— После моего одиночного пикета в январе меня вызывали на ковер. Со мной проводили профилактическую беседу чиновники из управления образования, меня допрашивал участковый. Мне объявили выговор, которой позже отозвали, — начал разговор Никита Тушканов. – Но скорее всего, как я думаю, в то время уже мог готовиться приказ о моем увольнении. В конце марта я выложил в Сеть фрагмент записи моей беседы с начальником Управления образования района и заместителем главы нашего Усть-Вымского района по социальной политике. На следующий день директор школы сообщила мне, что я уволен по статье за аморальное поведение. К приказу о моем увольнении она приложила фотографии из моего личного инстаграма.
— Что за фотографии?
— Их было несколько. Одна сделано для школьного конкурса, стилизованная под фильм «Брат». Я стою с дробовиком со своим 11 классом. Замечу, дробовик был нарисован с помощью фотошопа. Директор, видимо, сочла снимок пропагандой насилия. На второй карточке я сижу в баре, на столе стоит бутылка пива. Руководство сочло, что я пропагандирую алкоголь. На текст под снимком никто не обратил внимание. А пост был про усталость и школьную систему, которая выжигает человека. Третья фотография со студенческих времен. Я изображен рядом с манекеном. Там же шуточная подпись: «Самая лучшая девушка, которая у меня была». Даже в этой карточке нашли аморальщину. К документу об увольнении приложили еще видео, где я рассказываю о проблемах в школе, о поборах. Данный эпизод сочли порочащим честь и достоинство педагогов. В свою защиту я написал объяснительную, указал, что Конституция гарантирует мне права, а гарантом я считаю Владимира Путина. Но даже имя президента не прокатило. Заседание комиссии по поводу моего увольнения длилось 3-4 часа. Мою судьбу решали восемь человек, среди них были депутаты от «Единой России» и сотрудники школы. Все они единогласно выступили за мою отставку. И в тот же день составили приказ о моем увольнении.
— Комиссия на полном серьезе обсуждали фотографии?
— Да. В какой-то момент мне стало смешно. Я даже спросил: «Почему вы не смеетесь?» Мне ответили, что это серьезный разговор.
— В приказе об увольнении указано, что основанием послужила докладная учительницы музыки и родителей 4 класса.
— Речь идет о доносе учительницы музыки. В прошлом году парни на ее уроках разрисовывали свои ногти. Подражали мне – у меня были нарисованы полоски на ногтях. Спустя четыре месяца музыкальный педагог вспомнила об инциденте и написала, что я подаю плохой пример школьникам. Второй донос составили родители 4 класса, хотя я с начальной школой никак не пересекаюсь, и никого там не знаю. Родители указали, что не хотели бы видеть меня в качестве педагога. Вроде написали, что хромает мое поведение или дисциплина, я уж не помню точные формулировки. Но позже эти родители признались мне, что их заставил написать донос классный руководитель, якобы, с благой целью, чтобы в будущем у детей был хороший учитель истории, а не такой, как я.
— И они согласились?
— Как видите. Они поставили подпись под моим смертным приговором, как педагога. Вообще, вся ситуация вокруг моей истории выглядит абсурдной. Два месяца специалисты, которые работают в сфере образования, обсуждают одного учителя, занимаются полной ерундой, будто им больше делать нечего. Я понимаю, что им поступило указание сверху избавиться от меня, вот они и выполняют поручение. Хотя могли остаться людьми.
— Кто мог на них надавить?
— Давит глава района. Еще до меня доходят слухи, что все указания идут от Министерства образования республики Коми.
— После увольнения вы не приходили в школу, попрощаться с учениками?
— Нет. Мне быстро выдали трудовую, рассчитали до копейки. Уволили по статье. Боюсь, что больше я в никакую школу не устроюсь, воспитательной деятельностью не смогу заниматься на протяжение года.
— Чем планируете заниматься?
— Собираюсь подавать иск в суд, попробую оспорить их решение.
— Вам замену в школе нашли, вы ведь помимо истории и обществознания, веди еще предметы?
- В микуньской школе достаточно учителей, чтобы закрыть все дисциплины, которые я вел.
— Расстроились?
— Приятного мало. Но я не подавлен, ожидал, что так все и произойдет.
— Уедете из города?
- Еще повоюю с ними немножко и уеду.
— Наверное, больше нет желания работать в школе?
— Я бы хотел, честно. Даже очень хотел.
— Сложно будет устроиться?
— Понимаю, что дорога в школу мне заказана.