Сергей был старше, умудреннее, рассудительнее. И в то же время — при всей основательности, медлительности и разумности — самым беспокойным и мятущимся из нас. Чего стоили его пешие ночные прогулки, когда засиживался у меня на Зубовской до двух ночи, а потом шагал через всю Москву на «Динамо», где тогда жил! Менял пристанища, менял псевдонимы (самый запоминающийся — Ян Август), чередовал пристрастия и привязанности.
Едва открылась перспектива свободы, незамедлительно уехал на ПМЖ в Германию. Но не задержался там надолго. Вернулся, потому что необходим был воздух творческого общения, неповторимая атмосфера ЦДЛ, к которой он привык, книги, которыми его квартира была утрамбована, — с собой этот неподъемный груз в чужую страну было не увезти, а переправлять малыми дозами не получалось.
Он привык к вниманию, славе. Доверительность интонации и простота обращения к читателю снискали ему множество поклонников. Процитирую то, что произносилось в застольных компаниях, читалось со сцен и эстрады:
Ты знаешь, каждый раз, когда
ворвется в жизнь плохое что-то,
сверкнет над городом звезда,
спасет от горести работа.
Я сказал о дружбе нашей четверки. Но внутренний рисунок отношений, конфигурация сближений и отталкиваний постоянно менялись. Самым умудренным сделался Павел Гусев. Он буквально на днях сказал мне о том нашем прошлом: «Никто из нас не знал, что ждет каждого в нашей быстро меняющейся державе». И действительно, трудно было предположить, что поэт отчетливо гражданского звучания Юрий Поляков станет ниспровергателем комсомольской иерархии и главным редактором «Литературной газеты». Я, 15 лет работавший в «ЛГ», превращусь в обозревателя «МК», а вот уж не журналист и не репортер Сергей Мнацаканян в самый сложный момент своей жизни обретет пристанище в «МК», а затем, пережив сложный этап и расправив крылья, перекочует в «ЛГ».
Вместе с Сергеем мы издавали наши книги у Елены Паршковой в издательство «МИК» (увы, закрывшемся) — не разлучаясь с поэзией, Мнацаканян стал мемуаристом и выпустил несколько томов о ярких современниках, с которыми его сводила судьба. Объединил эти свои краткие и пространные воспоминания общим названием — «Прекрасные люди».
Он сам был таким — замечательным другом, нетривиальным мыслителем, чудаковатым фантазером.
Светлая тебе память, Сережа.