Из досье "МК": "Основным мотивом массовой резни стала месть Сергея Цапка за смерть своего брата, который в начале 90-х встал у руля Цапковской ОПГ, был известен, как Коля Бешеный и Коля Сумасшедший, и погиб от пуль киллера.
Убиты в Кущевской были фермер Сервер Аметов, его жена Галина, невестка Лена и внучка Амира, а также приехавшие к ним из Ростова-на-Дону гости: директор агрофирмы Владимир Мироненко с женой Мариной, их дочери Ирина и Алена, тесть и теща Виктор и Лидия Игнатенко. «Цапки» расправились и с заскочившими на «огонек» соседями: Натальей Касьян и ее сыном Пашей".
«Вроде бы мы и на свободе, а как в клетке»
Из шести нелюдей, кто непосредственно участвовал в жестокой расправе, троих уже нет в живых. У главаря банды Сергея Цапка в ночь на 7 июля 2014-го случился инсульт. Он умер от сердечной недостаточности в медицинской части краснодарского изолятора.
Многие в Кущевской опасались, что это может быть инсценировка - будто бы умер не Цапок, а его двойник. Чтобы развеять всякие сомнения, была проведена дактилоскопическая экспертиза. Отпечатки пальцев, которые Цапок давал на следствии, совпали с отпечатками пальцев, снятыми с тела.
Потерпевшие также настояли на проведении генетической экспертизы. Помимо этого, в городской морг на опознание были приглашены Джалиль Аметов, у которого «Цапковские» убили мать, отца, жену и девятимесячную дочь. А также Андрей Касьян, который в тот страшный вечер 4 ноября потерял жену и 14-летнего сына. Оба подтвердили, что это действительно Сергей Цапок.
Лидера ОПГ кремировали в Волгограде, где была захоронена урна с прахом, осталось неизвестным.
5 июля, за два дня до смерти Сергея Цапка, в одиночной камере покончил с собой основной киллер банды Игорь Черных по кличке Амур.
Ранее, в августе 2011-го, в ходе следствия, не дожив до суда, после попытки суицида скончался в больнице скорой помощи во Владикавказе 25-летний Сергей Карпенко, больше известный, как Рис-младший.
Один из самых жестоких членов ОПГ Владимир Алексеев (Беспредел), личный телохранитель Цапка, отбывает пожизненный срок в Мордовии в Торбеевском централе. Подробнее о нем читайте в материале "Как чувствуют себя Цапки: откровения Вовы-Беспредела"
Еще двое «цапковских» активно сотрудничали со следствием. Одного из них, Вячеслава Рябцева (Бубу), который доставал оружие, а затем скрывал улики, приговорили к 20-летнему сроку. Ныне он отбывает срок в колонии строгого режима в Челябинской области. Другой, Андрей Быков (Бык), стоявший на стреме во время массового убийства, и в период с 1998 по 2006 годы совершил убийство четырех человек, получил 20 лет лишения свободы.
— Прошло 10 лет, а для нас — как будто это было вчера, — говорит Виктория Костюк, у которой банка Цапка убила 19-летнюю дочь и десятимесячную внучку Амиру. — Говорят, что время лечит, ничего подобного, — калечит. Как только начинаю вспоминать погибших, комок подкатывает к горлу, душит обида. И все время гложет чувство вины, что мы ничего не смогли сделать, чтобы спасти своих родных.
— Администрация Кущевской вам как-то помогала?
— За эти годы администрация уже вся практически сменилась. До 2015 года главой Кущевского района был Владимир Ханбеков. Но он ни разу с нами не встретился. Ни разу не пришел, не спросил, а как вы живете? Не сказал, что по-человечески нам сочувствует, что у него тоже есть дети и внуки, что прекрасно нас понимает.
Мы ждали от него не какой-то материальной помощи, а простого человеческого сочувствия. Не дождались. Не пришел к нам и губернатор Краснодарского края Ткачев. Буквально через полгода после страшной трагедии он приезжал в станицу на открытие ледового дворца, но времени, чтобы встретиться с нами, не нашел.
Теперь сменился и губернатор. О трагедии, произошедшей 4 ноября 2010 года, никто не вспоминает. Для всех это уже история. Наши близкие были убиты, заплатили страшную цену, чтобы Кущевская избавилась от ига "цапковских". Теперь никто не задумывается, что наши родные, принявшие мученическую смерть, по сути спасли многие жизни, если бы «цапки» не попали под следствие, они бы и дальше продолжали безнаказанно калечить и убивать станичников.
Виктория Костюк, долгие годы проработавшая в местной больнице операционной сестрой, горько замечает, что ее ранит позиция земляков.
— Суд над «цапками» состоялся в Краснодаре. Нам сказали, что в Кущёвском суде невозможно обеспечить надлежащую охрану. Мы ездили на каждое заседание. Чтобы убийцам воздалось, ради памяти погибших. При этом просили жителей Кущевской: «Пожалуйста, приезжайте, поддержите нас, мы дадим вам транспорт. Очередное заседание суда назначено на такую-то дату». Но люди оставались равнодушными.
А ведь очень важным было каждое сказанное слово, потому что в Краснодаре был суд присяжных. Адвокаты убийц продолжали рассказывать, какие они хорошие, все из себя положительные, депутаты, всем помогали, развивали в Кущевской спорт. Присяжные не знали, кому верить. Защитники бандитов обращаясь к присяжным, твердили: «Вы же видите, что в зале суда никого нет из Кущевки, никто не приехал, чтобы изобличить в чем-то подсудимых. Потому что их не в чем упрекнуть, они многое сделали для станичников». Мы выглядели брошенными. И от этого было особенно больно.
Помню, Вячеслав Рябцев заявил на заседании суда: «Я знаю, кому Цапок возил деньги чемоданами. Могу рассказать». А ему сказали: «Это к делу не относится». Все в верхах, кто «цапковских» покрывал, остались безнаказанными. Кому-то поменяли должности, кого-то быстренько перевели на другое место работы. «Удалось сотрясти трясину, тина тут же затянулась, и все». Мафия бессмертна!
Виктория Костюк говорит, куда бы она не пошла в Кущевской, везде натыкается на магазины, которые принадлежат Алексееву — отцу Вовы-Беспредела.
— Даже на повороте на улицу Зеленую, где произошло убийство 12 человек, стоит Алексеевский магазин, — говорит Виктория. — Этих торговых точек в станице становится все больше и больше. При этом, когда дело коснулось выплаты компенсации, Алексеев-старший сказал, что у него ничего нет.
Мне больно смотреть, как они живут, процветают, радуются жизни. У них все хорошо. Вова-Беспредел пишет в тюрьме мемуары. Его жена, нигде не работая, ездит на крутой машине. Всем своим видом они показывают, кто хозяева жизни.
Мы ничему не радуемся, ни праздникам, ни дням рождения. Ни отмечаем юбилеи. У нас сплошные серые будни. Вова-Беспредел живет, приспособился к жизни в тюрьме, строчит на швейной машинке сигнальные жилеты. А мы — как в тюрьме. Вроде бы и на свободе, а как в клетке.
Виктория признается, что, даже, когда ее младшая дочь Оксана выходила замуж, она не могла в полной мере радоваться этому счастливому событию.
— Меня все время что-то гложет. Гуляли у Оксаны на свадьбе, а я вспоминала Лену, думала, как бы она сейчас радовалась счастью сестры.
Около родительского дома, где жили папа и мама Виктории, купили дом теща и тесть Вовы-Беспредела.
— Я, когда узнала, пришла в ужас... Внучке, Амирочке, сейчас было бы больше 10 лет, девочка училась бы в четвертом классе. А какой славный паренек был Паша Касьян! Футболом увлекался. Он ведь в тот роковой день 4 ноября заскочил случайно в дом Аметовых, чтобы маму, Наталью, позвать домой. Был спортивным, крепким, попав в ловушку, пытался вырваться... Паше в гроб положили футбольную форму, бутсы, щитки. А на могиле около памятника установили гранитный футбольный мяч.
Виктория вспоминает и двух сестренок Мироненко. Их папа, финансовый директор зерновой фирмы «Астон-медиа» Владимир Мироненко, привез тогда в гости к фермеру Серверу Аметову из Ростова-на-Дону всю свою семью: жену, пожилых родителей и двух дочек.
— Девочки были просто куколки. Они были поздними детками у родителей. Сколько им было внимания, сколько мама с папой вкладывали в их развитие. И почему-то эти умненькие, воспитанные девочки должны были уйти из жизни…
Нам выдали закрытые гробы. Я сказала, что не дам хоронить Лену, пока не увижу дочь. Я до последнего не верила, что моей девочки больше нет. Потом открыли гроб, я увидела, что это Лена. Моя дочь, как и Сервер Аметов, его жена Галина, и все их гости, приняли мученическую смерть.
«Мне кажется, что в этом доме остались души убиенных»
Виктория до сих пор хранит вещи дочери.
— У меня лежит ее халатик и платье, которое она надевала на второй день свадьбы. Мне говорят: «Сожги. Нельзя их держать в доме. Ты держишь дочь, не отпускаешь». А у меня рука не поднимается их отдать или выбросить. Как будто я что-то плохое сделаю.
В гостиной у Виктории Костюк весит портрет дочери и внучки, который сделал с фотографии и привез житель далекой Одессы Владимир Рубенович Погосов.
— Он сам потерял жену и сына. Убийство наших близких воспринял как личную боль. Рассказывал, что три дня не мог в себя прийти, когда узнал о жестокой расправе. На 9 дней после трагедии приехал в Кущевскую и привез на могилы охапки цветов.
Через полгода снова приехал, вручил нам картину на библейский сюжет и портрет дочери с внучкой. Мы с этой реликвией не расстаемся. Сейчас у нас идет ремонт, мы обитаем в мастерской мужа, туда же перенесли и портрет. Он всегда с нами.
Так совершенно незнакомый человек, уроженец Баку, поселившейся в Одессе, стал для семьи Костюк родным.
— Он был уже пожилым. Было видно, что ему с трудом дается дорога. Но Владимир Рубенович продолжал ездить и к нам, и в Беслан, где при теракте в школе погибло много детей. Считал, раз мужчина сказал, что приедет, значит он должен выполнить свое обещание. А потом мы узнали, что нашего дорого друга больше нет в живых.
— Вам Лена снится?
— Редко. И знаете, образы двух дочерей, Лены и Оксаны, сливаются в один. Я вижу их во сне как одно целое.
Оксана очень тяжело перенесла смерть сестры и племянницы. Они с Леной были очень близки, разница в возрасте у них была небольшой, три года. Росли как подруги. Когда Лену убили, Оксана сказала маме: «Скорей бы наступил конец света». С девочкой начали работать психологи…
Теперь Оксана замужем, год назад, в октябре, у них с мужем родился сынок.
— Они живут в другом городе. уехали из Кущевской. Мы видимся не часто, я по ним, конечно, сильно скучаю. Ну ничего, лишь бы у них все хорошо было. Я уже не работаю. Много времени провожу на огороде. Занялась органическим земледелием. Выращиваю овощи, рассаду, которую у меня с удовольствием покупают соседи. Земля — моя терапия. Я поняла, что люди не дают такого успокоения, как работа на земле с различными растениями. Там я по-настоящему радуюсь.
— Как поживает Джалиль, вдовец Елены?
— Мы не общаемся. У него новая жена, уже четверо детей, другая жизнь. Всем, и Джалилю, и нам, тяжело вспоминать прежнюю жизнь. Мы посчитали - пусть у него все начнется с самого начала. И нам не нужно видеться. Всем нам нужно сохранить то, что осталось: здоровье. Мы сейчас ухаживаем за родителями мужа, с которыми живем, они уже слабенькие. Нам надо беречь нервы.
— Как дела у сестры Джалиля, Лили, которая, будучи беременной, пришла утром в родительский дом и первой обнаружила 12 погибших?
— У нее двое детей, от первого брака — девочка, от второго — мальчик. Она с семьей живет в том самом родительском доме на улице Зеленой, где произошло массовое убийство. Я как-то ездила туда, чтобы поставить уколы. Но дольше пяти минут не смогла находиться в этом доме. Сказала: «Вы уж меня простите, но я больше не приеду. Мне не по себе, меня всю трясет». Я даже когда к этой улице Зеленой подъезжаю, у меня все внутри холодеет. Невольно представляю, что там происходило. Мне кажется, что в этом доме остались души убиенных.
«Цапчиха грозит: «Все, что у меня украли, верну»
В Кущевской многие считали, что организатором расправы над Сервером Аметовым и его семьей была мать Цапка, Надежда Цапок, которая винила фермера в смерти своего старшего сына Николая. Но следователям вину Цапчихи доказать не удалось. Никто из членов банды не дал против нее показания. В итоге местную «царицу», владелицу бизнес-империи «Артекс-Агро» обвинили в мошенничестве — финансовых нарушениях деятельности ее фирмы.
В сентябре 2018-го она освободилась из Усть-Лабинской колонии и вернулась в Кущевскую. Тогда как раз вступил в силу закон, согласно которому сутки в следственном изоляторе приравнивались к полутора дням на зоне. Надежде Цапок пересчитали срок, и через 7, 5 лет она вышла на свободу.
— Ходит сейчас по станице с гордо поднятой головой. Как будто не было этого страшного убийства и других преступлений «цапковских», — говорит Виктория Костюк. — Это в колонии она горбатилась за швейной машинкой, шила спецодежду. Сейчас ее все обслуживают. Она ходит на процедуры, лечит колени, делает в парикмахерской прически, маникюр. И никто в тех же магазинах ей не скажет: «Я вас обслуживать не буду». У нас поговаривают, что Цапчиха собирается выкупить местный хлебозавод. Деньги у нее явно водятся. Заначка осталась. Цапки подстраховались хорошо.
Виктория считает, что Надежда Цапок помогает сейчас и подельнику Сергея Цапка, Андрею Быкову, который отбывает 20-летний срок.
— Она для него была как приемная мать. В свое время подобрала его мальцом на лестнице, где он спал, спасаясь от пьющих родителей. Одевала, обувала, кормила его. Даже в школу ходила, просила, чтобы его не выгоняли за прогулы. Парня потом вовлекли в преступную деятельность. Он был предан семье. Наверняка Цапчиха и сейчас отправляет ему на зону передачки.
Надежду Цапок по-прежнему в станице считают всесильной. Многие уверены, что ей под силу возродить свою бизнес-империю. Станичникам она так и говорит: ««Моей фермой завладели аферисты. Все, что у меня украли, я верну».
Вернулся в станицу в 2016 году и экс-глава центра по борьбе с экстремизмом кущевского РОВД Александр Ходыч. Однако уголовное дело, которое завели на Александра Ходыча, не было связанным с делом о банде Цапка. В апреле 2012-го ему дали 8 лет колонии за мошенничество с использованием служебного положения.
Отбывал наказание Ходыч в колонии для правоохранителей в Нижнем Тагиле. Работал в цехе деревообработки и освободился условно-досрочно.
— Ходыч вернулся на два года и восемь месяцев раньше срока, — говорит Виктория Костюк. — В правоохранительные органы ему, естественно, путь был заказан. Через несколько месяцев уехал в Ростов-на-Дону.
Станичники рассказывают, что там он занялся поставками сельхозтехники. Два раза в месяц ходил отмечаться в местное УВД, так как срок заключения у него заканчивался в 2019 году. Потом перебрался в Ейск. По слухам, экс-полицейский в приморском городке открыл контору, которая оказывает юридические услуги, правовую защиту по уголовным, арбитражным, гражданским и административным делам. А также разыскивает людей и выявляет супружескую неверность.
В станице о нем до сих пор говорят только на условии анонимности, причем — шепотом.
— Шепотом — потому что люди у нас такие. Принцип один: моя хата с краю, — говорит Виктория Костюк. — У нас, например, сейчас самая дорога вода в регионе, больше 100 рублей за куб. В соседнем Краснодарском крае, в станицах люди платят по 30 рублей за куб. У нас вода бежит буквально коричневая, ее не то что пить, ею мыться невозможно. Когда отстаивается, эта вода воняет псиной. Это общая беда.
Хозяин-монополист пробурил скважину и установил цену. Говорит, что скоро будем платить по 130 рублей за куб. И люди вместо того, чтобы объединиться, перекрыть дорогу, чтобы на проблему обратили внимание, молчат, ждут, что кто-то за них исправит ситуацию. Такое вот равнодушие и разобщенность. И где хваленые наши казаки, которые получают хорошую зарплату, около 30 тысяч. Что они сделали для народа?
Виктория Костюк уверена, что немногие в станице вспомнят и о событиях десятилетней давности, когда «цапковские» убили в доме фермера Сервера Аметова 12 человек.
— Я этому ничуть не удивлюсь. Сама пойду в храм, закажу службу. Я это делаю не только 4 ноября, но и в течение года.
Когда мне становится особенно тяжело, иду в церковь. Покупаю свечи, ставлю дома, читаю молитвы. И немножко отпускает.
4 ноября пойдем с мужем на кладбище. В этот памятный день на могилах наших близких обычно бывает много цветов. Светлана Сребная, у которой «цапковские» убили дочь Наталью и внука Пашу, каждый год ставит около дома на улице Зеленой лампадки. Но многие в станице об этой страшной резне стараются забыть. Еще и на нас обижаются. Вроде мы прославили Кущевскую не тем, чем надо. Как будто мы виноваты, а не те бандиты, которые резали наших близких. Как сказал губернатор Ткачев в свое время, перевернем страницу и будем жить дальше. Для них главное — репутация, имидж процветающего края. А мы хотим, чтобы помнили о наших близких. И не забывали о тех нелюдях, которые с ними расправились.