Тем временем, кажется, это было первое и единственное заседание, на котором Ефремов унял своего «мистера Хайда» и показал свою человеческую сторону. Он не только довольно толково объяснил, почему доверился скандальному Эльману Пашаеву, принес извинения родным погибшего, но и, самое главное, во всеуслышание заявил, что навсегда закрыл для себя тему алкоголя.
Тем временем адвокаты потерпевших, кажется, не без удовольствия (и их можно понять) припомнили все оскорбления, которые им пришлось «проглотить» в Пресненском суде. Жаль только, что «собирать камни» пришлось не всем участникам безумного процесса в первой инстанции.
Фамилия «Пашаев» звучала в четверг под сводами Мосгорсуда едва ли не чаще, чем «Ефремов» или «Захаров». Собственно, большую часть своего выступления обвиняемый посвятил своему горе-защитнику из первого процесса.
— Никто не верит, что Пашаев на меня оказывал давление... Но он как снег на голову свалился на меня. Он позвонил моему директору, у нас есть общие знакомые, такие, что не буду говорить. Он сказал, что сможет добиться оправдательного приговора для меня. Он убедил меня отказаться от признания вины. Я же хотел особый порядок, — очень рассудительно и трезво сказал Ефремов. — Потом самое неудачное, что делал Пашаев, — он говорил оскорбительные вещи в сторону потерпевших. Я просил его не говорить этого при мне и журналистам. Он говорил, что таким образом склоняет журналистов на мою сторону. Он неплохой человек, но давал вычурные, ужасные интервью в суде и после суда. Он не понял серьезности этого дела и моего положения. Я сидел дома под домашним арестом, и вся информация была только от него. Он говорил, что он юрист и лучше знает, как что делать. Я первый раз в такой ситуации и всему верил, хватался за соломинку в такой непростой ситуации. Он обаятельный, что-то мне в нем нравилось. Но была допущена большая ошибка с адвокатом.
Как тут не вспомнить народную мудрость: «Дорога ложка к обеду». Наверное, если бы это озарение пришло к Ефремову раньше, результат первого процесса мог бы быть совсем другим. На адвокатов семьи Захарова слова обвиняемого не произвели впечатления.
— Позиция очень удобная. Если все получится, то все получится. А если нет, то всегда можно сказать: «Я хороший. Это адвокат плохой».
«Хороший адвокат» Петр Хархорин в четверг старался изо всех сил. С помощью эксперта Елены Кучиной (очень известный специалист, была в группе по расследованию катастрофы самолета с президентом Польши Качинским) он попытался убедить суд в необходимости повторной экспертизы. Свидетель вполне аргументированно доказала, что погибший Сергей Захаров в момент ДТП не был пристегнут. В машине даже стояла специальная заглушка — ее ставят, когда не хотят слушать пищание зуммера при непристегнутом ремне безопасности.
На повторном рассмотрении дела настаивала и лизинговая компания — владелец фургона Захарова. Ведь им так и не удалось влиться в стройные ряды потерпевших.
Но эти доводы разбились о железный контраргумент: на сам факт виновности Ефремова эти нюансы никак не влияют.
Пошла в ход и блестящая характеристика из СИЗО. «Как будто человек на повышение звания идет либо на государственную награду», — отметил Хархорин. Были зачитаны и многочисленные недуги артиста, среди которых, кстати, почему-то не значился хронический алкоголизм. Отчитались адвокаты и о выплатах потерпевшим: всем перечислено в общей сложности 2,4 миллиона рублей.
А что же сам обвиняемый? Он выглядел бодрым, свежим, даже одухотворенным. Обрадовался, когда увидел супругу. Софья Кругликова, кстати, сменила имидж — вместо косынки модные брюки. В начале заседания был разыгран даже аналог «встречи Штирлица с женой» из «Семнадцати мгновений весны»: Ефремов как будто подмигнул Софье, та жестами приобняла его.
И финальное выступление Михаила Ефремова выглядело очень искренним.
— Я слышал, что человек, который убил двух человек и пытался скрыться с места происшествия, получил 5 лет колонии. Извинения потерпевшим я принес на 4-й день, и потерпевших мне безумно жаль. Адвокаты потерпевших, которые не только посадили Ефремова, чем будут известны на всю страну, еще и словили дурную славу, — путанно и сильно нервничая, говорил актер.
Он также пояснил, что с 9 июня не был допущен к своим средствам. Поэтому он не мог своевременно выплатить ущерб.
— Я абсолютно полностью признаю свою вину. Я выражаю глубочайшие соболезнования родным погибшего. И в который раз прошу прощения. Я искренне раскаиваюсь. Эта трагедия разделила мою жизнь на две части. В прошлой жизни был беззаботным человеком, артистом. С ветерком, но работящим.
Сейчас я плохо сплю и много думаю о Сергее Захарове. Я прощаюсь с алкоголем, который довел меня до этого печального конца. Прошу суд назначить мне наказание, не связанное с лишением свободы, чтобы я мог работать и возместить ущерб, заплатить за эту машину, поставить памятник Сергею Захарову, если родные мне позволят это сделать. Это я сделаю, если смогу работать. Я открою фонд и смогу перечислять большую часть заработанных денег, — сказал Ефремов.
Он напомнил также, что у него на иждивении двое несовершеннолетних детей и он «очень хотел бы принимать участие в их воспитании».
— Я прошу суд проявить ко мне снисхождение.
Суд и проявил. Как говорили в кулуарах, решающим фактором для снижения срока на полгода стала выплата компенсаций потерпевшим. Правда, такое снисхождение едва ли удовлетворило актера. Впрочем, есть как минимум два варианта удачного для осужденного развития событий: благосклонность суда при рассмотрении кассационной жалобы и условно-досрочное освобождение. А значит, судебный театр Михаила Ефремова покажет всем еще не одно представление.