Речь идет про 1-го секретаря столичного горкома партии и одновременно председателя Моссовета Георгия Попова. Организованное им в 1947 году празднование 800-летия со дня основания Москвы вылилось во всенародное массовое гуляние, какового столица еще не знала. Юрий Лужков, ребенком видевший юбилейное торжество, признавался, что на всю жизнь остался под неизгладимым впечатлением, и отмечание при нем 850-летия Москвы в 1997 году стало именно откликом на происходившее пятьюдесятью годами ранее. И другой Юрий — Никулин, также вспоминал, как он с учащимися цирковой студии гарцевал на бутафорской лошадке по столичным улицам в сентябре 1947 года.
Более того, помимо придания мощного импульса московскому патриотизму в рамках того же празднования был заложен памятник основателю Москвы — Юрию Долгорукому. Для того времени это стало смелым поступком, восстанавливавшим историческую преемственность. Коммунисты — и памятник князю-феодалу.
А сам Попов, который вполне мог стать преемником Сталина, через два года поплатился за свою активность. Его сняли с должности, заменив на Никиту Хрущева. Поводом послужила чрезмерная настойчивость в отстаивании интересов города в столкновениях с союзными министрами. «Московское дело» на фоне «ленинградского» оказалось забытым, ибо обошлось без расстрелов, но суть от этого не меняется, престарелый вождь целенаправленно бил по руководству обеих русских столиц, ища измену. Георгию Попову не повезло дважды, сперва его репрессировал Сталин, а после еще раз подверг гонениям уже Хрущев, которому он был неприятен как живое напоминание о собственных прегрешениях.
Попов — замалчиваемая фигура в истории Москвы. Он оказался в тени предшественника и преемника, соответственно Александра Щербакова и Никиты Хрущева. Попов принадлежал к поколению 37-го года, таких, как Косыгин и Вознесенский, молодых совсем людей, выдвигавшихся на замену расстрелянным руководителям. В 1938 году, в возрасте 32 лет, он стал вторым секретарем МГК ВКП(б). С учетом того, что у первого секретаря Щербакова было множество иной нагрузки, он возглавлял и Совинформбюро, и Главпур Красной Армии, и отдел международной информации ЦК, реальное руководство Москвой осуществлялось Поповым. Недаром в декабре 1944-го его сделали одновременно главой Моссовета.
Когда в мае 1945-го Щербаков умер, иной кандидатуры на Москву у Сталина не было, и Попов стал ее безраздельным хозяином до декабря 1949 года. Ему приходилось нелегко по сравнению с другими секретарями на местах — Сталин видел каждый день своими глазами результат его работы, но Попов взялся за дело крепко. В историю же он вошел главным образом проведением празднования 800-летия Москвы.
Первый раз юбилей Москвы пытались отмечать еще в 1847 году с подачи славянофилов. Но в тот раз праздник прошел скромно, император Николай I не доверял подобным инициативам, и про него забыли на сто лет. И лишь в 1947 году Попов предложил отметить юбилей, причем именно в сентябре. И Сталин его поддержал, назначив председателем комитета по организации празднеств.
Размах был неслыханный. Помимо масштабных всенародных гуляний была устроена небывалая иллюминация центра Москвы. Попову удалось получить от уже редко выступавшего вождя обращение, напечатанное 7 сентября в «Правде» и начинавшееся так:
«Привет Москве, столице нашей Родины — в день ее 800-летия. Вся страна празднует сегодня этот знаменательный день.
Она празднует его не формально, а с чувством любви и уважения ввиду великих заслуг Москвы перед Родиной».
Подобные слова подчеркивали, в том числе, и статус московского руководства. Под сурдинку праздника городские власти пробили немало весьма смелых проектов для того времени — обновили фасады Лефортовского и Юсуповского дворцов, реконструировали Андроников монастырь и открыли в нем музей древнерусского искусства имени Андрея Рублева. Была учреждена медаль «В память 800-летия Москвы», первая в стране в честь юбилея города.
Как всегда в таких случаях, каждый причастный преследовал свои цели. Сталину было важно показать роль Москвы как столицы красной империи, образцового коммунистического города. Попов хотел под юбилей получить как можно больше средств как для решения неотложных городских нужд, так и на перспективу, одновременно повышая свой статус в системе власти. Специалисты-консультанты, такие как Игорь Грабарь, старались незаметно вернуть в обиход культурные символы прошлого.
Однако триумф Попова стал и началом его заката. Где-то он проявил излишнюю строптивость, где-то слишком много тянул на себя, защищая столичные интересы и свои собственные полномочия. Накапливались анонимки, например, такие: «На банкете по случаю 800-летия Москвы один из подхалимов поднял тост: «За будущего вождя нашей партии Георгия Михайловича». Недоверчивый кремлевский горец предпочел хирургический метод и отсек своего же выдвиженца. Вместе с ним поувольняли и его людей, например главного московского комсомольца Николая Красавченко, будущего ректора Историко-архивного института. Красавченко мог бы далеко пойти, но не сложилось.
Наверное, Попов не был идеальным руководителем, его личность сформировалась в те суровые годы. Но у Москвы нет иной истории, кроме той, что была. А в ней Георгий Попов оставил неизгладимый след. Уже за одно масштабное празднование 800-летия города, ставшее вехой в жизни города, ориентиром для последующих празднеств, он достоин благодарной памяти потомков.
Сегодня, когда дела давно минувших дней уже покрыты толстой архивной пылью и уже нет чувства личного отношения к ним, имя Попова можно вспомнить публично и достойно. Хотелось бы, чтобы в следующее празднование Дня города в 2022 году власти Москвы открыли бы или памятную доску, ему посвященную, или какой-то иной мемориальный знак.