Христина Самушкина родилась в закрытом городе Озерске. Девочка росла без мамы. Ее воспитанием занимались бабушка и отец. Семья была верующая.
В пятилетнем возрасте со слов девушки Христина подверглась сексуальному домогательству со стороны друга отца. Педофила осудили, отправили в колонию. Отец насильника не смог смириться, что его сына посадили, начал мстить ребенку: преследовал девочку на улице, караулил около детского сада, в песочнице, пугал ножом. Поле смерти бабушки Христину отправили в монастырь к Сергию Романову. Отец девочки из-за работы не мог уделять время дочери. Христина прожила в монастыре больше пяти лет, с 2004 по 2010 год.
Сейчас Самушкиной 24 года. Свою историю она много раз рассказывала журналистам. Но мы поговорили с ней о другом. О том, как ее монастырская жизнь повлияла на детскую психику и сложно ли ей было вернуться к мирской жизни.
— Вы общаетесь с теми, кто до сих пор находится в монастыре?
— Я давно ни с кем из монастыря не общаюсь, — начала Христина. — Иногда мне пишут ребята, с которыми мы раньше там жили. Но с их стороны в мой адрес поступают угрозы, меня называют предательницей за то, что я говорила про отца Сергия. Хотя всем тем ребятам в свое время пришлось несладко, знаю, что в монастыре их избивали. Но они все равно оправдывают Романова, считают, что таким образом их наставляли на правильный путь.
— Арест Романова стал для вас неожиданностью?
— Я понимала, что все этим закончится. Романов преступил закон. Считаю, он опасен для сестер.
«Из учебников вырывали страницы про пестики и тычинки»
— Как жили дети в монастыре?
— Во всех монастырях существуют строгие правила. Дети жили по такому же расписанию, что и взрослые. В 5 утра подъем. С 6 до 11 вечера послушания — это дежурство в сестринской трапезной, работа в козлятнике, коровнике, лошаднике, летом в огороде. Я еще была чтецом молитвенных правил. Поэтому утром читала «правила», а потом отправлялась на послушания.
— В монастыре жили дети из неблагополучных семей?
— Из неблагополучных семей были дети, но многие жили там с родителями. Например, туда могла прийти и остаться женщина с детьми, у которой не сложилась личная жизнь. Некоторых родители по каким-то причинам отдавали в монастырь на время.
— Как проходили школьные занятия?
— Большую часть времени мы работали, учеба в монастыре отходила на десятый план. Например, если наступала моя очередь дежурить в трапезной, мало кого волновало, что я прогуливаю уроки. Пока всю работу не выполнишь, никакой школы. Обучение было на мой взгляд странное. Не было некоторых предметов из школьной программы. Например, отсутствовала физкультура. До своего появления в монастыре я занималась спортивной гимнастикой. Когда только пришла в монастырь, стала показывать трюки, садилась на шпагат, делала стойку на руках или другие гимнастические комбинации. Романов увидел, сделал замечание. По его мнению, движениями своего тела я могла соблазнить мужчин, хотя была совсем ребенком. Вот по этой причине физкультуры у нас не было. Но «тройку» по этому предмету мне нарисовали.
— Остальные предметы тоже подкорректировали?
— На уроке истории мы изучали биографии святых. В мое время нормальную историю у нас игнорировали. С русским языком тоже творились странные вещи. Например, тему «причастия» не проходили. Из учебника ботаники вырывались страницы с параграфами про пестики и тычинки. Из биологии вырывались страницы, где описывалось размножение.
«Сестер избивали только мужчины»
— Романов имел большое влияние на людей?
— Он много читал, научился манипулировать людьми. В монастыре он настолько привязал к себе сестер, что после его ареста они испытали потрясение, пережили психологическую травму. Они будто бы зомбированные.
— Чем он мог так привязать их?
— Они считают его святым. Помню, он всем рассказывал историю, как попал в автокатастрофу, пережил клиническую смерть. К нему явилась Матерь Божья. Она отвела его к престолу Божьему, где у него состоялся разговор с Господом, который отправлял его в ад. Но Матерь Божья умоляла, чтобы Бог его простил. И тогда Романова отправили на землю строить монастыри, спасать людей. Надо понимать, что дети впечатлительные, восприимчивые, подвержены обработке. Они верили рассказам Романова, на полном серьезе считали его святым.
— Правой рукой Романова долгое время была бывшая настоятельница монастыря Варвара Крыгина. Что ты можешь рассказать об этой женщине?
— Об этой женщине у меня двоякое мнение. Она одинокая, бездетная дама, по образованию психолог, но тем не менее считаю, что она тоже стала “жертвой” психологической обработки Романова. Несмотря на ее конфликт с отцом Сергием, когда СК учинил проверку, она по слухам, вроде бы звонила бывшим воспитанникам монастыря и просила не выступать против Романова, — говорила что надо забыть обиды, быть милосердными. Вряд ли она сама станет свидетельствовать против Романова.
— Зачем она так делает?
— Думаю, она пытается прикрыть себя. Потому что являлась свидетельницей, как наказывали детей. И ничего не предпринимала. Правда, что-то человеческое в ней осталось. Девочка, которая вышла из монастыря четыре месяца назад, рассказывала, как Крыгина, видя избиение, стояла в сторонке и плакала, но ничего не могла сделать. Лишь через полчаса она вмешалась и остановила процесс.
— За что наказывали или били детей?
— Романов объяснял это воспитательным процессом. Его сторонники поддерживали своего учителя, твердили, что в Священном Писании говорится: не жалей розги для человека, которого любишь. Наказывали за любое неповиновение или если человек пытался как-то проявить характер. Однажды отец Сергий отругал меня за то, что я крепко выругалась. Он отправил меня к иконе бить поклоны. Потом велел одному брату выпороть меня. Попадало и гиперактивным детям, полагали что, они могут быть бесноватыми. Как-то Романов решил изгнать меня из монастыря. Перед этим благословил братьев выпороть меня, еще мне пришлось сделать 100 земных поклонов и постоять на горохе. Конечно же, это только мои слова, так как подтвердить это документально невозможно.
— Женщин наказывали только мужчины?
— Да, это дело доверяли только братьям.
— А что мужчины делали в женском монастыре?
— Я тоже задавалась этим вопросом. Нет у меня ответа.
«Питался в отдельной вип-трапезной»
— Тебе известно откуда у Романова деньги на содержание монастыря?
— У него всегда находились спонсоры, да и паломники приносили деньги. Сейчас говорят, что Романов отнимал у людей квартиры. Нет, он ничего не отнимал, просто убеждал народ отдать жилье монастырю. Люди в знак благодарности отдавали квартиры, все сбережения. Моего отца он тоже уламывал: «Оставайся жить здесь, а денежку от квартиры неси во славу Божью. Твоя дочь подрастет, сделаем из нее монахиню, все у нее сложится хорошо».
— Романов с послушницами лично общался или держался особняком?
— С нами он общался, но давал понять, что мы — ниже него. А вот со своими благодетелями он вел себя иначе. К нему часто приезжали обеспеченные люди, которые передавали деньги, дарили машины. Встречал он их в отдельной трапезной. Расскажу одну историю. Когда-то в трапезной работала монахиня Фатинья. Женщина трудилась на износ. Целыми днями готовила еду на весь монастырь, чистила, убирала трапезную, еще и за детьми следила, чтобы они правильно накрыли на стол, иначе ей влетит. В один из дней после тяжелой работы у нее случился нервный срыв. Это произошло, когда в полночь Романов велел ей накрыть стол для своих благодетелей. Фатинья кидала посуду, кричала, жаловалась, что не может работать сутками практически без выходных. Вместо того чтобы посочувствовать ей, Романов на следующий день собрал весь монастырь, при всех начал “гнобить” матушку, высказывать, что она опозорила его перед благодетелями. И заявил, что больше вместе с нами столоваться не намерен. Для него сделали отдельную вип-трапезную там, где раньше была детская келья. Кстати, питался он гораздо лучше, чем мы. Когда я поинтересовалась, почему отец Сергий кушает лучше нас, меня за этот вопрос тоже побили.
«Ночью заставляли стоять у гроба»
— Вы в то время жаловались кому-то?
— В 2010 году я покинула монастырь. Отыскала свою маму, которая с нами не жила. Рассказала ей о своей жизни в монастыре, как меня били ремнем, кабелем. Мама отправила жалобу уполномоченному по правам ребенка, но ход делу не дали. Только сейчас то письмо подняли из архивов. Помню, мама еще писала в Екатеринбургскую епархию, но те сейчас отрицают, что получали жалобу. В то время отец Сергий быстро узнал, что мы развязали с ним войну, предупредил меня: «Я найду способ, как успокоить твою маму, у меня есть знакомые, которые с ней поговорят». И дело замяли.
— Тяжело было адаптироваться после монастыря к жизни вне стен монастыря?
— Работа по восстановлению моей психики легла на плечи мамы. Она работает в образовательной системе, нашла мне хорошего специалиста. Два года со мной работал психолог, вправлял мозги в нужное русло. Тяжело было избавиться от монастырских привычек. Я даже не могла дорогу нормально перейти. Выходила гулять и начинала крестить дорогу. Это ненормально. Люди смотрели на меня как на сумасшедшую.
— Психика ваша надломилась?
— В монастыре психика любого человека травмируется, особенно детская. Самые ужасные воспоминания, когда детей ставили читать псалтырь перед гробом усопшего. Однажды меня поставили ночью читать псалтырь перед гробом убиенного охранника Евгения, которого, по словам Романова, застрелил другой охранник во время пьянки. Для меня это был ужас. Тем более, лицо покойного было в ссадинах и синяках, что стало двойным потрясением. Нужно было стоять, читать псалтырь, а в конце еще прикоснуться к бумажной тройной иконе, которую надевали на покойного. В монастыре у меня часто болело сердце от нервных потрясений. Случалось, я задыхалась, у меня темнело в глазах из-за нервного и физического перенапряжения. Я до сих пор эмоциональна до такой степени, что от переизбытка чувств могу упасть в обморок.
— В монастыре детей обследовали медики?
— Медицины там практически не было. Расскажу про себя. 5 декабря 2008 года умер патриарх Алексий II. У меня в тот день поднялась температура. Романов посчитал, что меня скрутили бесы по причине смерти патриарха. Три недели я лежала пластом, меня мучил жар, я не выходила из кельи, температура держалась в районе 40 градусов. Никто меня не лечил. Одна из послушниц каким-то чудом раздобыла телефон, набрала моему отцу, сказала ему, что я болею. Папа приехал в монастырь, и только тогда меня отвезли в больницу.
— Многие послушницы сталкиваются с такими же психологическими проблемами?
— Я уверена, психика пошатнулась у всех, кто там жил. Те, кто там остался после ареста Романова, тоже производят впечатление больных на голову, мне их жалко. Сергий много лет внушал им, что он святой, читал проповеди и убеждал, что можно причинять боль другим, потому что все во славу Божью.
— Но ведь рано или поздно люди поймут, что заблуждались.
— Они не хотят понимать, переубедить их невозможно, здесь требуется серьезная помощь специалистов.
— Каково ваше отношение к вере сейчас?
— Конечно. Я всегда почитала Николая Чудотворца, люблю этого святого. У меня с ним связаны личные воспоминания. Если бы не он, то вообще бы уже не верила в и не молилась бы. У меня наступило полнейшее разочарование. Пока этот святой меня держит от того, чтобы окончательно не отказаться от веры.
— В церковь вы ходите?
— В церковь я не могу ходить. Храмы обхожу за километр. Не хочу больше сталкиваться со священниками, чтобы потом не собирать себя по крупицам. В моем доме висит икона Николая Чудотворца, я исповедуюсь и молюсь сама. Когда прохожу мимо храма, слышу колокольный звон — порой хочется зайти, послушать песнопение, поставить свечку, помолиться. Вроде душа просит, но разум останавливает: «Самушкина, ты что, дура? Мало, что уже один раз наступила в дерьмо, хочешь еще раз на те же грабли наступить?»
— Ваш отец поддержал вас? Он ведь верующий человек.
— С отцом мы не общаемся. Я ведь еще в 2013 году думала публично рассказать о том, что происходит в монастыре. Но папа меня тормознул: «Если пойдешь против Церкви, ты мне не дочь». Меня это остановило. Когда сейчас я все-таки решилась открыть правду, отец перестал со мной общаться. Я даже позвонить ему не могу, не поднимает трубку. В глубине души он понимает, что в монастыре происходила «жесть», но те православные убеждения, которые ему вдолбили, не дают ему идти против священника и Церкви.
— По делу отца Сергия вы выступаете в качестве свидетеля?
— Я не могу пока распространяться на эту тему, идет расследование как раз по «детской теме». Но когда следователи взялись за дело, то меня спросили, готова ли я пройти полиграф. Я обеими руками за. И готова каждое свое слово подтвердить на детекторе лжи.