Для того чтобы понять, что мы есть сегодня, мы должны знать, чем была Россия прошлого. Когда мы сегодня произносим слово «Россия», то в нашем сознании чаще всего возникает образ погибшего СССР. Отсюда утрата нами сознания того, что на самом деле нынешняя РФ есть только бывшая советская республика РСФСР, ставшая независимым государством только в декабре 1990 года.
Но, начав создание новой России на месте разрушенного СССР, мы так и не ответили на главный вопрос: какие ценности придут и на смену советской идеологии, и на смену старой России, разрушенной большевиками. Тем более этот вопрос актуален сегодня, когда мы решили, что «Россия — не Запад». Правда, команда Ельцина в середине 1990-х создала группу экспертов во главе с философом Александром Рубцовым, которая должна была разработать так называемую «русскую идею». Но эта группа так и не ответила на главный вопрос: что есть русскость — кровь или культура. Кстати, старая Россия давала ответ на этот вопрос. Она, дореволюционная имперская Россия, рассматривала себя как гарант сохранения и защиты славянского мира, отсюда и наша победа под болгарской Шипкой — решающая роль России в освобождении Болгарии от турецкого ига. Николай Данилевский в своей книге «Россия и Запад» говорит, что историческая миссия России состоит в раскрытии особого цивилизационного потенциала всех славянских народов. И соединение России с судьбой славянофильства было не только философией, но и главным стимулом внешней политики России.
И только имея представление об особой славянофильской миссии дореволюционной России, мы сумеем увидеть, что с нами произошло сегодня в результате «русской весны» 2014 года. Ведь в кольце врагов современной России как раз и оказались наши братья-славяне — чехи и болгары. С поляками все ясно, там антирусские настроения, вызванные четырьмя разделами Польши, были всегда сильны, хотя совсем недавно, еще 10 лет назад, президент России Владимир Путин и президент Польши Дональд Туск вместе, преклонив колени, возлагали цветы к памятнику жертвам Катыни. Но нынешний антирусский бунт чехов — нечто немыслимое, если знать историю отношений наших народов. Чехи, которые столетиями мечтали выйти из австро-венгерского мира и создать свое национальное государство, всегда с надеждой и любовью смотрели в сторону России. Кстати, никто из народов Европы не проявил столько сострадания к бедам русской интеллигенции, которую большевики вытолкнули из России во время Гражданской войны 1918–1920 годов, как чехи. Первый президент независимой Чехословакии философ Масарик в начале 1920-х годов создал специальный фонд помощи деятелям русской культуры, оказавшимся в эмиграции.
Чем же вызвано превращение нынешней новой России во врага славянских народов, тех же чехов и болгар? Некоторые наши международные эксперты, к примеру, автор статьи «Почему против Москвы развернулось наступление славян» Юрий Сигов, считают, что чехи и болгары потеряли к нам уважение из-за того, что мы сами в начале 1990-х разрушили свою страну, разрушили СССР. Как настаивает Юрий Сигов, нельзя уважать народ, который сам убил свое государство. Но ведь те же болгары, чехи и даже поляки воспылали нелюбовью к России не в начале 1990-х, не во времена перестройки Горбачева или августовской революции 1991 года, а сейчас, спустя 30 лет после распада СССР. Очевидно, Юрий Сигов хочет отвлечь читателя от того несомненного факта, что именно «русская весна» 2014 года, присоединение Крыма к России и победы «бывших шахтеров и трактористов Донбасса» как раз и были причиной превращения чехов и болгар из друзей России в ее врагов.
Что же вызывает недовольство народов Восточной Европы в нынешней внешней политике РФ? На мой взгляд, то, что нынешняя РФ соединила русскость с этническим фактором и подчинила свою внешнюю политику защите интересов этнических русских. В самой идеологии, которая стояла за проектом отделения Новороссии от Украины, за проектом расширения русского мира, было нечто, что вызвало резкий протест не только у народов Запада, но и у упомянутых славянских народов. Представьте себе, что произойдет в современной Европе, если ее народы последуют нашему примеру и начнут исправлять исторические ошибки своих бывших государственных деятелей. Несомненно, наша «русская весна» 2014 года и все, что было связано с попытками воплотить в жизнь проект отделения Новороссии от Украины, породили у народов Восточной Европы страх оказаться жертвами новой мировой войны.
И меня поражает, что у руководителей Российской Федерации не вызвала отторжения сама идеология проекта «Новороссия», идеология подчинения внешней политики страны чисто этническому фактору. Все дело в том, что русскость в истории нашей страны никогда не была связана с этническим фактором. Русскость всегда связывалась или с православием, или с нашей культурой, традициями государственности. И как только мы во время «русской весны» 2014 года извратили суть русскости, соединили ее с кровью, мы стали врагами не только для славянских народов Восточной Европы, но и для нерусских народов многонациональной России. Пора осознать, что этнизация внешней политики Российской Федерации ведет к оживлению уже почти угасших сепаратистских настроений. Пора и руководству нашей страны все чаще говорить о том, что мы являемся многонациональным государством, которое создал союз народов России.
И в этом заключается какое-то глубинное противоречие нашей российской государственности. Несомненно, русские как великороссы сыграли решающую роль в создании российской государственности. Но как только они начинают связывать открыто свою внешнюю и внутреннюю политику со своей особой ролью, Россия утрачивает что-то очень важное. И причина тому лежит на поверхности. Великороссы создали не этническое государство, как, к примеру, поляки или венгры, а многонациональное. Кстати, надо отдать должное руководителям СССР, которые это понимали и никогда не связывали свое советское государство жестко с русским фактором.
Я думаю, что нынешнему руководству России, пока не поздно, пора отказаться от идеологии, которая стояла за «русской весной» 2014 года, за самой идеей собирания так называемых русских земель. Мне кажется, что нам, по крайней мере во внутренней политике, надо вернуться к идеям, от которых мы отказались в 1990-е, а именно к идее создания Палаты национальностей, где бы каждый народ России имел право собственного голоса. И перестройка Горбачева, августовская революция 1991 года вызвали не отторжение братьев-славян от русских, а напротив — рост уважения к ним. Русские тогда, в конце 1980-х — начале 1990-х, вызывали у народов Восточной Европы, особенно ее интеллигенции, восторг и уважение именно потому, что мы решали не национальные, этнические вопросы, а общечеловеческие. Перестройка Горбачева освободила человечество от страха погибнуть в ядерной войне. Перестройка Горбачева создала условия для победы «бархатных революций» 1989 года в той же Чехословакии, Болгарии, Венгрии, ГДР. Так уж получилось, что мне довелось в те годы от всех руководителей стран Восточной Европы слышать благодарность советской интеллигенции и самому русскому народу за то, что он сам разрушил советскую систему, которая принесла многие лишения народам Восточной Европы. И поразительно то, что венгры не связывали трагедию 1956 года — подавление Будапештского восстания советскими танками — с русским народом. Поразительно и то, что чехи тоже не связывали подавление своей «Пражской весны» советскими танками с русским народом. Эти народы, особенно их национальная элита, как я точно знаю, всегда понимали, что русские являются такими же жертвами советскости, как и они. И до сих пор, пока советскость была отделена от русскости, не было никаких глубинных антироссийских настроений ни в Болгарии, ни в Чехии, ни в Венгрии, ни даже в Польше.
Я знаю, о чем говорю: посвятил 20 лет своей жизни изучению настроений населения стран Восточной Европы. И мне думается, что судьба новой России во многом зависит от того, как мы сумеем не только осознать причины отторжения народов Восточной Европы, но и от нашей способности как можно быстрее отказаться от идеологии этничности, которая лежала за внешней политикой России после 2014 года.