«Тут могут пережевать человека на раз-два»
— Почему пять лет назад, в 2016-м, вы решили встать у руля Рыбинска, принять столь хлопотное хозяйство?
— Я здесь родился. Много раз из Рыбинска уезжал и много раз возвращался. То ли это была какая-то трусость — уехать, то ли какой-то магнит, притяжение. Потом появилось желание действительно что-то сделать для города. Мотивация была серьезная. Это точно не заработок, не тщеславие. Может быть, амбиции и даже нечто похожее на спорт: получится — не получится?
— Помогло военное прошлое?
— Наверное, больше все-таки спортивное. Любой спортсмен идет к результату, он заточен на результат. А самая большая беда в чиновничьей среде — это работа на процесс. Если человек мотивирован работать много-много лет, к нему нужно присмотреться внимательнее. Бесконечно работать «на выдохе» невозможно. Для этого жизнь отводит определенный период времени. Его надо использовать максимально красиво и с эффективным результатом.
— Вы — восьмикратный чемпион мира по парашютному спорту в составе команды. В 2006 году стали абсолютным чемпионом мира по парашютному спорту. Силы воли и решимости вам, похоже, не занимать.
— Трансляция из спорта крайне важна, это уже склад характера. Спорт формирует человека. Когда ты в национальной сборной, ты уже по-другому смотришь на все. Это уже не столько спорт, сколько психология. Ты представляешь страну, становишься первым. Это входит в голову. Плюс у меня боевое военное прошлое. Мне повезло, я попал на войну, в хорошее подразделение. (С 2006-го по 2012 год был сотрудником ФСБ, дважды ранен. — Авт.)
— Захватили вторую чеченскую войну?
— Это все название, война никогда не прекращается. Она и сейчас продолжается. Слава нашему президенту, что она идет не на территории России. То, что у нас Вооруженные силы и специальные подразделения должны быть всегда в тонусе, это однозначно. Мне повезло, я попал в одно из специальных подразделений, где очень многому научился. Это можно тоже транслировать как опыт. Кто прошел через это, осознает, чего он стоит, свой вес, свою личность. Я, например, точно знаю, что «приседать» не буду.
— С какими трудностями пришлось столкнуться, когда стали в 2016-м главой Рыбинска?
— Я пришел на этот пост уже не мальчиком, с опытом государственной муниципальной службы. Я работал у Юрия Васильевича Ласточкина, был заместителем главы Рыбинска по городскому хозяйству. В 2015-м, через год, когда Крым вошел в состав в России, уехал работать в Севастополь, был заместителем председателя правительства города, курировал блок городского хозяйства, архитектуры и строительства. Это тоже очень интересная, будоражащая история, когда оглядываться приходилось на прошлое украинское законодательство с переходом в российскую систему. Плюс санкции, отключение электроэнергии, изменившийся менталитет людей. Совместить все это было крайне сложно, но в то же время очень интересно.
— Вас практически бросили на амбразуру?
— Сам бросился. Приехал, начал работать. Там сложно было со своими соратниками, которые не могли договориться между собой, что привело к некоему недопониманию населения. Сейчас уже все устаканилось, все уже хорошо.
— После Севастополя вам уже, наверное, все было нипочем. Работать в Рыбинске было уже несложно?
— В Рыбинске работать сложно было всегда. Только кажется, что это маленький, незаметный на карте город. На самом деле он очень ревнивый, строптивый, характерный и своенравный. При этом — очень красивый, с богатой историей, с серьезным промышленным потенциалом.
— В чем выражается строптивость и своенравность?
— Тут могут пережевать человека на раз-два. В 2016-м я сразу окунулся в политическую борьбу. В Севастополе, например, когда вступал в должность, делился в эфире, что хорошего хочется сделать, жители города живо откликались, говорили: «А давайте мы вас поможем. Вы только работайте». Настолько там открытые, патриотично настроенные люди. А в Рыбинске на подобных выступлениях жители города уже щурили глаза, говоря: «Ну, давай, попробуй». Тут сказывается опыт поколений, народ уже немножко по-другому настроен. Здесь тебе не поверят с кондачка. Я вам скажу больше: какие-то доверительные нотки в разговорах я почувствовал в Рыбинске только сейчас, через пять лет работы.
— В каком состоянии приняли город?
— В ужасном — с точки зрения долговых обязательств. В 2016 году долг муниципалитета превышал собственные доходы почти в два раза. Это с учетом накопленных кредитов. Буквально на второй день после выборов я позвал к себе директора департамента финансов, мы с ним открыто, развернуто поговорили о состоянии бюджета, и мне захотелось плакать. Состояние было удручающее. Я много общаюсь с федеральными чиновниками, ни у кого из них нет желания стать мэрами провинциальных городов. И еще это не умная система распределения обязанностей, когда полномочий у глав нет, а виноват он будет во всем. Это удобно, конечно, для вышестоящего руководства, но неправильно. Полномочий забрали больше, чем надо у городов, в том числе и финансовых. Сейчас надо думать, как возвращать «мозги на землю». С отнятием возможностей с территорий вымыли умнейших людей.
«Учителям физики и математики будем выплачивать премиальные»
— Вам удалось провести масштабную реконструкцию исторической части города. Есть проекты, которыми вы особо гордитесь?
— Классный пример взаимодействия со сторонними структурами — это восстановление железнодорожного вокзала, в котором, кстати, раньше проводилось много балов и приемов. На мой взгляд, это лучший вокзал в Центральном федеральном округе. Причем восстановленный совершенно волшебным образом, чисто на личностных взаимодействиях. Просто поставил задачу и начал бить в одну точку. Другой проект — улица Крестовая. Хотелось показать, как может быть выполнен квартал маленького провинциального города, чтобы он стал интересен людям, которые уже насмотрелись всего в этом мире. В той же Австрии или во Франции есть красивые старые европейские городки, я думал, почему же это невозможно сделать в России? Сейчас наша улица Крестовая признана лучшей торговой улицей России.
История Рыбинска безумно интересная с точки зрения мировой экономики. Город был крупнейшим в России центром торговли зерном. Основной движущей силой речного флота того времени были бурлаки. Население Рыбинска в середине XIX века насчитывало около 7 тысяч человек, в то время как в навигацию за счет бурлаков оно увеличивалось до 130 тысяч. Рыбинск замечательным образом изменил представления о провинциальном городе. По оборотам его сравнивали с Одессой и даже с американским Чикаго. Это был один из самых обеспеченных городов в регионе, который мог позволить себе нанять для проектирования центра города европейских архитекторов. Один из них — Карл Росси, который проектировал в Петербурге Дворцовую площадь со зданием Главного штаба, Михайловский дворец, Александринский театр. А чего стоила Хлебная биржа, которая была построена по проекту Герасима Петрова и начала работать в 1811 году. Средства на нее дали купцы, торгующие в Рыбинске. Подобных бирж было всего три в стране: в Одессе, в Питере и у нас.
— Потом купцы начали инвестировать в промышленность?
— В свои промышленные производства, а также в транспорт. Рыбинские купцы вкупе с российским правительством построили железнодорожную ветку от Рыбинска до Бологого, а потом продлили ее до Виндавы (современный портовый город Вентспилс в Латвии. — Авт.). Оборот Виндавского порта за счет вложения рыбинских купцов вырос в пять раз. Вот что можно сделать в маленьком городке, если правильно позволить работать экономике.
Строительство автомобильного завода «Русский Рено» началось в Рыбинске в 1916 году не просто так. В регионе был достаточно серьезный оборот средств. В Рыбинске были деньги, а также достаточно квалифицированная рабочая сила, поскольку местные купцы открыли ряд профессиональных училищ, которые трансформировались в образовательные учреждения, которыми мы пользуемся до сих пор. А в мае 1924-го началась авиационная история предприятия, завод был передан в ведение Авиатреста для освоения серийного производства авиационных моторов. Сейчас это одно из головных предприятий Ростеха, «ОДК-Сатурн», где производят газотурбинные двигатели для авиации. Надо заметить, что авиационные двигатели в мире могут выпускать всего пять стран. Как мы шутим, одна из них — Рыбинск. Потерять эти традиции нельзя.
— А вы хотели бы жить на стыке XVIII–XIX веков?
— Попробовать, конечно, было бы здорово. Но это все из области фантастики. Чтобы там жить, там надо родиться. Мне и в нынешнем времени интересно жить. Мне импонирует, что Рыбинск называют городом технической интеллигенции. Его основа — это промышленность, современные технологии. Образование для меня — ключевая ставка. Если мы сейчас не сделаем упор на образование и развитие новых технологий, то будущего у Рыбинска не будет, несмотря на всю его туристическую привлекательность. Здесь в первую очередь должны формироваться уникальные специалисты, ученые. Невозможно в Москве сконцентрировать все образовательные центры. Я, конечно, отдаю должное и «Сколкову», и «Сириусу», но мне гораздо больше импонируют новосибирский, томский, самарский академгородки, которые должны быть в регионах. Нужно у себя создавать ресурсы, поддерживать традиции технического творчества. Мы, например, создали в Рыбинске технические центры для детишек. В прошлом году охнули, осознав, что у нас не хватает учителей математики и физики. В системе образования — колоссальнейшая дыра. В 5–6–8-х классах уже многие выбирают гуманитарные предметы для сдачи экзаменов. У меня по сто медалистов каждый год уезжают из Рыбинска, выбрав для себя гуманитарное образование. В Самаре, в Рыбинске не хватает авиационных специалистов.
— У вас же в городе есть авиационный технический университет имени Соловьева.
— Да, есть свой авиационный вуз, но его надо поддерживать. Уезжают умнейшие, медалисты. А они должны идти работать к нам на предприятия. Создавать лучший авиационный двигатель. И мотивации оставаться в Рыбинске у них нет. Мы собираемся с директорами предприятий, говорим, что уже поздно обращать внимание на студентов, надо думать о 5–6–классниках, которые начинают что-то выбирать для себя.
— Что собираетесь делать для привлечения в Рыбинск преподавателей физики и математики?
— Ищем их по всей России. Сразу даем служебное или оплачиваем съемное жилье. С этого года назначаем им премиальные, которые будут прогрессивно увеличиваться. Не сразу, но будут, бюджет-то слабенький. Я хочу привлечь к этому сейчас федеральные власти.
«Меня многие не любят за мусорную реформу»
— Какова среднемесячная заработная плата в Рыбинске?
— По крупным и средним предприятиям она декларируется как 40,7 тысячи рублей, но в реальности она меньше, потому что очень большой разрыв в зарплате у руководства и простых рабочих. Реально она около 30 тысяч. Я считаю, что это мало. Хотя есть отдельные рабочие, кто зарабатывает больше генеральных директоров. Например, на судостроительном заводе «Вымпел» есть сварщики по цветному металлу, которые являются победителями чемпионата профессионального мастерства по стандартам WorldSkills. Есть такие же штучные специалисты и на «Сатурне».
— Что можно сказать об уровне безработицы?
— Он — невысокий, и это нехорошо, потому что нет конкуренции труда. Уровень безработицы мог быть и повыше, чтобы люди понимали ценность квалифицированного труда.
— Чьи портреты у вас висят на городской Доске почета?
— На самом деле Доска почета всегда была в Советском Союзе. Это был предмет гордости, мотивационная вещь, которую пытались обгадить в 90-х. Мы пришли к решению, что она необходима, надо показывать людей труда, которые составляют суть нашего города. Мы ее вернули. Провели предварительно конкурсный отбор через муниципальный совет, через публичные обсуждения. В результате отобрали 20 кандидатур. Там, на радость мне, нет ни одного из высоких начальников. Это представители промышленных предприятий, медицины, культуры.
— Вам часто вставляют палки в колеса?
— Если вы прокатитесь по Рыбинску, то увидите, что у нас достаточно круговых развязок. Рыбинск, наверное, один из первых городов в России, в котором еще до всех федеральных указаний круг стал приоритетным, водители, которые двигались по нему, не должны были пропускать въезжающие автомобили. Я много ездил по миру, так устроено в Европе, это логично. Вы не представляете, насколько серьезным было сопротивление всех контролирующих органов и жителей. Мы слышали хор голосов, что этого делать нельзя. Продолжали убеждать, что это проверено во всем мире, настаивали, что так надо сделать и в Рыбинске. Сделали. И буквально через год получили серьезнейшие результаты — на этих перекрестках у нас практически не стало ДТП, аварии пропали.
— Говорят, что вас за это нарекли «Властелином колец». Шквал критики вызвали и интеллектуальные светофоры, которые были установлены в Рыбинске?
— Мы изучили городской трафик и пришли к выводу, что отстаем от мира до безобразия, надо внедрять технические и электронные средства, которые позволят разруливать все возрастающие потоки, чтобы предотвратить пробки. В результате у нас появились светофоры с индуктивной петлей, которые выбирают режимы в зависимости от того, с какой стороны перекрестка скопилось больше машин. Индуктивная петля проложена под асфальтом, по сути, это датчик, реагирующий на дорожную обстановку. Интеллектуальная транспортная система учитывает интенсивность движения, период проезда перекрестка, наличие пешеходов и многое другое. Есть вызывная пешеходная фаза по нажатию кнопки. Да, скорость автомобилей в городе упала, чего в принципе и добиваются во всем мире. Надо привыкать ездить не быстро, а безопасно. В Швеции, например, нормативно вводят ограничение скорости по городам до 30 километров в час. Мы психологически к этому готовы? Мы с ума от этого сойдем. А они говорят: нет, ребята, главное — это не люди за рулем, а пожилой человек, который с палочкой переходит дорогу, или ребенок, который бежит с мячиком через дорогу. И ты всегда должен быть готов его спасти. Вы знаете о концепции европейского города «8–80»? Это там, где комфортно жить: и ребенку восьми лет, и пожилому 80-летнему человеку. А мы что, не европейский город, что ли? Посмотрите на Копенгаген, где половина жителей города сидит на велосипедах.
— А вы сами ездите на велосипеде?
— Езжу, и много. Раз в неделю проезжаю 50-километровую дистанцию. Нужно убедить жителей города, что велосипед — это тоже транспорт. Мы в этом году начали строить первые велосипедные дорожки. Так, чтобы они сопровождали всю уличную сеть города. Денег нет, тяжело, но мы строим.
Открыли также прокат электросамокатов, хотя мне говорили, что ни в коем случае нельзя этого делать, мол, в крупных городах уже этого наелись, стонут. Но невозможно остановить прогресс. Мне нужны в Рыбинске молодые люди, которым это надо, которым это интересно. Открыли прокат и начинаем их приучать к правилам. Идет тяжело. Но через какое-то время они будут ездить по правилам. В городе будет создана целая сеть дорожек. Я бы сам ездил с работы домой на самокате. Если это безопасно, то почему бы и нет?
— А как обстоят дела в городе с общественным транспортом?
— С транспортом все ужасно. Своих денег не хватает. Поддерживаем, как можем, «штаны» наших предприятий. Здесь все зависит от общего дохода потребителей. Эта отрасль регулируется тарифом. И опять возникает старая тема, что не дай бог поднять тариф. Так рассуждает трус у власти. Если мы не будем принимать решительных шагов, то погубим все, не только транспорт.
Меня, например, многие не любят за мусорную реформу. Есть Федеральный закон «Об отходах производства и потребления» №89, согласно которому каждый обязан платить за утилизацию мусора, потому что он априори его генерирует. А теперь давайте рассуждать, где у нас находятся мусорные бачки и кто должен за них отвечать? Я — единственный мэр в области, который сказал, что мусорные бачки будут стоять у потребителя. И тот, кто генерирует мусор, будет отвечать за их внешний вид. И мы аккуратно поставили бачки на территории многоквартирных домов. Свершилась революция, которая вызвала шум, гам, я слышал: «Добряков — худший мэр». Как только меня не называли. Я уперся, да, я «тупой военный», меня не трогайте. Но через год жители домов начали закрывать свои бачки крышкой. Через два — начали закупать новые контейнеры, которые их устраивают, в том числе и европейские, заглубленные. У нас такие стоят в парках.
«С нацпроектами мы начали двигаться вперед»
— У Рыбинска есть своя Красная площадь, Волжская набережная, целые кварталы купеческих особняков со стилизованными фонарями и вывесками… В последние годы Рыбинском все чаще интересуются путешественники. Как часто в город заходят теплоходы? Как развивается туристическая отрасль?
— Был период, когда теплоходы заходили к нам в 20 раз реже, чем сейчас. У нас был красивый деревянный вокзал-дебаркадер — основной причал, который принимал речные теплоходы более 50 лет. В 2011 году он по небрежности сгорел. Пришлось что-то быстро изобретать. В раритетном виде восстановить причал нам было не по карману. Я уже рассказывал, с какими долгами столкнулся. И сейчас ситуация ненамного лучше, но ныне, по крайней мере, есть взаимодействие и с вышестоящими властями, и с бизнес-сообществом, которое все больше интересуется туристической отраслью. Одна из ниш была занята фирмой, которая ставит по всей Волге свои причалы. Что получилось, то получилось. Может быть, новый причал не такой презентабельный, не такой красивый, как прежний. Но он выручил город, и сейчас оборот по теплоходам достаточный для того, чтобы представлять Рыбинск как туристический центр. Желание воссоздать старый причал осталось, может, у нас это и получится, опять же — с привлечением бизнеса. Бюджетными деньгами тут нечего и махать.
Мы провели масштабную реконструкцию исторического центра. Помогло участие в различных федеральных программах. Это хороший спасательный круг для муниципалитетов, которые благоустраивают городскую среду, воссоздают культурно-историческую идентичность. С нацпроектами мы начали двигаться вперед. Старинная часть Рыбинска на глазах превратилась в музей под открытым небом. Это радует. В прошлом году в Рыбинске побывало порядка 400 тысяч туристов, сейчас мы говорим о 200 тысячах за первое полугодие.
— Вам часто приходится слышать слова благодарности?
— Случается. Но мы все движемся вперед, и люди замечают, что не сделано. Вот, например, мы ремонтировали какую-то дорогу, все получилось — здорово, радуйся. Но радости хватает на пару дней, далее ставятся новые задачи, жители указывают на несколько участков, которые прилегают к дороге, тут не доделали, там надо поправить. Но даже небольшие эмоции позволяют получить энергию для движения дальше.
— Говорят, что вы можете и крепким словцом приложить, и стукнуть сгоряча кулаком по столу.
— Могу и словцом, и кулаком по столу. Более того, иногда это делаю специально. Эмоции ведь могут быть управляемые и моделированные. Одни люди после проявления агрессии закрываются, а у других возникает ответное движение. И тех, и других надо мотивировать на работу. Одного нужно поддержать, погладить, другого взбодрить так, чтобы он тебя ненавидел, но пошел работать.
— В Рыбинске каждый — рыбак. А вам удается посидеть с удочкой?
— Да, у меня и девятилетняя дочка со мной вместе щучек ловит. Я бы тут обратил внимание на внутренние водоемы. Ни для кого не секрет, что основной вред им наносят те, кто занимается промышленным ловом рыбы, перекрывая квоты в несколько раз. Я считаю, что на какое-то время надо запретить промышленный лов рыбы во внутренних водоемах. Мы теряем экосистему, надо дать природе время восстановиться. Вы знаете, что у нас в Рыбинске нет разрешенных пляжей? А все из-за превышения в несколько сот раз показаний по бактериям и фекалиям. То есть мы не можем людям разрешить купаться в Волге, потому что десятки лет гадили в реку всеми предприятиями, заводами, ливневками.
— Что делается, чтобы исправить положение?
— Стартует федеральная программа «Чистая Волга», мы в ней всячески пытаемся участвовать. Здесь нужны серьезнейшие государственные умы и серьезнейшие государственные деньги.
— Как любите отдыхать?
— Спать. А если серьезно, то я остаюсь в авиации — либо на самолетике летаю, либо позволяю себе прыгнуть с парашютом. В горы хожу. Каждый год обязательно поднимаюсь на Эльбрус.
— Что в планах?
— Дочку вырастить, построить для нее и других жителей город, в котором будет интересно жить.