Оглоеды
Возмущает потребительское отношение к людям комаров и комарих. Кровь пьют для улучшения репродуцирования потомства именно комарихи.
Не знаю — комар или комариха поселился(лась) в моей комнате и вел(а) себя крайне нагло и осмотрительно. Днем прятался(лась), отсиживался(лась), а вечером, когда я читал, лежа в кровати и включив торшер, прилетал(а) взглянуть: не случилось ли чего с ворочающимся на простынях припасом еды. Приступать к трапезе не рисковал(а), опасаясь быть прихлопнутым(ой), цинично и терпеливо ждал(а), пока выключу свет и усну, лишь после этого осуществлял(а) акт насилия.
Я пробуждался от нестерпимого зуда (а бывало, и от мерзкого визгливого писка над ухом), пытался диверсанта(ку) изловить, но он(она) ускользал(а), скрывался(лась) и расчетливо дожидался(лась) моей беспомощности, чтобы удовлетворить свой поистине волчий аппетит.
Хочется спросить: где его(её) комариная (или, тем паче, комарихинская женская) гордость? Ведь ясно видит: ему(ей) не рады, но упрямо лезет, навязывается, норовит прильнуть. Я указываю ему(ей) на дверь, а он(она) влетает в окно. Я норовлю прихлопнуть, а он(она) как ни в чем не бывало зудит, ноет, поет свою песнь безудержного насыщения.
Все оглоеды таковы — и мужского, и женского пола. Беззастенчиво добиваются, хамски требуют пропитания. Желательно дармового. Поведение, заслуживающее самого резкого порицания!
Очередь на расправу
В квартиру залетели моль, комар и две мухи.
Ваши действия?
Надо раскинуть мозгами: от какого насекомого больше вреда? И какой долговременности этот вред? То есть: в какой очередности охотиться на агрессора?
Для начала определите местоположение мерзких тварей. Если комар на потолке, моль порхает перед носом, а мухи ползают по столу и перелетают с грязной посуды на чистую, конечно, надо выбирать объектом охоты ближнюю цель. Если мишени равноудалены, правильнее сопоставить грядущий, перспективный урон, который вас постигнет: комар рано или поздно укусит, выпьет кровь, ужаленный участок кожи будет зудеть. (И это относительно неплохой вариант, при условии, что укусит незамедлительно. А если всю ночь будет изводить писком? Бессонная ночь — серьезный повод претендовать на первоочередное истребление.)
С другой стороны: бессонная ночь, зуд и кровопотеря — пустяк сравнительно с изъеденной шерстяной одеждой, а то и шубой. Долгосрочный материальный ущерб способен побороть одноразовый дискомфорт. В этом случае бейте моль!
Мухи чреваты пищевой интоксикацией вашего организма, клозетным и общим дискомфортом. Но эта беда когда еще грянет! Микробы развернут партизанские действия в желудке (при условии, что туда попадут) лишь через несколько часов. Устранение мух, следовательно, откладывается.
Останавливаемся на ликвидации моли.
Однако в ситуации постоянных пандемий укус комара может стоить дороже шуб и свитеров — велик риск привнесения малярийной палочки или тропической лихорадки… Конгломерат-букет инфекционных бяк и угроза летального исхода заведомо превышают мушиную гастроэнтерологическую заразу. Ради сохранности здоровья шмотками стоит пренебречь.
Пока размышляете о плюсах и минусах своего выбора, в окно проникает третья муха — это уже неприкрытая атака, массовое вторжение засиживательниц сияющего кафеля и безупречно вымытых кухонных раковин! Обнаглевшую армаду переносчиц микробов надо приструнить!
У вас два глаза, они разбегаются, отслеживая перемещения инсектов, вы в ярости готовы броситься на первую подвернувшуюся мерзопакостную мизерабельность, цинично выживающую вас из ваших хором.
В процессе хаотичного наблюдения за мельтешащими и статичными объектами взгляд падает на пересекающего деловитой трусцой кухню таракана. Отчасти радует, что усатый прусак бескрыл. Но это слабое утешение. В голове роем, как пыль из выколачиваемого ковра, как бактерии над шелудивым псом, — вздымаются видения клопов, блох, шершней, короедов, вы неожиданно осознаете: ваше представление о себе как о могучем повелителе природы и покорителе мира — иллюзорно. Или, по крайне мере, сильно преувеличено.
Из состояния пессимизма выводит острый мелкий ожог — укус комара. Он таки исхитрился и выбрал миг… Вы впадаете в безудержное, беспорядочное, беспощадное преследование, не приводящее к победе.
Спасательный круг
Жучок из последних сил барахтался в мутном потоке быстротекущей реки. Он тонул. И тут судьба послала счастливый шанс — какашку. Конечно, то был, мягко говоря, своеобразный спасательный круг. Антисанитарный. Отвратительный. Жучок, несмотря на свое отчаянное положение, задумался: что означает такое послание? Он считал себя заслуживающим хотя бы соломинки.
Следуя логике выживания, нужно было вцепиться в нетонущее плавсредство.
Но жучок был созданием философским — очень тонкой нервной организации.
Он умер от унижения.
Мечта
Мухи решили бороться с антисанитарией.
— Беда в том, что в нашем мушином, почти ангельском, ведь мы с крыльями, общежитии не предусмотрены очистные сооружения, — определили они.
Стали разрабатывать футурологические проекты: проветриваемых туалетных комнат, водопровода, акведука и отстойников с фильтрами повышенной надежности.
Регулярно собирались на совещания. Горячо спорили. И тут же, во время дискуссий и толковищ, облегчались. Кто куда.
Даже возник эскиз закона о запрете испражнений вообще. Вплоть до уголовного наказания тех, кто испражняется.
Но поскольку такой закон всерьез никто рассматривать не пытался — в связи с его неисполнимостью, вскоре и проект возведения очистных построек был забыт — в связи с трудностью его реализации.
Мухи тем не менее не переставали инициативно мечтать. О возвышенном, идеальном, наистерильнейшем образе жизни. Умопомрачительные грезы возносили их над утлой действительностью. А это уже немало. Богатство воображения само по себе прекрасно. И примиряет с необязательностью воплощения фантастических или самых простеньких затей.
Муравьиный язык
В моей кухне завелись муравьи. Крохотные, раза в три меньше лесных. Не то чтобы сильно досаждали, но бесило, когда сплошной цепочкой, нескончаемым караваном тащились посередине стола или вдоль стены, нагруженные крохами пропитания, которые удалось раздобыть в моих владениях. Подбирали остатки с грязных тарелок и невымытых блюдец, вскарабкивались в кувшин с кипяченой водой, забирались внутрь хлебных батонов; обнаруживал диверсантов, когда нарезал ломти — белый фон пшеничных булок брезгливо оттенял копошащиеся вкрапления, а в ржаной буханке их можно было не различить и по недосмотру проглотить.
Однажды случайно ножом кромсанул притаившегося в мякише обжору — он выпал на клеенку, искалеченный, жалкий, скрючился и недвижно замер, вокруг него забегали, засуетились соплеменники. Тыкались мордочка к мордочке, будто обменивались печальными новостями, потом взвалили на себя трупик и понесли. Куда? В свой, внутри моего расположенный дом — чтобы там с умершим проститься?
Поразило: не бросили его, как поступают многие животные и птицы.
Через несколько дней умерла жена моего брата. Я приехал на панихиду и стоял возле гроба, наблюдая: собравшиеся шепотом, чтоб не тревожить покойницу, почти соприкасаясь головами, говорили друг с другом. Точь-в-точь мураши, только большего калибра.
Дамоклов меч или нож смерти, реющий над каждым, делает всех живых похожими и понимающими без громких слов.
Попляши
Удручает недалекость легкомысленной Стрекозы, набивавшейся в содержанки к трудолюбивому Муравью: «До вешних дней накорми и обогрей». Разве не понимала: в муравейнике ее обглодают до хрящиков?
Очаровывает дипломатическая гибкость Муравья, сумевшего деликатно намекнуть о возможности столь печального исхода, потому-де и отказывает Стрекозе в приюте, но, более того, отечески советует, как согреться в наставшие холода: «Попляши».