В вузах страны закончилась горячая пора приема документов и сдачи внутренних экзаменов и началась другая, слезная. Кто-то будет плакать от радости, кто-то — от того, что пролетел. Завершены внутренние испытания, вывешены ранжированные списки, где вместо фамилий абитуриентов с этого года мы видим некие цифровые коды или номера СНИЛС. Несколько дней эти цифры в таблице будут постоянно скакать то вверх, то вниз, как акции на бирже. Кто-то из абитуриентов подпишет согласие на учебу и станет полноценным студентом, кто-то согласится учиться за деньги, многие просто заберут документы. Все вроде бы как всегда. Кроме одного новшества.
С этого года никто не сможет найти в ранжированных списках поступающих никого, кроме самих себя. Вернее, присвоенного личного кода или СНИЛС.
Все поступающие стоят по ранжиру, возле каждого СНИЛС — количество баллов ЕГЭ, дополнительные бонусы в виде аттестата с отличием (от 5 до 8 баллов), значка ГТО (2 балла) или даже статуса у абитуриентки молодой матери (+3 балла к общей сумме). Меньше всего на поблажку могут рассчитывать спортивные знаменитости. Например, высокий титул чемпиона мира или Олимпийских игр даст прибавку даже меньше, чем беременность, — 1 или 2 балла.
Впрочем, это как раз естественно: тот же уникальный каскад лутц-ритбергер, знаменитый прыжок Алины Загитовый, хоть и принес ей золотую медаль, однако никак не помог поступить в институт без громкого скандала.
Да, именно Загитовой, скорее всего, мы и обязаны тем, что отныне вместо честных фамилий поступающих лицезреем непонятные цифровые коды. Об этом много писали в прошлом году — что при сдаче ЕГЭ спортсменка едва преодолела пороговую планку и не могла рассчитывать даже на коммерческое отделение журфака топового вуза, куда она хотела пойти учиться на продюсера. За ЕГЭ по русскому девушка получила лишь 51 балл, за экзамен по математике 44 балла — и в списках поступающих фигуристка оказалась на предпоследнем, 194-м месте. Ниже была только девушка с нулем по обществознанию (тоже поступила). Естественно, 2 дополнительных балла обладательницы Большого шлема в фигурке выглядели в этом контексте даже как-то анекдотично. История этого триумфального поступления облетела все СМИ — все спрашивали, каким образом Алина Загитова с такими оценками могла стать студенткой, пусть даже и за деньги. Так как на коммерческих отделениях тоже есть свой порог.
А до этого была история дочери бывшего вице-премьера Игоря Шувалова, которую «по ошибке» включили в списки бюджетников МГУ с крайне слабым результатом ЕГЭ. Похожие конфузы случались и при поступлении целевиков из какого-нибудь крупного региона или предприятия. Всякий раз, когда общественность ужасалась, почему студентами становятся выпускники, сдавшие ЕГЭ на слабую троечку, руководство вузов было вынуждено оправдываться и объясняться. И ведь никуда не денешься: вот он в списке, «Иван Иванович Иванов», сын уважаемого «Иван Ивановича Иванова», едва научившийся без ошибки писать свое имя. Почему же его взяли?
Наверное, распиаренное поступление Алины Загитовой стало той самой последней каплей, после чего вузы решили не выносить сор из избы: теперь, как и на сколько сдают знаменитости и дети знаменитых родителей, не узнает никто. Кроме них самих.
Да, выход был найден. Разумеется, под эгидой борьбы за сохранение тайны персональных данных поступающих. Месяц с лишним, пока подавались документы, эти самые ФИО с ЕГЭ, висели на сайтах вузов совершенно открыто, но второго августа, в день, когда, собственно и начинается приемная гонка, все они вдруг резко засекретились, и вместо фамилии, имени и баллов человека был поставлен набор непонятных цифр.
Узнали бы журналисты о том, кто такая «дочь Шувалова», неведомо как попавшая на бюджет, если бы в те годы вместо ее фамилии стоял СНИЛС?
Но есть ли здесь возможности для коррупции? Чтобы под нужным кодом в определенный момент вдруг появились данные нужного мальчика или девочки? Или чтобы какой-то из кодов вдруг оказался «мертвой душой», и в час Х по нему прошел кто-то важный?
Или все это только наши домыслы? К сожалению, два последних года приемная кампания в вузы из-за пандемии напоминала гонку в мешках с закрытой головой в темной комнате. Никто ничего не знал. Никто никого не видел. Абитуриенты не общались друг с другом. В некоторых вузах даже консультации перед внутренними испытаниями были записаны год назад и нельзя было задать вопрос напрямую, если бы тот возник. Какой-то сплошной туман.
Как известно, внутренние экзамены самих вузов тоже проходили онлайн, дети сидели у домашних компьютеров, а как и кто их там мониторил... Я, например, знаю случай, когда у ребенка просто отключился экран непонятно по чьей вине, стал черным, прервалась именно визуальная связь, и человек не увидел, что надо сделать еще одно задание. Спросил, нужно ли переносить испытание, — ответили, что нет. В результате сдал первое задание на 68 из 70 баллов. А второе, естественно, не сделал вообще. На коммерцию он не пошел, сказал, что «я и представить себе не мог, насколько там все несправедливо». Он до сих пор не верит, что экран погас сам собой. Честно говоря, я не верю тоже.
Вот уже два года дети сдают экзамены дистанционно. И — о чудо! Чем дальше находятся они от аудиторий, тем выше растут их знания, то есть пороговые значения проходных баллов бюджета. Если еще пару лет назад поступить на престижный журфак одного из лучших университетов «стоило» 320 баллов, то в этом году — уже 375. То есть в среднем за один предмет надо получить никак не меньше 93,75 балла.
Наверное, это и неплохо, если в лучших вузах будет учиться истинная элита молодежи России. Но так ли это на самом деле? Как проверить?
А вот и можно. Потому что кульминацией всего стали именно цифровые коды, фактически оставившие вузовскую систему отбора абитуриентов без контроля со стороны общественности.
Итак, час настал. Маски сняты. Кто эти поступившие дети?
Смотрим филологический факультет одного из ведущих вузов страны.
На втором месте по рангу стоит некто со СНИЛС 1xx-ххх... с суммой баллов 310. Этот выпускник, как написано, получил трижды по 100 баллов за литературу, русский, иностранный язык и еще 10 дополнительных баллов как победитель нескольких этапов региональных олимпиад, отличник учебы с золотым значком ГТО и средним баллом аттестата 5.0.
Да, сам человек зашифрован, мы даже не знаем, девушка это или юноша, но нет ничего тайного, что не стало бы явным. Ведь в Интернете вывешены открытые списки всех 100-балльников России. Мелочевку — тех, кто получил высшую оценку за ЕГЭ единожды, — даже не смотрим. Не интересуют нас и те, у кого есть дважды по 100 баллов.
Мы проверяем только тех, кто получил 3 или 4 раза 100-балльные оценки. Таких человек на всю Россию в 2021 году — 8. Все, кстати, девочки. Три -400-балльницы и пять — 300-балльниц.
Ищем ту из них, кто одновременно сдавал литературу, русский и иностранный — как положено на этом факультете данного вуза. Мы видим сочетание русского, истории, обществознания и английского (Алика Осадчая, Ростов-на Дону), видим Алину Усманову из Оренбурга, получившую 100 баллов по русскому, обществознанию и истории, такой же комплект предметов был у Марианы Куц. Остальные сдавали набор для технических вузов.
Но ни одна из круглых отличниц не сдавала набор русский-литературу-иностранный. Так кто же эта маска, что под номером 2 поступает на филфак престижного вуза?
Могло ли быть так, чтобы какой-то 300-балльник вдруг не поступил в прошлом году или неожиданно решил сменить профессию? Разумеется, в нашей жизни бывает всякое. Но все-таки это странно, что человека с таким СНИЛС и с таким количеством баллов просто не существует среди одиннадцатиклассников этого года.
Кстати, этот же неизвестный СНИЛС фигурирует и на параллельном факультете, здесь он стоит на первом месте в ранжированном списке из более чем тысячи человек.
Ещё на одном смежном факультете я нашла другого трехсотбалльника со СНИЛС 1XX-ХХХ... и с тем же набором предметов — русский, иностранный, литература, — которые, как мы уже поняли, одновременно не сдавал ни один 11-классник в 2021 году.
Я взяла только первые несколько факультетов нескольких вузов. Проверить стобалльников было самым очевидным. Не исключено, что под другими порядковыми номерами также могут существовать другие «мертвые души», чьи баллы не соответствуют их фамилиям и СНИЛС, и невозможно ответить на вопрос, кто в итоге окажется зачисленными на эти места.
Вообще практически во всех вузах списки составлены так, что разобраться в них и найти хоть кого-нибудь может только тот, кто эти списки составлял. Ну, или... работник правоохранительных органов. Самому выпускнику или его родителю это совершенно не под силу. В лучшем случае они будут видеть только цифровой код себя и свой порядковый номер, а кто их окружает — сверху и снизу, и существуют ли эти люди вообще, — неизвестно.
Все, абсолютно все, сделано так, чтобы единственное, кого мог увидеть выпускник, это свой собственный закодированный номер. Который, кстати, приходит ему на личную страницу.
Зачем все это сделано? У меня только два предположения — возможно, они ошибочные и требуют объяснения...
Это сделано для того, чтобы высокорейтинговые выпускники, оказавшиеся благодаря «мертвым душам» в конце первой сотни поступивших, были вынуждены идти на коммерческое отделение топового вуза и платить деньги. Или поступать в средний вуз, засунув свои амбиции и знания сами знаете куда.
Или же на месте «мертвых» душ на бюджете окажутся «договорные», нужные абитуриенты.
Как-то я была на встрече с одним замдекана одного топового вуза. Первое, чем он похвастался, — что его «цитируют в СМИ вторым после Путина», а второе — что «имея 300 баллов, честно говоря, у нас можно рассчитывать только на коммерцию».
Все уже занято трудягами-олимпиадниками, целевиками, сиротами, а теперь вот «мертвыми душами»…
С бюджетных мест гуманитарных вузов буквально выдавливаются высокобалльники. (Не могу ничего сказать про технарей.) Выдавливаются куда?
Бедные и несчастные родители-интеллигенты в третьем поколении, которые вынуждены отдавать последнее, чтобы выучить сына или дочку на бакалавриате за полтора миллиона рублей.
Бедные-бедные преподаватели, которые каждый год с ужасом сообщают в интервью, что к ним на бюджет приходят какие-то инопланетяне — откуда они только берутся? — не умеющие толком ни писать, ни читать.