль ядерных мишеней имелось очень важное преимущество. Он гораздо крупнее по занимаемой площади, а значит, скорее всего, зона поражения при атомном взрыве могла целиком оказаться внутри городской черты. Это позволяло составить куда более наглядное представление о разрушительной силе новой бомбы. Например, по характеру разрушений городской застройки можно было бы определить, где взрывная волна исчерпала убойную силу, на каком расстоянии выдохлась.
Гровс учитывал также и человеческий фактор. В Киото находилось тогда очень много высококлассных специалистов, привезенных сюда со всей страны. Так что в списке возможных городов-мишеней у Гровса Киото занимал первое место.
Однако такой вариант генерала был в итоге отклонен. Военный министр США Генри Стимсон предложил вычеркнуть Киото из списка, обратив внимание на огромное культурно-историческое значение этого города. Данный поступок шефа активно поддерживал прикомандированный к нему сотрудник генштаба Эдвин Райшауэр — языковед, дипломат, переводчик японской средневековой поэзии, автор учебников по истории Японии и будущий посол Соединенных Штатов в этой стране.
По словам Райшауэра, министр «знал и ценил Киото со времен проведенного там несколько десятилетий назад медового месяца». Но, конечно, не только это стало определяющим фактором в принятии Стимсоном такого решения. В первую очередь он руководствовался сведениями, полученными от разведки, а также выводами экспертов-аналитиков. От них он получил оценки важности Киото с точки зрения стратегии, морально-этического и психологического значения для населения Страны восходящего солнца. В итоге Стимсон понял, что уничтожение древней, сакральной столицы Японии может сплотить нацию в едином порыве против американцев.
«Бомбить нельзя!»
— Откуда же взялся русский след в этой истории со спасением японского города от атомного ада?
— Дело в том, что одним из таких аналитиков экстракласса являлся видный специалист по Японии Сергей Елисеев. Об этом человеке у нас, на его исторической родине, мало знают. Подобное замалчивание определилось еще в советские годы: ведь это же эмигрант, уехавший из России на Запад!
Между тем биография у Сергея Григорьевича интереснейшая. Образец триумфального восхождения по интеллектуальной лестнице на самый верх профессиональных высот!
Он был вторым сыном знаменитого купца и новатора-предпринимателя Григория Елисеева, открывшего в Москве чудо-магазин — настоящий гастрономический дворец, ставший на долгие годы одной из самых известных достопримечательностей Первопрестольной.
Сергей еще 11-летним, приехав вместе с отцом в Париж, оказался там на выставке японского искусства и был просто очарован, заболел этой далекой, очень самобытной страной. С той поры у него появилась мечта изучать Японию. Такое желание лишь усилилось после поражения России в Русско-японской войне 1904–1905 годов. Однако, в отличие от других, Сергей Елисеев использовал совершенно уникальные методы для исполнения своего замысла.
Сначала, в 1907-м, юноша уехал в Берлин, где начал изучать японский язык. А через год отправился в Страну восходящего солнца и поступил там в престижнейший Токийский императорский университет.
Сергей Григорьевич стал первым европейцем, окончившим «кузницу кадров» японских политиков и литераторов. Уже много лет спустя, в старости, он с улыбкой рассказывал, как на церемонии получения дипломов в 1912 году император Мэйдзи, указав на него пальцем, с недоумением спросил декана факультета, на котором учился Елисеев: «Кто это?» «Студент из России», — ответил декан. «Император так удивился, — вспоминал Елисеев, — что мне никто не решился выдать свидетельство об окончании университета. Я получил его только когда император умер, но это произошло в том же году, то есть ждал я недолго». Впрочем, положенные ему как одному из трех лучших выпускников университета наградные золотые часы японцы Сергею Григорьевичу так и не выдали, заменив их на серебряные.
На этом изучение молодым человеком Японии не закончилось. Получив диплом, Елисеев нанял трех личных преподавателей японского языка, чтобы как можно скорее усовершенствовать свои лингвистические возможности и почувствовать себя свободным в общении с японцами разных социальных слоев, уровня образования и профессий.
Великолепно образованный богач-европеец, красавец Сергей Елисеев обожал вечеринки с гейшами и пользовался вниманием у самых обворожительных женщин Токио. После окончания университета он еще два года изучал творчество классика японской литературы Басё и только в 1914-м вернулся в Россию, где стал профессором Петроградского университета, а также работал переводчиком в Министерстве иностранных дел.
Октябрьская революция 1917 года прервала эту блистательную карьеру. При большевистской власти Сергей Григорьевич оказался заложником за отца — известного предпринимателя. Его арестовали, а когда он все-таки сумел выйти на свободу, то решил бежать из «совдепии».
Елисеев-младший сначала нелегально перебрался с семьей через границу из Петрограда в соседнюю Финляндию, а оттуда уехал во Францию. В Париже Сергею Григорьевичу, уже находившемуся на пороге нищеты, очень повезло. На улице он случайно встретил своего однокашника по Токийскому университету Асида Хитоси (впоследствии этот человек стал премьер-министром Японии) и по его протекции устроился на работу переводчиком в посольство Страны восходящего солнца во Франции.
Затем в зарубежной карьере представителя знаменитой купеческой фамилии последовало еще несколько перемен. Ему довелось поработать управляющим домом японских студентов в столице Франции, писать статьи для издававшегося там журнала о японской культуре… Наконец, Сергей Григорьевич стал хранителем японской коллекции в парижском Музее Востока и профессором Сорбонны — преподавал в престижнейшем учебном заведении японский язык и литературу. С.Елисеев внес огромный вклад в создание французской школы японоведения. В награду спустя несколько лет он вместе с женой Верой получил гражданство этой страны, которого на протяжении всей оставшейся жизни никогда не менял, и в дальнейшем прославился под французским именем — как Серж Елисеефф.
— Но от Франции до Соединенных Штатов «дистанция огромного размера». А нас интересует роль Елисеева именно в реализации американских атомных замыслов...
— В начале 1930-х профессора Елисеефф пригласили работать в США. Он отправился через Атлантику, чтобы стать директором Института Янъцзин и Центра исследований Китая и Японии в Гарварде.
На сегодняшний день Сергей Григорьевич справедливо почитается как один из отцов-основателей американского японоведения. Большинство штатовских японистов, оказавшихся очень востребованными после катастрофы Перл-Харбора и дававших консультации штабу генерала Дугласа Макартура во время Второй мировой войны, — воспитанники Елисеева. Из числа самых первых — уже упомянутый выше Эдвин Райшауэр, выдающийся японовед и один из творцов американской политики в отношении Дальнего Востока в 1960–1970-е годы.
Сам Елисеев в годы Второй мировой после вступления США в войну стал консультантом только что образованного тогда американцами Управления стратегических служб — прообраза ЦРУ. В разведке Сергей Григорьевич занимался проблемами ведения информационной войны, консультируя сотрудников управления по вопросам особенностей японского менталитета, пропаганды и контрпропаганды. К словам и выводам мистера Елисеефф штатовцы очень прислушивались. Его мнением интересовались, даже готовя агитационные карикатуры и прокламации для распространения среди японцев. Американские разведчики признали русского профессора с французским паспортом «определенно одним из самых компетентных специалистов, способных дать советы в этой области». Учитывая конкретные обстоятельства того времени, такое признание заслуг дорогого стоит.
— Как же сын знаменитого московского купца сумел уговорить американцев, чтобы они не бросали атомную бомбу на Киото?
— Готовя аналитическую записку для американского военного командования, Елисеев следующим образом интерпретировал вероятный результат бомбардировки Киото: «…Последствия гибели в огне старой столицы Японии должны будут привести к значительному усилению сопротивления японских вооруженных сил и ожесточенным сражениям на главных островах — вплоть до обороны Токио, символом которых станут месть за Киото и поруганные императорские святыни. По количеству сохранившихся уникальных памятников древности деревянная историческая застройка Киото не имеет равных среди современных городов во всем мире. Значение его для национального самосознания (не только религиозного) японцев примерно похоже на значение Москвы для русских».
Прочитав записку, подготовленную Елисеевым, генерал Стимсон понял, что для него как военного министра атомная бомбардировка Киото неизбежно обернется не только пеплом храмов, которых он не видел с 1926 года, но и десятками, если не сотнями тысяч дополнительных жертв с американской стороны и, как следствие, возможной отставкой.
Конечно, нельзя не учитывать симпатию к древней японской столице, возникшую у высокопоставленного американца со времени его молодости. Однако аргументы, представленные ученым-экспертом Елисеевым, выглядели куда более весомо. Как результат: Генри Стимсон тогда, летом 1945-го, назвал Киото «важным культурным центром», который нельзя бомбить, и, несмотря на сопротивление других военачальников, дошел в отстаивании этой своей точки зрения до президента Трумэна. В итоге хозяин Белого дома 25 июля 1945 года — перед самым принятием решения о бомбардировках — вычеркнул Киото из списка целей предстоящей атомной бомбардировки.
Так древний город избежал ядерного удара. Для человечества были сохранены великолепные памятники, находящиеся ныне под охраной ЮНЕСКО, относящиеся к истокам синтоизма, основной религии японцев.
В этом спасении — несомненная заслуга нашего выдающегося соотечественника Сергея Григорьевича Елисеева.
Список Гровса
— Атомные удары американцы все-таки нанесли, хотя и по другим целям в Японии…
— Да, в итоге свои планы генерал Гровс реализовал. А мишенями для сброса атомных бомб выбраны были с его подачи следующие города:
Кокура, где располагались тогда крупнейшие в Японии комплексы военного производства и складов для снабжения армии различным военным снаряжением. Арсенал в этом городе занимал огромную площадь. Неподалеку от него находились железнодорожные депо, машиностроительные заводы и электростанции.
Хиросима — стратегически важный порт, через который была организована переброска морем японских сухопутных войск, место формирования морских конвоев. Кроме того здесь размещался штаб армии и военный контингент — около 25 тысяч солдат. К городу примыкало несколько важных промышленных объектов.
Ниигата — порт в Японском море, приобретший к тому времени большое военное значение. Здесь имелись еще алюминиевый завод и крупный металлургический комбинат, а также нефтеперегонные предприятия и терминал для заправки танкеров.
В качестве четвертого объекта для атомного удара вместо вычеркнутого Киото генерал Гровс (очень недовольный тем, что «наверху» приняли решение о «помиловании» древней японской столицы) предложил город Нагасаки.
— Но почему в списке не оказалось столицы государства — Токио?
— Дело в том, что еще до составления «списка Гровса», в ночь с 9 на 10 марта 1945 года, американцы провели массированный авиационный налет на главный город Японии. Эта операция была цинично названа ими «Молитвенный дом». 334 бомбардировщика ВВС США обрушили на японскую столицу более полутора тысяч тонн зажигательных бомб. «Суперкрепости» В-29 сбрасывали их через каждые 15 метров, устроив токийцам настоящий «огненный шторм». В результате погибло (согласно японским данным, обнародованным в первый послевоенный период, когда страна еще не «подружилась» с Америкой) не менее 900 тысяч человек — в основном стариков, женщин и детей. Эта бомбардировка до сих пор является самой опустошительной по числу человеческих жертв за всю историю войн. Что касается собственно города Токио, то он, на 90% состоявший из одноэтажных деревянных строений, очень сильно выгорел — более 40 квадратных километров сплошных пепелищ! Таким образом, к тому моменту, когда американцы решили нанести ядерный удар по Японии, уничтожать в Токио было практически нечего и некого.
По той же причине не стали рассматривать в качестве возможной цели для атомной бомбы крупный город Иокогаму. После предыдущих «обычных» бомбардировок он лежал в руинах.
Надо отметить, у генерала Гровса при составлении им списка возможных целей для сброса «Малыша» и «Толстяка» вообще был отнюдь не богатый выбор. Ко времени подготовки американцами атомных налетов в Японии оставалось всего 10 городов, которые еще имело смысл атаковать новым супероружием. Остальные же японские города — более сотни — были за предыдущий период войны уже сильно разрушены.