Недавно, 16 октября, случилась новая трагедия. 18-летний мусульманин, эмигрант из России, жестоко убил французского учителя Самуэля Пати за то, что тот на уроке о свободе слова показал карикатуры из журнала «Шарли Эбдо».
Президент Франции объявил о посмертном награждении Пати орденом Почетного легиона, а министр образования — о награждении его званием Командора ордена Академических пальм за заслуги в области образования.
За прошедшие дни российские комментаторы сделали много дельных замечаний о случившемся. В частности, что во французское общество, в целом терпимое, воспитанное в уважении к свободе слова, в последние десятилетия влилась мощная волна мигрантов, представляющих совсем другую культуру. И что Франция должна больше внимания обращать на интеграцию этих мигрантов, не только социально-экономическую, но и культурную, объяснять свои ценности, важность свободы слова, воспитывать если не уважение к чужому мнению, то хотя бы способность его терпеть.
Но дело в том, что французы как раз и пытаются развить в молодом поколении, включая иммигрантов, культуру уважения к чужому мнению! В школах, например, проводятся уроки, специально посвященные свободе слова. И это в дополнение к урокам обществоведения и другим предметам, вводящим учеников в социальный и культурный мир современного французского общества. Убитый учитель преподавал эти предметы.
Мы не знаем точно, что и кто сказал на уроке. Но мы знаем из сообщений СМИ отдельные детали, связанные с этим уроком, и о них стоит поговорить.
Мы знаем, что учитель, предложив вниманию учеников карикатуры из «Шарли Эбдо», разрешил мусульманам выйти из класса, чтобы «не оскорблять их чувства». Кажется, учитель проявил деликатность в отношении детей-мусульман 12–13 лет. Но ведь эти уроки в основном нужны именно представителям других культур, а преподаватель хотел вести урок в их отсутствие!
Вторая проблема — это тема собственно свободы слова. Многие европейские публицисты, политики и общественные деятели после трагедии в редакции «Шарли Эбдо» пятилетней давности свободу слова объясняли примерно так: это наше право говорить обо всем на свете, о всех богах, о всех ценностях, право смеяться над всем на свете, в том числе и над пророками, и даже прежде всего над пророками.
Насколько это понимание справедливо? Сама идея — человек должен иметь право свободно говорить о самых важных общественных ценностях и нормах — базируется на том простом факте, что иногда истинным оказывается мнение, кажущееся маргинальным. Запретив хотя бы какое-то из мнений, потому что оно противоречит каким-то важнейшим ценностям, мы рискуем не узнать истину.
И касались эти размышления не ценностей чужой культуры, не Корана, а традиционного толкования Библии, то есть ценностей и святости собственно европейской. Такое же столкновение происходило по поводу права на суждение о власти — не чужого короля или президента, а своего, английского (в Англии), французского (во Франции). Борьба с памфлетами и карикатурами обострялась в Англии в ХVIII веке не потому, что их авторы смеялись над турецким султаном, а потому, что они смеялись над своим королем. Во Франции приговаривали к казни не за насмешки над пророком Магометом, а за насмешки над своим Богом и святыми.
В этом суть и корень свободы слова — это право обсуждать (и смеяться!) над своими богами, своими ценностями и своими властями. Конечно, это право косвенно подразумевает, что можно смеяться и над чужими, но это именно косвенное следствие, а не основное качество.
Мы помним, что опасный смех — тот, за который в Европе смеющиеся подвергались гонениям, — был направлен не на чужих богов, а на своих. Во Франции, в Англии судили за насмешки над Библией, а не над Кораном и Талмудом.
А сегодня сами европейцы говорят о свободе слова как о праве европейцев смеяться над мусульманами и их пророком. И они имеют на это право, потому что продолжают смеяться и над своими богами. Но то, что допустимо во взрослом обществе, в сатирическом журнале, неправильно переносить в школу. В журнале смеются над растолстевшей Катрин Денев, над пьяницами. Но учитель не может смеяться над асоциальными родителями ученика, над отцом-пьяницей или матерью — безалаберной и вздорной теткой. Даже на уроках по здоровому образу жизни. Это запрещено!
Но именно в рамках этой логики — мы имеем право смеяться над вами — проходили уроки о свободе слова и действия правительства после трагедии. Мусульманам разрешили выйти из класса и потом показали карикатуру на пророка и обсуждали ее. То есть за спиной мусульман смеялись над пророком, над тем, во что верит школьник, над его семьей и культурой. Так нельзя делать даже во взрослом коллективе, тем более так нельзя поступать в классе с детьми.
Рассказывая о свободе слова, о ее ценности и важности в жизни общества, знакомя с ней детей, надо делать акцент на том, что смысл и суть свободы слова — это право общества смеяться не над соседом и его пророком, не над располневшей кинозвездой, а над властью, над своими высшими ценностями, над своими сакральными фигурами. Именно этот смех — над христианским Богом, над французскими ценностями — и составляет смысл права на свободу слова. Именно это и надо прививать школьникам, принадлежащим к другим культурам, в надежде, что когда-нибудь они придут к мысли: можно, оставаясь верующим человеком, шутить над своими духовными ценностями. Но нельзя начинать с того, что «мы можем смеяться над всем, и над твоими ценностями тоже»! Нельзя в школе учить осмеивать (а для школьников это часто значит «презирать») те духовные ценности, которые являются важными для ученика и его семьи. Тем более за их спиной.
Обсуждать карикатуры, осмеивающие чужих пророков, — это не лучший способ объяснять детям ценности европейской культуры. Не тем она сильна, что может смеяться над другими, а тем, что может смеяться над собой.
Могут ли эти рассуждения хоть как-то, хоть на секунду оправдать поступок «мстителя»? Никогда!
Смерть учителя, страшная и дикая, смерть от юноши, который вздумал защитить пророка ножом и зверством, — это трагедия. Вред, который этот молодой человек нанес своей религии, огромен. Что он хотел сказать этим поступком, мы уже не узнаем. Защитить пророка, стать «карающим мечом»? Но зачем подменять собой Всевышнего? Как выразился один из верующих, плюнувший в солнце получит свой плевок обратно, солнца он не загасит. Так зачем же убивать? Внушить страх «неверным», чтобы они не смели смеяться над пророком? Но в душе обывателей страх совмещается с ненавистью и омерзением к убийце и… к его религии. Это не страх перед высшими силами, а страх перед опасными маргиналами.
Если бы не этот безумный поступок «мстителя», то учитель получил бы выговор (к этому все шло) за свой урок. Но перед лицом случившегося все вынуждены «держать марку» и защищать «ценности». Так, уже получивший нагоняй от директора лицея учитель становится героем. Оказывается, он не разрушал фундамент французской культуры, не профанировал свободу слова, не отчуждал приезжих от действительно великой традиции французской культуры, а, по мнению президента Франции, поддерживал лучшие ценности, на которых стоит французское общество. Он — примерный педагог, лучший сын отечества. Трагедия превращается в фарс.
Объяснить можно все: и поведение юноши-эмигранта, и награждение погибшего учителя орденом президентом Франции и введение в орден Академических заслуг. «Мститель» хотел покарать, политикам надо «объединить страну перед лицом опасностей в трудную минуту».
Одно очевидно — эта смерть не сделала общество Франции ближе к Истине, к идеалу гармонического сосуществования и социальной справедливости. А ведь именно к этому стремились веками лучшие умы Европы, отстаивая право на свободу слова, иногда ценой своей жизни.
В России мы также постоянно сталкиваемся с отстаиванием свободы слова путем покушения на чужие ценности. И эту проблему необходимо обсуждать и нам, ведь право на свободу слова — это защищенная статья Конституции.
И у нас часто школа становится не садом, где добрые садовники готовят молодую поросль к жизни в сложном и опасном мире, а полем битвы за умы, насильственным внедрением истины, а не ее совместным поиском, забвением терпимости и смысла свободы слова.
И у нас некоторые глубоко верующие люди считают, что ответом на демонстративное неверие и насмешки над святыми должны быть погромы, избиения и большие тюремные сроки для кощунников. С другой стороны, говоря о свободе слова, о светском характере государства, мы почему-то обычно обращаемся к нашему «праву» на осмеяние чуждых нам ценностей. Легко смеяться над девой Марией, не веря ни на йоту, или над «блаженной Гретой», называя это «выражением свободы слова». Попробуйте публично посмеяться над начальником-самодуром или самовлюбленным лидером — хоть в школе, хоть на работе, хоть в стране: уверяю, это будет не менее экстремально.
Как кажется, лучший урок из случившегося мы извлечем, если будем учиться шутить (умно!) над своими ценностями и относиться терпимее к ценностям других.